Русская Жанна д Арк
Жги меня, страдание чужое,
стань родною мукою моей.
Мне хотелось написать о Зое
так, чтоб задохнуться вместе с ней.
Мне хотелось написать про Зою,
чтобы Зоя начала дышать,
чтобы стала каменной и злою
русская прославленная мать.
......................................................
Чтобы эта девочка чужая
стала дочкой тысяч матерей.
Помните о Зое, провожая
в путь к победе собственных детей.
Маргарита Алигер.
Очерк
Всё дальше от нас годы, опалённые пламенем Великой войны. И фраза «никто не забыт и ничто не забыто» более похожа на пропагандистский штамп. Так устроена память человеческая, что ей свойственно предавать забвению самые страшные страницы истории. Можно сойти с ума, если постараться держать в памяти, а значит и сопереживать, и гордиться всеми Героями, что своими подвигами помогли отстоять Отчизну! Оттого и брали примеры яркие и цепляли на наше знамя, порой приукрашивая и шлифуя их биографии и описания трагических судеб. Наверное, это было оправдано. В 1941 году, когда враг стоял под Москвой, и существование государства нашего было поставлено на край пропасти, когда захватывались в плен целые армии; когда царила растерянность и сумятица и в головах бойцов, и за Кремлёвскими стенами, — тогда нужны были светлые подвиги! Как ориентир, как яркий факел в руке идущего впереди контратаки Героя, и, увлекающего за собой из заснеженных окопов Подмосковья наших солдат на смертный бой. Особенно усиливало волю наших воинов то, что факел этот держала 18-ти летняя девушка — наша русская Жанна д 'Арк.
История подвига Зои Космодемьянской, юной комсомолки, ставшей в годы Великой Отечественной войны первой женщиной — Героем Советского Союза, еще с военной поры является по сути дела хрестоматийной. Но из-за чрезмерной засекреченности вокруг её имени до сих пор вьются сплетни и домыслы. Нет-нет да и появится какое-нибудь «откровение» современного историка: Зоя Космодемьянская была не защитницей Отечества, а поджигательницей, которая уничтожала подмосковные деревни, обрекая местное население на гибель в лютые морозы. Поэтому, мол, жители Петрищево её сами схватили и предали в руки оккупационных властей. А когда девушку привели на казнь, крестьяне якобы даже проклинали её.
Ложь редко возникает на пустом месте, её питательная среда — всяческие «секреты» и недомолвки официальных трактовок событий. Некоторые обстоятельства подвига Зои были засекречены, а из-за этого и несколько искажены с самого начала. До недавних пор в официальных версиях не было даже чётко определено, кем она была. Зою называли то московской комсомолкой, отправившейся в тыл врага мстить, то партизанкой-разведчицей, схваченной в Петрищево при выполнении боевого задания.
Ветеран фронтовой разведки Александра Потаповна Федулина вспоминает:
— Зоя Космодемьянская никакой партизанкой не была. Она являлась красноармейцем диверсионной бригады, которой руководил легендарный Артур Карлович Спрогис. В июне 1941 года он сформировал особую воинскую часть № 9903 для проведения диверсионных действий в тылу вражеских войск. Её основу составили добровольцы из комсомольских организаций Москвы и Подмосковья, а командный состав набран из слушателей Военной академии имени Фрунзе. Во время битвы под Москвой в этой воинской части разведотдела Западного фронта было подготовлено 50 боевых групп и отрядов. Всего за сентябрь 1941 — февраль 1942 года ими было совершено 89 проникновений в тыл противника, уничтожено 3500 немецких солдат и офицеров, ликвидировано 36 предателей, взорвано 13 цистерн с горючим, 14 танков. В октябре 1941 года мы учились в одной группе с Зоей Космодемьянской в разведшколе бригады. Потом вместе ходили в тыл врага на спецзадания. В ноябре 1941 года я была ранена, а когда вернулась из госпиталя, узнала трагическую весть о мученической смерти Зои.
