Жизнь – словно бусы, нанизывает на себя цепь случайных событий, которые приводят рано или поздно к какому-то результату и этот результат нанизывается на предыдущие и на последующие и что будет в итоге – нам не дано предугадать.
Да и не нужно.
Если бы мы могли знать, что нас ждет впереди, то и жить было бы не интересно. Порой только диву даешься, что получается в итоге.
Хотя и этот получаемый – промежуточный итог – тоже только одно из звеньев цепи. Бесконечной цепи. Которая была до нас и будет после – до скончания века.
Иногда даже самое маломальское событие приводит к таким последствиям, что остается только в затылке почесать, да и сказать:
- Эко, тебя, брат, угораздило!
И после всего этого – только руками развести и принять полученное как реальную сущность, которая не взялась откуда-то сама по себе, а автором которой был ты – вольно или невольно.
Тут уж как получится.
Ну, может и не автором, но соавтором – это точно. Так или иначе, но руку приложил.
Или мысли, что еще круче. Потому что мысль материальна – это он уже давно понял. Давно уже заметил, что стоит только подумать о чем-то, а глядишь – оно и материализовалось в нечто и это нечто может послужить как во вред, так и во благо. Только вот все это условно. Строим планы, рассчитываем на что-то.
А какая-нибудь мелочь возьмет, да и сломает все твои планы. Не зря ведь говорят – хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах. У каждого свои планы. Не жизнь, а сплошное переплетение планов.
Вот, пойди и узнай, что там будет на выходе. Или бублик или дырка от бублика…
Так или примерно так, думал Ларин, сидя в самолете и удивлялся сам себе.
Это же надо, занесло на такие мысли – cплошная философия!
Летел он из Анапы, возвращаясь с курорта в Геленджике, внутренне смеясь над тем, что все аэропортовские гостиницы – от Амдермы до Анапы исключительно одинаковы. Везде один и тот же стандартный набор мебели – видно летными правилами предписано такое разнообразие. Разница только в количестве тараканов. Хотя надо признать, что в последнее время их практически не стало.
Он вспомнил гостиницу в Амдерме в начале восьмидесятых – так это был тихий ужас! Они с ребятами даже кровати отставляли подальше от стенки, чтобы эти бестии на них не сбегали со стен и не выключали на ночь свет в номере. Всю посуду приходилось закрывать герметически, иначе всегда был шанс выпить или съест таракана – это уж как получится и повезет.
Хотя, что тут такого – просто белковая пища и всего-то. Но уж больно неприятно.
Да и с водой в поселке дела обстояли не ахти как. Точнее никак. Потому, что - по единственному водоводу, идущему с озера Тоин-То шла вода - вперемежку с химреагентами и, каждый раз, когда грели чайник, приходилось открывать крышку и кипятить до тех пор, пока воды не убавлялось на треть.
Вкус от этого практически не менялся, но психологически вроде бы как пить было и можно.
Этому трюку его научил Иван Семенович Присяжный – пожилой командир АН-2, летавшего на местных направлениях.
Единственным спасением было топить лед или снег в бочке. Тем и спасались.
А то от этой реагентной воды у многих случались дикие расстройства желудка с соответствующими последствиями.
Зато насчет обеспечения продовольствием в те голодные времена Амдерма стояла особняком. Еще действовал Севглавморпуть и был жив Папанин, поэтому снабжение поселка было на высшем уровне!
Зимой, запросто, можно было купить в магазине свежие фрукты и овощи, тушенка вообще никогда не переводилась. Вермуты и портвейны – «мэйд ин не наше» – свободно стояли на полках, мирно соседствуя с советским спиртом за 6=54.
Помнится, как Архангельские ребята, попав из своего голодного города в Адмерму, только рты разевали и гребли все подряд, насколько хватало денег в кармане.
Промышленные товары тоже были на высшем уровне. Запросто бери кожаное югославское пальто или замшевые ботинки – последний писк сезона. Дамы щеголяли в диковинных шубах, да и что говорить – только душу бередить.
Работал Дом офицеров, где был огромный бильярдный стол, буфет с разносолами и разбитными официантками, избалованными постоянным мужским вниманием.
