Навеки, и еще с детства я влюблена в Баку, хотя банального слова «люблю» в данном случае не хватает, чтобы выразить мои чувства. Любая поездка в этот солнечный город для меня особенный праздник.
Так было и тогда, когда папа привозил меня в этот город еще ребенком и уделял нашей прогулке целый день или два. В те далекие годы не было границ и таможни, и за пять–шесть часов мы спокойно добирались на машине до желанной цели. А потом пили радость встречи с любимым городом глотками и, смакуя, катались на «фуникулере» и на всех подряд аттракционах в Нагорном парке, гуляли и обедали с папой в ресторане «Дружба», любовались с его открытой террасы городом.
В Баку многое случилось со мной впервые. Именно там я десятилетняя впервые в жизни увидела чернокожего африканца. Был праздничный день, и почти все столы в ресторане были заняты. Мы сидели за большим столом вдвоем, и с разрешения папы африканца подсадили к нам. Я с трудом подобрала слова на родном языке, чтобы спросить у папы: зачем он посадил этого мужчину с нами? Была уверена: сосед по столику меня не понимает, потому и сменила привычный русский на трудный для меня родной. Папа ответить не успел – наш чернокожий сосед по столику раньше него услышал меня и понял. Как ни странно, он не разозлился, а белоснежно улыбнувшись, спросил у меня на азербайджанском: если хочешь, я уйду, отсяду. Я опустила глаза и заплакала от стыда и неудобства, а папа извинился за меня перед африканцем и, покачав головой, посмотрел на меня укоризненно. Для меня это была высшая мера наказания – никогда я не слышала от папы ни грубого слова, ни повышенного тона в разговоре. Такой осуждающий взгляд – это было большее, когда он был недоволен мной.
Мы ходили с папой на футбол болеть за «Нефтчи», в театр – смотреть «Лейли и Меджнун», на Набережную – кататься на белом катере. Ходили в музеи, бесцельно гуляли по городу, по Набережной, по Торговой. Пили чай в армудиках, отдыхая по дороге в чайхане и в кафе. А на все мои просьбы купить то, что нравилось, папа неизменно отвечал: гурбанды, гызым! А кому я еще что-то куплю? Ты у меня единственная…
Мне никогда не хотелось уезжать из Баку – ни после однодневного пребывания в этом городе, ни тогда, когда возвращались, проведя там весь отпуск. Заметно портилось настроение.
– Будет теперь несколько дней надутая ходить, – говорила мама, хорошо меня зная. И была права. По приезде из Баку домой я чувствовала себя так, словно из сказки сразу попала в реальность. Из праздника – в будни. А всю обратную дорогу я молчала и смотрела в окно. И мир опять из цветного и радужного превращался в черно-белый.
– Что же мне с тобой делать, джаным? – ласково и озабоченно спрашивал папа, видя мое настроение. – Разве можно в гостях оставаться, не хотеть возвращаться домой? Ты так не любишь наш дом, хотела бы остаться в Баку навсегда?
– Да, хотела бы… И почему этот наш дом не в Баку?
– Если бы не была единственным ребенком, сдал бы я тебя в приличный бакинский интернат или оставил у родственников, – шутил со мной папа, – но ты у меня одна, и я жить без тебя не могу. Значит, выхода нет.
– Почему мы не живем в Баку? – не раз задавала я этот вопрос родителям. – Мы азербайджанцы, значит, должны жить там.
– Мы живем совсем недалеко от этого города, а ты тоскуешь по нему так, словно мы в Баку из холодного Мурманска приехали. У нас так же солнечно, такое же море, много общего, – пытался успокоить меня папа.
– Нет, у нас тут все иначе. В Баку даже воздух другой, обнимающий человека. Там и люди другие: они добрее, ласковее, роднее. Они по-другому говорят и шутят, улыбаются. В Баку много цветов и музыки. Там все особенное и лучшее, и даже фрукты вкуснее. Кажется, в этом городе всегда праздник.
Папа подтрунивал надо мной:
– Еще скажи, что там солнце другое.
– Другое. Бакинское солнышко улыбается.
Родители шутили:
– Ладно, не переживай. Подрастешь, отдадим тебя замуж за бакинца, если так любишь Баку. А мы уж здесь доживем свой век.
http://www.proza.ru/2012/05/24/1438