- Алло! Пап, ну как ты? – первый вопрос, который я обычно задаю отцу
- Да живой еще! – обычно отвечает папа
Наши с ним редкие телефонные разговоры очень похожи. А все потому, что мы говорим на одну и ту же тему. Отец рассказывает мне о том, что написал очередное письмо очередному президенту. О чем пишет папа первым лицам государства? Он пишет им о своей несчастной доле, в письмах на двадцать листов он описывает свои лишения и страдания, гонения по национальному признаку, он подробно излагает свою судьбу, начиная с депортации и голодного детства в казахских степях и заканчивая уничтоженным домом и имуществом во время КТО (контртеррористической операции), которые были нажиты непосильным трудом на Крайнем Севере. Он пишет эмоционально, выводя своим красивым каллиграфическим почерком горькие слова: «уничтожение», «издевательства», «геноцид», «варварство», «разрушенные судьбы», «голод», «страдания»... и еще много безрадостных терминов, которыми изобилуют его толстые письма. Он старается быстро пересказать содержание нового письма, потому что знает, что я, как всегда спешу, и долго его слушать не смогу. И снова я стараюсь внушить ему, что это напрасная трата времени.
- Папа, ну пойми ты, не читает эти письма президент. Ты знаешь, сколько ему писем приходит? Это все равно, что писать письма Деду Морозу. Твое письмо никогда не попадет к нему в руки, этим занимается администрация, она же переправляет все письма по месту регистрации отправителя, чтобы с ним разбирались на месте....
- Нет... ну как? – не верит мне папа – показывают же по телевизору, что президент помог какой-то семье....
- Не надо писать зря, не трать свое время, не питай надежд понапрасну...
Через месяц я звоню ему, чтобы справиться о его здоровье,ему ведь уже 70, сердце пошаливает. И снова отец рассказывает мне о том, что написал новое письмо президенту и просит сделать копию и разослать в газету «АиФ», в Общественную палату, и, конечно же, самому главе государства. И я в который раз рассказываю ему, о том, что сотрудничаю с «АиФ» и их редакционная политика не позволит печатать его письмо. Я рассказываю ему о том, что почти каждый месяц бываю в Общественной палате, там обсуждаются проблемы целых народов, а не отдельно взятого человека. Причем обсуждения эти заканчиваются, как правило, никем не услышанными резолюциями и рекомендациями.
- Пап, поверь, ничего не изменится. Я журналист, я знаю эту «кухню» изнутри...
- Ну, как же так? Как же так... должен же быть закон, должна же быть справедливость.... – возмущается папа
Вновь и вновь я прошу перестать его писать письма, и прошу сесть за мемуары, которые будут интересны его детям и внукам. Он вроде соглашается со мной, но не проходит недели и он возвращается к своим письмам. Пишет и пишет письма Деду Морозу, пишет в поисках справедливости..., потом надеется и ждет...