Кавалеров было пруд пруди, а вот дам не хватало.
Численность населения поселка в те годы доходила до 11 тысяч человек, да и то думается не конечная цифра, а официальные данные Статуправления, чтобы сбить с толку вероятного противника. Военные летчики – элита!
Взлетная полоса – на заглядение. Амдерма была одним из звеньев стратегической цепочки Москва – Амдерма – Диксон – Тикси – Певек – Мыс Шмидта. Огромное Управление гидрометеорологии, морской порт – все исправно работало и приносило пользу Советской Родине…
Что сейчас осталось от той былой Амдермы – и подумать страшно. Волна перестройки и лихолетья 90-х прокатилась по ней паровым катком. Население – едва наберется человек 400. Руины, хоть фильм «Сталкер-2» снимай. Тоска…
Под гул турбин, в полудреме, думалось и думалось. Мысли плавно перетекали от одного эпизода жизни к другому, порой возвращаясь назад, вспоминая отдельные штрихи чего-то давно вроде бы забытого. Ан, нет! Не забытого, а отложенного- в дальних файлах памяти - до срока.
Почему-то вдруг вспомнился эпизод, когда он с другом Сашкой, будучи в Амдерме, в командировке, пошли от нечего делать на поселковое кладбище. Ну, кладбище и кладбище, по России тысячи таких.
Но его, Ларина, поразила одна надпись на могиле военного летчика – «Погиб в море». Капитан Иван Радченко. Потом подобная надпись встретилась на другой могиле и еще на одной.
Там было много таких могил. Могила есть, памятник присутствует, все как положено, а человека в ней нет. Человек погиб в море. Море стало его могилой. Вечная память этим ребятам.
Да, Амдерма не сахарное местечко. Карское море все мозги и душу выдует и если задует, то задует.
Один его товарищ также прилетел в командировку, делов – то было на копейку, мог в тот же день вернуться обратно. Ну, думает, для порядка попью вволю пару дней, пока начальства рядом нет. Попил. Задуло на 28 дней. Так и сидел, родимый, все проклял. Такая вот она – Амдерма.
- А сейчас, уважаемые дамы и господа, вам будет предложен легкий завтрак! – голос стюардессы вывел Ларина из дремотного состояния:
- Ну, завтрак, так завтрак. Тем более, утром он ничего поесть не успел, да и негде было, а перебил аппетит по старой армейской привычке – стаканом холодной воды натощак и сигаретой.
При упоминании – «легкий завтрак» – желудок, помимо его воли, встал по стойке «Смирно» и был готов принять пищу в необходимом для дальнейшей жизнедеятельности количестве.
Стюардесса была хороша! Миловидная, в короткой, не по форме юбочке, в легкой белой рубашке с легко различимым ажурным лифчиком под ней. Под лифчиком тоже все было в порядке – приятно посмотреть. Аппетит сразу резко повысился, даже захотелось «тяпнуть» стаканчик чего-нибудь конкретного. Но он успокоил себя. Дорога дальняя и день только начинается. Зачем и для чего заводится. Совершенно ни к чему. Ишь - увидел хорошенькую козочку и сразу захорохорился! Сиди, давай, ешь положенный завтрак и не чирикай. Были времена, когда чирикали и еще как! Есть, что вспомнить…
И это все иллюзия, что мы выбираем женщину. Все совсем наоборот. Они выбирают нас! И этот выбор может быть совершенно непредсказуем.
Не понять нам, мужикам, женской логики. И еще он вынес по жизни следующий опыт – никогда не отказывай женщине. Она может виду и не подаст, отшутится, но никогда тебе этого не простит. И припомнит при случае. Так укусит, что мало не покажется. Даже спустя многие годы. Они этого не забывают. И не прощают отказа. Никогда.
Завтрак закончился, стюардессы увезли на тележке посуду, потом предложили газеты, журналы, какие-то дежурные сувениры. Ларин равнодушно посмотрел на тележку со всей этой дребеденью и снова закрыл глаза…
Цепь случайных событий...