Она являлась бойцом действующей армии, но документы, определяющие поле деятельности бригады Спрогиса, были засекречены. Вот так, девушка являлась бойцом-разведчиком и действовала в составе группы по приказу командования. Привожу фрагмент, недавно рассекреченного приказа Ставки от 17 ноября 1941 года, подписанный Сталиным, и названный в просторечии «огненной землей». Цитирую:
Необходимо «лишить германскую армию возможности располагаться в сёлах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населённых пунктов на холод в поле, выкурить их из всех помещений и тёплых убежищ и заставить мерзнуть под открытым небом. Разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40—60 км в глубину от переднего края и на 20—30 км вправо и влево от дорог. Для уничтожения населённых пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами. При вынужденном отходе наших частей, уводить с собой советское население и обязательно уничтожать все без исключения населённые пункты, чтобы противник не мог их использовать».
Конечно, этот приказ раскрывает очень болезненную и неоднозначную страницу Московской битвы. Но правда войны бывает значительно более жестокой, чем наши сегодняшние представления о ней. Неизвестно, чем бы закончилось самое кровопролитное сражение Второй мировой войны, если бы фашистам дали полную возможность отдыхать в натопленных деревенских избах и откармливаться колхозными харчами. К тому же многие бойцы бригады Спрогиса старались взрывать и поджигать только те избы, где квартировались фашисты и размещались штабы. Нельзя не сказать и о том, что когда идёт борьба не на жизнь, а на смерть, в действиях людей проявляются, как минимум, две правды: одна — обывательская (выжить любой ценой), другая — героическая (готовность к самопожертвованию ради Победы). Именно столкновение этих двух правд и в 1941 году, и сегодня происходит вокруг подвига Зои Космодемьянской…
20 ноября командиры диверсионных групп части № 9903 П.С. Проворов и Б.С. Крайнов получили задание "сжечь 10 населенных пунктов: Анашкино, Грибцово, Петрищево, Усадково, Ильятино, Грачево, Пушкино, Михайловское, Бугайлово, Коровино. Срок выполнения — 5-7 дней". На задание группы уходили вместе. Среди бойцов группы Проворова — Зоя Космодемьянская, Вера Волошина, Клава Милорадова и другие.
В районе деревни Головково бойцы наткнулись на немецкую засаду. Завязалась перестрелка. Группы оказались рассеянными. Часть бойцов погибла. Вера Волошина, как узнали много позже, попала в плен. О ее подвиге рассказали местные жители. Тяжело раненную партизанку немцы привезли в деревню Головково. Начался допрос:
— Где партизаны, сколько их, каковы их планы?
Вера молчала. Ее зверски пытали, истязали, но так ничего и не добились. Истерзанную девушку снова бросили в машину и повезли на казнь. Когда солдаты опустили борта машины, жители увидели лежавшую в кузове в одном белье Веру. Палачи хотели поднять ее, чтобы набросить на шею петлю, но она оттолкнула их и, цепляясь рукой за кабину грузовика, медленно встала. В наступившей тишине раздался звонкий голос:
— Вы пришли в нашу страну и найдете здесь свою смерть! Москву вам не взять... Когда машина медленно тронулась с места, Вера в последний раз громко крикнула:
— Прощай, Родина! Смерть фашизму!..
Об этом подвиге ничего не известно широкому кругу наших соотечественников. Но он всё-таки не был предан забвению. Вера Волошина была награждена посмертно Звездой Героя в 1994 году.
Из приказа по Кавалерийской бригаде СС: «По словам пленных, надо рассчитывать на систематические покушения врага уничтожать путем поджогов населенные пункты и жилища войск позади фронта. У партизан создаются специальные поджигательные команды. Необходимо принять меры предосторожности для предупреждения и тушения пожаров.
Гауптштурмфюрер СС Рихтер».
Зима в том году наступила ранняя и морозная. Уже выпал, шершаво хрустящий под ногами, снег. После стычки у деревни Головково остатки диверсионных групп объединились в небольшой отряд из шести человек под командованием Крайнова.