Было у него в жизни таких цепей немало. А результат?..
25 лет назад в июле ему нужно было лететь в командировку.
Билет на рейс, а он был на следующий день, был у него на руках, вещички собраны и как говорится – сиди и готовься к отлету.
Черт его дернул пойти в баню. Думал, помоюсь на дорожку, чего уж тут плохого? Наоборот. То-то и оно, что получилось все наоборот. Баня не работала. Санитарный день, черт бы их подрал!
Вместо этого ему у бани встретился товарищ по работе, который с баней пролетел также, как и он, а потому предложил это дело отметить по- русски. По- русски и отметили. Да все бы ладно, успокоились бы во время, да и все. Нет, куда там!
Его зачем-то понесло к своей однокласснице и они вместе с другом Вовой заперлись поддатые в малосемейное общежитие аэропортовских работников. Одноклассницы дома не оказалось, зато на сквозном балконе оказались три задиристых бабенки, которые ни с того, ни с чего облаяли их по полной программе с упоминанием «матери и ближайших родственников». Тоже видно были «того». Кто бы там разбирал. Ларин взял чей-то тапок с пола, да и запустил в них от избытка чувств. Что тут началось!
Попал он в кого-то, или не попал – на следующий день он, уже сидя в КПЗ, мучительно не мог вспомнить. И продержали его в этом КПЗ целых три дня, в духоте, наедине с клопами и полной неизвестностью впереди. Друг Вова таинственным образом «отмазался» еще в первый день, а его повезли в Городской суд, где судья, дай бог ему здоровья, приговорил его к выплате пострадавшей стороне в течение двух месяцев двадцати процентов заработной платы.
Из показаний потерпевших следовало, что сапог (а он мог поклясться, что кинул тапок, да и то он до них не долетел) попал в одну из них, срикошетил в другую и уже на излете чуть не убил третью. Их трое – он один. Друг Вова пропал в неизвестном направлении. Так, что его шансы были равны нулю. «Приговорить к высшей мере социальной защиты! – расстрелу через повешенье!» - так и вертелось на языке.
Он вышел из здания суда, напоследок показав язык этим трем «курицам» и помчался домой, где, кое-как успокоив пригорюнившуюся мать, быстро привел себя в порядок и отправился на работу, на ходу придумывая, что он будет говорить начальнику.
Начальник оказался мужиком с понятием и без выпендрежа, а только сказал: «Как хочешь, а завтра ты должен быть там, где тебе нужно было быть еще четыре дня назад. Люди ждут и дело стоит. Хоть на метле добирайся, мне все равно, но дело должно быть сделано. И доложишь по телефону лично и сразу! Вопросы есть?» Вопросов не было.
Он добрался и дело сделал. И доложил начальнику. Все, как было заказано. И этим, он понял позже, заслужил его уважение.
Но это было только начало цепочки.
Отпуск в летний период ему естественно зарубили, но зато в сентябре откуда-то взялась «горящая» путевка в Николаев – Очаков и ему взяли ее, да и дали. Чудеса, да и только! Бархатный сезон, Черное море, компания подобралась отменная. Два молоденьких морячка, один из Ленинграда, второй с Мурманска, с магнитофоном и кучей записей популярных в то время «итальянцев». Колька – товарищ с работы, да еще трое, сейчас их имена он и вспомнить не смог. Да и ладно. Не в этом дело.
В их команде он сразу стал заводилой и с этим как-то сразу все согласились. Да тут ничего, впрочем, удивительного нет. Он всю жизнь был заводилой, даже среди ребят старше его. А в армии ему почему-то сразу дали прозвище «Полковник» и что самое смешное – никто себе больше «капитана» чина не давал.
Очаков – славный городишко. Жили они на турбазе, километрах в пяти от города. С вечера, набрав полную сумку сухого вина, какой-никакой закуски, зарядив магнитофон свежими батарейками, они приготовились к знакомству с местным контингентом. Диспозиция была определена предельно просто. На пляж с полным боекомплектом и парковаться туда, где больше лиц противоположного пола.
Картина была классная! Ларин шел впереди, высматривая указанные параметры поиска, а позади клином шли ребята, магнитофон «наяривал» модные шлягеры, а двое замыкающих, упираясь, тащили здоровенную сумку со всем необходимым. Место было определено! Бутылки, а их оказалось двадцать шесть штук, определены в полосу прибоя, наполовину прикопав в песок. Блеск! Покрывала расстелены, закуска разложена. Начался осмотр местности. Контингент оказался на уровне!
Ларин сразу заприметил - метрах в десяти от себя - девушку в белой кепочке, под которой явственно угадывалась не маленькая копна волос. Фигура, как у Венеры Книдской, фотографию статуи которой он когда-то видел в журнале «Здоровье». Правда статуя в том журнале была, как водится, без рук. Греческие богини, дошедшие до наших дней, почему-то все без рук. А эта была с руками, голенастыми ногами и что самое главное – живая. Черный купальник. Белая кепочка. Все при всем. Одним словом – зацепила. Но он и виду не подал.
Ребята, после выпитого, разбрелись по пляжу, знакомясь то с одними, то с другими и приглашая всех к ним. Веселье удалось на славу. Курорт – он и есть курорт. И люди сюда отдыхать приехали.
На следующий день история повторилась. Знакомых стало много, веселья еще больше. Игорь, морячок из Мурманска, сам того не зная, сошелся с дочкой сестры-хозяйки турбазы и на второй день вместе с ней исчез в неизвестном направлении и пропал на два дня… Колька из Питера тоже валялся на покрывале с какой-то девицей и вроде бы все у них было на мази. Другие ребята тоже были при деле.
Ларин скучающе смотрел на море, несколько раз искупался, что еще делать. Никакого желания у него почему-то не было с кем-либо заводить сомнительные курортные знакомства. Наслышался! Так, изредка, поглядывал в сторону «белой кепочки», но не более того. То, что она это заметила, он вполне мог утверждать. Но какого-то интереса не выказывала. Ну, и ладно. Нет, так нет. На третий день картина повторилась снова. И в какой-то момент что-то произошло в нем самом. Как будто тумблер какой-то щелкнул:
- Чего ты сидишь!? Тут такая девушка стоит, а ты дурака валяешь! И когда она зашла в море по пояс, он, с разбегу нырнув, выскочил из воды прямо у ее ног и напрямую сказал: «Третий день ищу повода с Вами познакомиться и никак не нахожу. Давайте познакомимся без повода!» Она засмеялась, сняла свою белую кепочку и тряхнула головой: «Давайте без повода!». Каштановые волосы упали вниз тяжелой копной и Ларин понял, что пропал. Так он познакомился со своей будущей женой. Но тогда он еще не знал, что это его будущая жена.
Сентябрь заканчивался, а вместе с ним заканчивался и срок путевки. Игорь, через свою пассию, умудрился сделать ему продление путевки, достал талоны на питание и самое главное – устроил одноместный номер в кирпичном корпусе, где были все удобства, не чета тому деревянному сараю, где они жили до этого. Сезон заканчивался и заканчивался он на мажорной ноте. Она перебралась к нему в номер и жизнь казалась им прекрасной. Они были вдвоем и никто им не мешал. Только он и она.
Но рано или поздно – кончается все. Он уезжал в Одессу, откуда должен был лететь на Москву и дальше – домой, она провожала его на турбазе, записала своей рукой адрес в записной книжке, поцеловала - напоследок и он увидел в ее глазах слезы. Да у него на сердце кошки скребли. Не хотелось уезжать, он словно предчувствовал что-то и это что-то сработало в Москве. Сработало так, что пришлось обращаться на Петровку,38. Ребята там, надо отдать им должное, попались хорошие и понятливые. Он даже ночевал два дня у них в отделении, даже обедал у одного их них на квартире, пока они сделали ему временные документы, ну, и проверяли, конечно, его историю в Москве. Чем мог – он им тоже помог. Вспомнил приметы того человека, который подвозил его на машине из Внуково, а потом угостил сигаретой. Вот от этой – то сигареты его и вырубило на прочь. А когда очнулся – ни вещей, ни документов. Только рубль и 5 копеек в кармане. И полный туман в голове. "Муровцы" сказали,что это еще хорошо, что живой остался. А то были случаи и покруче – головой в Москва-реку и - «до свидания».