Они шли долго. Кружили по лесам, обходя ставшие в одночасье вражескими деревни. Спали по очереди.… И чем ближе подходили они к пункту своего назначения, тем мрачнее и неразговорчивее становились эти люди. А потом и вовсе случилось непредвиденное…. До деревни Петрищево оставалось недалеко совсем, каких-то полкилометра. Полоска огоньков виднелась уже из леса, когда боец Кирюхин, самый тёртый и по возрасту старший из группы, неожиданно плюхнулся в снег:
— Все, командир. Больше не могу.
На какое-то мгновение Крайнов, командир диверсионной группы, даже оцепенел. Он потряс Кирюхина за плечи:
— Ты что, очумел?
— Не могу. Что хошь делай, не пойду. Заболел я, ноги не ходят.
Он отвернулся, поднял глаза куда-то наверх, словно мог разглядеть что-то в стремительно надвигающейся вечерней темноте.
Крайнов был командир неопытный, из молодых. Никогда раньше с таким махровым, отъявленным дезертирством не сталкивался, и от ощущения собственного бессилия стал приходить в бешенство:
— Да я тебя…. Под трибунал пойдешь! — рука Крайнова зацарапала по кобуре.
— Воля твоя, — в голосе Кирюхина не было страха; одна лишь глухая, упрямая усталость. — Только сил у меня нет.
Над поляной нависла угрожающая тишина.
— Так, — многозначительно выдавил Крайнов. — Может, еще кто-то не в силах идти? Может, есть еще больные?
Командир был почти уверен, что никто примеру Кирюхина не последует, но, еще двое — Поваров и Щербаков отвернули головы. «Что делать? – лихорадочно размышлял Крайнов. — Тащить их силком? Толку немного. И задания не выполнят, и всю группу под монастырь подведут. Эх, дайте только вернуться обратно, за все тогда ответите…»
— Ладно, — выдавил из себя грозным полушёпотом командир, — оставайтесь. После разберемся. Значит, так. В деревню заходим с разных сторон. Как только израсходуете боезапас, не мешкая, возвращайтесь назад. Встречаемся вон там, — он указал на соседнюю опушку. — Расходимся прямо здесь. Все понятно?
— Понятно, — двое из пятерых кивнули. Только двое. Парень и девушка. Обоим по восемнадцать лет.
— Тогда вперед, – Крайнов резко поднялся и, не оглядываясь, зашагал к деревне…
Со своим участком он разделался на удивление быстро. Ни немцы, ни колхозники не успели даже среагировать, как швырнул Крайнов в крайние избы бутылки с зажигательной смесью и метнулся в лес.
Он ждал своих бойцов до последнего. Уже наступило утро, но командир все не уходил с условленного места, все надеялся, что вернется хотя бы кто-то. Через десять часов он понял, что ждать дальше бессмысленно и зашагал к линии фронта. На календаре было 26 ноября 1941 года…. Крайнову и в голову не могло прийти, что очень скоро невзрачная подмосковная деревушка, которую он только что поджег, станет известна всей стране…
Зоя Космодемьянская успешно выполнила боевое задание — бутылками «КС» уничтожила три дома, где квартировали гитлеровцы. Однако при возвращении обратно в лес, когда она уже была далеко от места диверсии, её заметил местный староста Свиридов. Он вызвал фашистов. И Зоя была схвачена. Свиридова благодарные оккупанты наградили бутылкой водки, как об этом рассказали после освобождения Петрищево местные жители.