Да все бы ладно, но в портфеле была записная книжка с ее адресом. И куда теперь прикажете писать? Кроме города, он не запомнил ничего. Все отшибло.
Прилетев домой, сходил в паспортный стол, куда деваться? Пограничная зона. Надо было новый паспорт получать. Ну, и штраф, конечно, за утрату документа – 25 рублей.
На всякий случай написал ей на «до востребования», думал, может догадается сходить на Главпочтампт. Не догадалась.
Тем временем от нее приходит письмо, потом второе, где уже недвусмысленно дается понять, что мол это было что? Курортный роман? А вместо обратного адреса – росчерк в виде буквы «Z» (была у нашего народа раньше такая привычка). Это сейчас форма конвертов изменилась (перешли на европейский стандарт) и уж никак никакой «Z» не напишешь. И тогда он от отчаяния накатал здоровенное письмо, написал адрес по типу – улица не наша, дом некрашеный, ходите - спрашивайте. И отправил, втайне надеясь на чудо.
Самое смешное в том, что письмо действительно дошло до адресата. Спустя 45 дней. Уж, какими путями оно ходило – одному Богу известно. Но оно дошло. А если бы не дошло? Была бы другая цепочка жизни. А так - уже двадцать четыре года живут вместе, порой все идет вкривь да вкось, дочь растет – семнадцати лет исполнилось. Ругаются по-черному, поминая старые обиды, раз десять могли развестись, да что-то не развелись. Привыкли друг к другу, порой и слов-то никаких не надо – и так все понятно. И жена его уже не та девушка с длинными волосами – их давно уже нет и в помине. И то, что раньше вызывало умиление, сейчас вызывает только раздражение. Впрочем, Ларин знал на какие точки в женской психологии и физиологии нужно нажать, чтобы ситуация могла стабилизироваться в самый критический момент – этим и гасил любые разногласия в семейной жизни… Динамик самолета прокашлялся и женский голос заученными фразами произнес сначала на русском, а потом, скороговоркой по английски: «А сейчас, уважаемые дамы и господа, пристегните свои привязные ремни и приведите спинки кресел в вертикальное положение! Наш самолет начинает снижение и через двадцать минут совершит посадку в аэропорту Шереметьево города-героя Москвы! Спасибо!». «И Вам «сенкью» - подумал он.
«Еще целых четыре часа сидеть ждать своего рейса…» Ларин посидел на скамейке под тентом у автобусной остановки, выкурив несколько сигарет, безучастно наблюдая, как наглые московские воробьи снуют под ногами и ничего не боятся. Проныры. Он не любил Москву. Вся эта суета утомляла, а массы людей, снующих справа налево и наоборот, просто угнетала. Броуновское движение. А бардака и беспорядка он не любил хронически. И от этого становилось тоскливо на душе. И еще это постоянное чувство грязи – все время хотелось вымыть руки с мылом. Другое дело в тундре. Там хоть как изваляйся, но все равно будешь чувствовать себя намного чище. На улице было прохладно. «Пойти, что ли в зал аэропорта, да и скоротать время в буфете?». Он так и сделал. Взял в ресторанном буфете графинчик водочки, легкой закуски и влез на высокий круглый стул за пустующим столиком. Впечатление было такое, что ты типа петух и сидишь на насесте. Выпив и закусив, он с интересом стал присматриваться к окружающим. Интересное это, кстати дело. Присматриваться к окружающим на вокзале. Чего только не насмотришься!
За соседним столиком трое иностранцев, уже изрядно выпивших, оживленно обсуждали свои приключения в России. Ларин понял, что они путешествуют и сейчас летят на Камчатку. Но ввиду отсутствия погоды, торчат тут уже третьи сутки и тоже, как и он, маются от безделья. Двое пожилых, респектабельных буржуа и один молодой. Ларин ненавязчиво влез, от нечего делать, в их разговор и посочувствовал их задержке рейса. Откуда-то из-под сознания вылезли нужные фразы по-английски (хорошо, черт возьми, оказывается, их обучали в свое время в военном училище!), так что разговор шел вполне профессионально. Выпили за знакомство. «Буржуины» оказались из Манчестера и довольно симпатичными и милыми парнями.