Сначала Зою привели в дом Седовых. Одета она была в меховой коричневый пиджак, сапоги, серый подшлемник на голове, на руках — овчинные варежки с брезентовым верхом, за плечами вещмешок, через плечо на ремне сумка. Один немец держал её, прижав к печке, а двое стали обыскивать. В хате были и другие солдаты, человек двадцать, которые здесь жили. Они были в другой комнате, громко разговаривали и смеялись. С неё стянули вещмешок и поставили возле печки. Потом сняли сумку с отделениями для бутылок, которая висела через плечо. В этой сумке нашли три бутылки, которые открыли, нюхали, затем положили обратно в чехол. Потом нашли под пиджаком на ремне наган. Обыскивали и раздевали, вопросов не задавали, а переговаривались между собой, ржали и били её по лицу. При обыске она стояла с опущенной головой, не улыбалась, не плакала, ничего не говорила.
Осталась она в защитных теплых брюках, в носках и белого цвета кофточке с воротничком. Пока враги не надругались над её телом и лицом, вспомним внешность Зои Космодемьянской.— Это была красивая девушка с кротким, почти иконописным, продолговатым лицом, чернобровая, с задумчивым взглядом, маленькими пухлыми губами, короткими чёрными волнистыми волосами.
— Рус, марш, — скомандовал старший из немцев, она повернулась и пошла со связанными руками...
Из дома Седовых пленную перевели избу Ворониных, где размещался немецкий штаб.
— Ты откуда? — Спросили по-русски.
— Я из Саратова.— Отвечала Зоя.
— Куда ты шла?
— На Калугу.
— С кем ты была?
— Нас двое было. Вторая попалась в Кубинке.
— Сколько ты домов сожгла?
— Три.
— Где и что ты еще делала?
— Больше ничего не делала.— Ответила девушка и замолчала надолго. Ее стали пороть ремнями четверо немцев. Двое бьют, двое отдыхают и спрашивают, спрашивают, а она молчит. В какой-то момент девушка хрипло выдохнула:
— Ох, бросьте пороть, я больше ничего не знаю и больше ничего вам говорить не буду.
Насчитали ей больше двухсот ударов. Пороли ее голой, а вывели в нижней рубашке. Держала она себя мужественно, отвечала дерзко. Часто забегали немцы — поглазеть на «партизанку», смотрели и смеялись. (Не покидает меня ощущение, что жилось оккупантам в русской деревне весело, беззаботно и сытно). Здесь провела она часа три. Потом избитую девушку перевели в избу Куликов. Рассказывает П.Я. Кулик (девичья фамилия Петрушина, 33 года):
«Откуда ее вели, я не знаю. В эту ночь у меня на квартире было 20-25 немцев, часов в десять я вышла на улицу. Ее вели патрули — со связанными руками, в нижней рубашке, босиком по снегу. Мне они сказали:
— Матка, поймали партизана.
Ее привели и посадили на скамейку, и она охнула. Губы у нее были черные-черные, испекшиеся и вздутое лицо. Она попросила пить у моего мужа. Мы спросили: «Можно?» Они сказали: «Нет», и один из них вместо воды поднял к её подбородку горящую керосиновую лампу без стекла. Но затем разрешили ее попоить, и она выпила четыре стакана. Через полчаса немцы потащили её на улицу. Минут двадцать таскали по улице босиком, потом опять привели. Так выводили её с десяти часов вечера до двух часов ночи — по морозу раздетой, по снегу босиком. Все это делал один немец, молодой. Потом он улегся спать, и к ней приставили другого. Он был более сознательным, взял у меня подушку и одеяло и уложил ее на лавку. Немного полежав, она попросила у него по-немецки развязать руки, и он развязал. Больше ей руки не связывали. Так, в забытьи, провела она до семи часов утра.
Утром я подошла к ней, и она спросила:
— Сколько домов я сожгла?
— Три дома. — Ответила я.
— Были ли жертвы?
— Нет. В домах жили немцы, но они выбежали.
— Вам нужно было давно уехать из деревни от немцев. — Прошептала девушка.
При беседе были немцы, но они не знали русский язык.
Утром она у меня просила дать во что-нибудь обуться. Ноги её были обмороженные и чёрные. Немец спросил у нее:
— Где Сталин?