Ларин, смеха ради, пригласил их в свой город, на Север и они это восприняли вполне серьезно, вручили ему свои визитки, сказав, что в этом году уж никак не получится, а вот на следующий год – вполне может быть. На том и расстались. По трансляции объявили регистрацию на его рейс и он не спеша пошел в зону досмотра, катя за собой чемодан на колесиках, почему-то тихонько насвистывая себе под нос мелодию: «Жил был у бабушки серенький козлик!»
Снова гул турбин и под него дремалось прекрасно. Ларин почему-то вспомнил историю, как один человек в Австралии мучился от бессонницы и как-то раз полетел через весь Тихий Океан в Америку. И в этом полете прекрасно уснул, под гул турбин, а по прилету купил в компании кресло, записал кассету с гулом турбин и только этим и спасался… «Тоже, что ли кресло заказать и гул турбин записать» - подумал он. «Ладно, разберемся потом».
И снова память унесла его назад в прошлое. Он вспомнил, как они с молодой женой приехали сюда на Север, (свадьбу сыграли на Украине по полной программе), а здесь уж так - догуливали. Догулять не дали. Позвонил все тот же начальник и сказал:
«Есть дело и конкретное - сплошной технологический перевод всего оборудования из одного (старого) здания в новое со всеми прибамбасами. Вот такие вещи он любил. И всегда считал так, что чем сложнее, тем лучше – « По большому счету, что еще надо настоящему мужику! Была бы работа, а там разберемся, кто и чего стоит на самом деле!»
Короче, медового месяца у него отняли, как минимум, половину. И он на спецрейсе улетел на восток Округа. Дело было 31 ноября и он прекрасно сознавал, что их ждет впереди. То же Карское море, мороз за 30 , да еще и с ветерком. Тут любой расклеится. Всякое бывало и - люди разные попадались. Были и откровенные лентяи, были такие, кто сразу расклеивался и ни черта не мог делать. Но были и такие, с которыми он бы в разведку пошел.
Все было просчитано до миллиметра. Тем более, спецрейс. Было взято все – до последнего гвоздя; где ты там потом найдешь на месте хоть лишнюю гайку? Нет, он предусмотрел все. И, на исходе месяца - 31 декабря, они сидели в новом здании в одних носках, потому что пол был утеплен, вся аппаратура исправно работала и водка куплена. Ждать уже было нечего и вместо елки (там же не растет ничего) – был наряжен обыкновенный веник, выпущена стенгазета, закуска разложена и только они подняли по первой, как на улице послышался гул «Бурана», в дверь ввалился главный бухгалтер совхоза Зайцев и с порога брякнул: - И какого черта Вы тут сидите? С Ямала идет какой-то шальной вертолет, через нас, на Амдерму! Быстро собирайтесь – как говорится – хватай мешки – вокзал отходит!
Такого вертолета Ларин больше никогда в жизни не видал. Весь закопченный, свет в салоне не горел. Куча непонятного народа:
- Вахтовики что-ли? - Под ногами валялись какие-то троса, запчасти. Даже сесть было не на что. Первый раз в жизни он летел стоя, ухватившись не понятно за что. Ну, точно как в автобусе в час пик. Смех, да и только. Впрочем, им было все равно – лишь бы выбраться в Амдерму.
А как только они прилетели в Амдерму, там уже шла посадка на Нарьян-Мар.
- «Да, друг Вася, не было бы счастья, да несчастье помогло! На Новый Год еще домой успеем!».
Домой Ларин прилетел под самый Новый Год с полным рюкзаком закуски, со своей водкой и подарками родителям и жене. А через два дня она прилетела сама. Все самим собой наладилось. Только он и она, как было прежде. Да, были времена! Но были и другие.
Намного страшнее и хуже. Здесь уж как повезет! И куда кривая выведет.