— Сталин на посту. — Она ответила. И после этого отвернулась и сказала:
— Я больше с вами разговаривать не буду.
Часов в 9 утра пришли три офицера, переводчик и стали ее допрашивать, а меня и мужа выгнали на улицу. В доме, кроме немцев, никого не было. Я вышла в соседнюю избу. О допросе ничего не знаю». Здесь девушку долго и жестоко пытали.
Но П.Я. Кулик рассказала тогда не всю правду. Оказывается, Зою Космодемьянскую били не только немцы, но и русские бабы-погорельцы. Смирнова Аграфена и Солина Федосия, как только вошли, стали всячески оскорблять измученную, лежащую около печки девушку, подступая к ней, чтобы ударить. Хозяйка их к Зое не подпустила и стала выгонять из дома. Смирнова А. перед выходом из дома взяла стоящий на полу чугун с помоями и бросила его в Космодемьянскую. Через некоторое время в этот дом пришло еще больше народу, с которым вторично пришли Солина и Смирнова. Через толпу людей Солина Ф.В. и Смирнова А. продрались к Зое, и Смирнова А. стала ее избивать, сопровождая побои руганью и оскорблениями. Солина же, поддерживая Смирнову, исходила злобой и кричала: «Бей! Бей ее!», натравливая народ на, лежащую около печки, истерзанную девушку.
Зое повесили на грудь табличку, на которой было написано по-русски и по-немецки: «Поджигатель». До самой виселицы вели её под руки, поскольку из-за пыток и обмороженных ног она уже не могла идти самостоятельно. Вокруг виселицы было много немцев и гражданских. В это время А.В. Солина взяла деревянную палку, подошла к девушке и на глазах у всех присутствующих со словами проклятья ударила её по ногам. Это было в тот момент, когда Зоя стояла под виселицей.
— Граждане! Вы не стойте, не смотрите, а надо помогать воевать! Эта моя смерть — это мое достижение.
После этого один офицер замахнулся, а другие закричали на нее. Затем она сказала:
— Товарищи, победа будет за нами. Немецкие солдаты, пока не поздно, сдавайтесь в плен. Советский Союз непобедим и не будет побежден! — все это она говорила в момент, когда ее фотографировали...
Потом поставили ящик. Она без всякой команды стала сама на ящик. Подошел немец и стал надевать петлю. В это время Зоя Космодемьянская крикнула:
— Сколько нас не вешайте, всех не перевешаете, нас 200 миллионов! Но за меня вам наши товарищи отомстят! — Это она сказала уже с петлей на шее, хотела еще что-то добавить, но в этот момент ящик выбили из-под ног, и девушка повисла. Она инстинктивно ухватилась за веревку рукой, но немец ударил ее по руке. После этого все разошлись. Возле виселицы в течение трёх дней стояли часовые — два человека... Повесили ее в самом центре села, на перекрестке дорог.
Целый месяц провисело в центре Петрищево тело девушки, раскачиваемое ветром и осыпаемое снегом. Когда через деревню проходили немецкие части, тупые фрицы окружали эшафот и развлекались, тыкая в тело палками и раскатисто гогоча. В ночь под новый год перепившиеся фашисты окружили виселицу, стащили с повешенной одежду и гнусно надругались над телом Зои — кололи ножами, отрезали грудь. Оно висело посреди деревни еще день, исколотое и изрезанное кинжалами, а вечером 1 января переводчик распорядился спилить виселицу. Староста кликнул людей, они выдолбили в мерзлой земле яму в стороне от деревни. Здесь, на отшибе, стояло здание начальной школы. Немцы разорили его, партами топили печи, содрали полы и из половиц строили в избах нары. Между этим печальным, растерзанным домом и опушкой леса, средь редких кустов была приготовлена могила... Юное тело зарыли под плакучей березой, и снежные вихри укрыли могильный холмик.
В этой трагической истории пропал из нашего вида ещё один человек. Что сталось с третьим бойцом, отправившимся поджигать Петрищево? Командир Зоиной группы, Борис Крайнов, как мы помним, вернулся обратно в лес. Зою поймали и казнили немцы.
Но был ведь и третий — 18-летний Василий Клубков. Может быть, он тоже герой, только об этом пока никто не знает? Все вскрылось даже раньше, чем кто-то мог предположить.
Из протокола допроса Василия Клубкова:
« — Уточните обстоятельства, при которых вы попали в плен?
— Подойдя к определённому мне дому, я разбил бутылку с «КС» и бросил ее, но она не загорелась. В это время я увидел невдалеке от себя двух немецких часовых и, испугавшись, убежал в лес, расположенный в метрах трёхстах от деревни. Как я только прибежал в лес, на меня навалились два немецких солдата, отобрали у меня наган с патронами, сумки с пятью бутылками «КС» и сумку с продзапасами.
— Какие показания вы дали офицеру немецкой армии?
— Как меня только сдали офицеру, я проявил трусость и рассказал, что нас всего пришло трое, назвав имена Крайнова и Космодемьянской. Офицер отдал на немецком языке какое-то приказание солдатам, они быстро вышли из дома и через несколько минут привели Зою Космодемьянскую. Задержали ли они Крайнова, я не знаю.
— Вы присутствовали при допросе Космодемьянской?
— Да, присутствовал. Офицер избивал Зою и требовал показаний, но она дать таковые категорически отказалась. Я в её присутствии показал офицеру, что это действительно Космодемьянская, которая вместе со мной прибыла в деревню для выполнения диверсионных актов, и что она подожгла южную окраину деревни. Космодемьянская и после этого на вопросы офицера не отвечала. Видя, что Зоя молчит, несколько офицеров раздели её догола и в течение 2-3 часов сильно избивали резиновыми палками, добиваясь показаний. Космодемьянская заявила офицерам: «Убейте меня, я вам ничего не расскажу». После чего её увели, и я её больше не видел».
Василий Клубков был завербован немцами. Его обучали в диверсионной школе и забросили в советский тыл. Где его арестовали и разоблачили.
Их было десять человек, тех, кто шел в тот опасный рейд. Четверо отстали по дороге. Трое смалодушничали. Еще один стал шпионом.
И только двое, только двое из десяти выполнили задание.
Страшная арифметика войны, о которой говорить не принято. Как будто от этого светлый подвиг Зои Космодемьянской становится менее значимым!
Староста Свиридов, предатель Клубков, пособники фашистов Солина и Смирнова были приговорены к высшей мере наказания.
Вокруг подвига юной комсомолки, ставшей в годы Великой Отечественной войны первой женщиной — Героем Советского Союза, до сих пор вьются сплетни и домыслы.
Опрос среди школьников города Екатеринбурга на предмет, знают ли они о подвиге Зои Космодемьянской показал: 80 % (!) учащихся ответили, что «не слышали о такой». Но и остальные 20 % тоже разошлись во мнениях: «под пытками не выдала местонахождение русских войск», «состояла в 'Молодой гвардии», «подожгла немцев и сбежала», «подкладывала мины под вагоны противника». Думаю, еще лет через 20 мы вполне можем оказаться перед фактом, что наши драгоценные чада вообще не будут иметь понятия о том, кто и против кого воевал в той войне. А ведь цену Победе можно обесценить одним — забвением. Мало того, сегодня некоторые даже пытаются утверждать, что на самом деле подвига никакого не было... Только ПОДВИГ ОПОРОЧИТЬ НЕЛЬЗЯ!
В далёкие 80-е довелось побывать мне в Петрищево. В доме-музее, где провела последние часы Зоя Космодемьянская, у памятника на месте её казни. Я был тогда до глубины души потрясён, прикоснувшись к этому беспримерному подвигу! Ладно ли теперь в тех местах памятных? Ведь стало возможным сейчас кощунственное строительство коттеджей для богачей на Бородинском поле. Двести лет нынче той далёкой войне….
Валерий Зиновьев.