Он вспомнил свою самую первую командировку, когда они, ночью возвращались в город на ЗИС-157-м, и на траверзе Куи со всего хода столкнулись с « Уралом».
Кто сейчас будет вспоминать, кто был прав, кто виноват – но картина произо- шедшего впечаталась в память навсегда!. Мороз за 30 градусов, с ветерком, машина разбита, а они втроем сидели в кузове, забитым молоком и сметаной. Каким-то интуитивным чувством, он успел сконцентрироваться в последний момент – это его и спасло. Потому что все остальное было намного хуже. Если не считать разбитого носа и губы, то он- то еще хорошо отделался. Ну, одежда в молоке со сметаной – то же ничего. Но были и такие, которые лежали в снегу возле машин, со сломанными ребрами, потому что попытались в последний момент выпрыгнуть из машин, открыв на ходу двери. Вот этими дверями их и прибило. Кого – как. Хорошо, хоть трупов не было.
Истошные крики двух бабок-ненок, сидевших в кузове «Урала» и ехавших в Нельмин - Нос с кучей всякого скарба и тоже видно хорошо ударившихся при столкновении, дополняли картину. Мата при разборке хватило бы на две повести.
Но все кончилось быстро и буднично. Те, кто был на «Урале», а машина была экспедиционная, «раскочегарили» паяльную лампу, достали кувалду – быстро выправили бампер, покидали бабок с выпавшим скарбом обратно в кузов и были таковы!
А что прикажете делать нам? Тут человек со сломанными ребрами и без сознания, один со сломанной рукой и они, как коты - в сметане, с разбитыми мордами, разбитая машина, темень и вокруг ни души.
Но, в итоге, все обошлось. Спустя пару часов уже на другой попутке добрались до города, замерзли, правда, все капитально. Ничего, в городе коньяком отогрелись – успели к самому закрытию магазина. Девчонки-продавщицы оказались с понятием и вошли в их положение.
Самолет подлетал к Архангельску и в иллюминатор уже были видны суда на рейде, белые барашки волн на реке, ветерок вроде был приличный. Где-то в районе 21 лесозавода что-то сильно горело - дым высоко поднимался в небо…
Сели благополучно. На выходе из самолета пронзительный северный ветерок заставил всех подобраться и поскорее зайти в автобус. Да, это тебе уже не Геленджик и море в 24 градуса тепла. «Что ж, теперь последний рывок и мы дома» – подумал Ларин. «Кончилось лето красное!». Хотя по большому счету именно домой-то ему и не хотелось. Не дом, а Курская дуга и Сталинград - вместе - взятые. И ни одна из сторон не собиралась уступать другой.
Архангельский аэропорт – это тебе не Москва. Спокойно и тихо. И народ чинный, если, конечно, не сидит несколько дней из-за отсутствия погоды. В этот раз все было спокойно. Людей не много, большинство знакомых, все вежливо пропускали друг друга вперед.
Всех рассмешил маленький мальчик, которому молодая мамаша переобула - по быстрому - ботинки и потащила на посадку. А он возьми и заголоси на весь аэропорт:
«Мама, мама, у меня пятка чешется!» На что она ему резонно ответила: «Сейчас, вот, все брошу и буду тебе пятку чесать! Вот прилетим домой – там и почешешь!» Все так и покатились со смеху! Тот же мальчик рассмешил всех еще раз, уже на подлете к Нарьян-Мару. «Мама, мама, смотри! Самолет ножки вытащил – сейчас, наверное, садиться будем!» И снова в салоне все дружно заулыбались.
… Вот и закончился его отпуск. Маловато, конечно, будет – всего две недели. Но, иногда, достаточно не только двух недель, а одного рейса, что бы перебрать всю свою жизнь и сделать соответствующие выводы. А он их для себя сделал и верил, что уж теперь-то все будет хорошо и начнется новая цепочка жизни.
И в голове почему-то звучала музыка из фильма Дмитрия Астрахана: «Все будет хорошо!»…
® Анапа – Москва – Архангельск – Нарьян-Мар. Октябрь 2006 – июль 2007 г.