Буржуа попробует урвать любой кусок из вашего рта, если может заставить вас заплатить за него еще раз.
Любая предлагаемая социальная модель обязательно имеет свою экономическую составляющую. И каждая из предлагаемых нам моделей когда-то была сформулирована как идея. Неизбежно в истории каждой работающей системы наступит время, когда она станет догмой и будет держаться лишь на фанатизме сторонников и алчности общественных слоев, извлекающих из нее максимальную выгоду. Что ведет к нарастанию социальных противоречий. Эпопея с открытием Америки породила массу ввезенных в Старый Свет драгоценных металлов, которых никто в Европе не добывал. Серебро стало «дешевле грязи» и работало уже на развал экономики. Кстати, этот факт и породил у русских царей желание самостоятельно выходить на европейские рынки, ограничив доступ иностранным купцам к внутренним рынкам России. В это время появляется еще один богатеющий общественный слой - гильдия перевозчиков.
Так уж сложилось, что в Империи, начавшей экспансию в Новый Свет и объединившей Испанию и Португалию, такими перевозчиками были голландские купцы. В это время уже новая экономика осознала полезность религии. Дело в том, что до середины тысячелетия государственная власть почти везде в Европе находилась под патронажем католической церкви. В этой ситуации угодными богу и допущенными к обогащению были лишь церковь и аристократия, на нее опирающаяся. С появлением буржуазии, образовался общественный слой, нуждавшийся в легитимности накопленных богатств, в том числе и религиозной легитимности. Кальвинизм (наиболее агрессивное течение протестантизма) такую услугу предлагал. Основа кальвинизма предполагает предопределенность всего и неотразимость воли Божьей. Следовательно, если Бог поставил целью обогащение человека, этому невозможно противиться. Значит, если выпало тебе быть бедным, то лишь божье провидение (в назначенный час) поднимет тебя. Не подняло? Значит, ты грешник. Очень выгодная для нанимателя теория, но всегда ведущая к большой крови. Однако свое дело кальвинизм сделал. Вначале он сплотил новую олигархию, а внутренние противоречия, гражданская война и отделение Голландии ослабили силы Испании и позволили выйти на первые роли Англии. Великобритания тоже прошла через увлечение кальвинизмом и кровавые времена Кромвеля, но в отличие от голландских буржуа, основу экономики видела не в морских перевозках, а в собственном машинном производстве (особенно в текстильных мануфактурах). Разорив ради земли под овечьи пастбища английских йоменов, повесив 80 тысяч бродяг и загнав оставшихся на мануфактуры, английское общество уже не нуждалось в такой жесткой религии. Английские пираты, опираясь на прогрессивную экономику, потеснили конкурентов и в Новом Свете. Восстановив монархию, уважающую буржуазные права, британцы приняли Акт о Толерантности, заявив о некоторой своей веротерпимости. Голландские олигархи, в способах наживы ничем не отличавшиеся от аристократов, очень быстро проиграли британцам, избравшим для обогащения промышленную основу. С этой поры судьбы Европы определяет буржуазия. Где-то в этот период и разошлись окончательно восточный и западный менталитеты и, как следствие, - экономические модели.
Православная, католическая церковь и ислам признают необходимость сострадания к ближнему своему как одну из основ веры. Конечно, история российского купечества имеет массу нелицеприятных примеров, но протестантская мораль милосердие отрицала начисто. Во многом Октябрьская революция 1917 года была предрешена несопоставимостью идей пришедшей к власти буржуазии и ментальности народных масс. Да, отношения были обострены долгой войной, но и противоречия зародились не в XX веке. Классический русский купец к середине XIX века стал вымирающим классом, не выдерживая конкуренции с нарастающей после отмены крепостного права промышленной буржуазией. И если помнить, что экономика -- это всегда следствие социальной идеи, то можно считать, что борьба европейского протестантизма и православной ментальности на русском экономическом поле завершалась не в пользу последней. Но построенные в Российской империи фабрики не изменили представления большей части населения о справедливости. Наступило время, когда модель стала догмой и держалась лишь на фанатизме сторонников и алчности общественных слоев, извлекающих из нее максимальную выгоду. Аристократия была привычным и понятным злом. Победившая в феврале 1917 года буржуазия менее чем за год стала более ненавистной для населения, чем монархия. Потом были 70 лет построения социализма в отдельно взятой стране. В этом была историческая аномалия эксперимента, так как любой другой экономичный проект не имел четких государственных границ. Класс эксплуататоров-космополитов, перед лицом социалистической угрозы сумел сплотиться. Однако, победить социализм лишь силой оружия оказалось невозможным. Идеям противостоят идеи. Не будем перечислять причины крушения социалистического строя и государства. Заметим, что ради борьбы с СССР, капиталистическое окружение было вынуждено воспринять часть социалистической идеи и применить ее в своей экономической модели (пенсионные системы, социальное страхование и пр.) Как рекламный продукт был рожден целый слой потребителей производимых благ -- средний класс... После крушения социалистического государства мы оказались отброшены не к рекламному щиту, и даже не в начало XX века. Оказалось, что вернуться в экономический период, который государство не прошло самостоятельно, невозможно. Наверняка многие еще помнят тезис 90-х годов: «Рынок все разрулит». Этот тезис не из экономики, он постулат веры.
Но этот постулат из иного века! Он давно уже не работает! Мир ушел вперед. Но, так как альтернатива капитализму (империализму) отсутствует, нет больше нужды и в рекламных акциях. Мир начал деградировать вместе с нами. Текущий кризис закончится попыткой вырвать у среднего класса последний сухарь. Хотя стоит ли жалеть средний класс греков или итальянцев? Ведь они сами рукоплескали возможности жить в кредит и иметь больше, чем могут себе позволить. Кризис и начался как финал безудержной попытки обогащаться, не производя осязаемого продукта. Современные основные валюты повторяют судьбу золота конкистадоров, они становятся «дешевле грязи». Так какой можно из всего сказанного сделать вывод? Самый простой: нет возможности эксплуатировать экономическую модель, если она перестала быть частью передовой социальной идеи. Экономика без веры -- мертва. Упорствующие фанатики приведут паразитирующие слои общества к социальной конфронтации с остальным миром. Или уже привели. Кстати, в этот период существенно возрастает действенность нематериальных стимулов (когда мораль может быть важнее наживы). Когда фактор обеспеченности перестает иметь долгосрочные перспективы, попытка покупать лояльность общества «за деньги» обречена на провал. Любые премии съедаются инфляцией, любые накопления могут быть утеряны множеством способов. И тот, кто пытается сохранить стабильность за счет денежных выплат, ее потеряет.
Общество неизбежно разделится на тех, кто перестал задумываться о будущем (и интереса для нанимателя не представляет), и тех, кто свое будущее не связывает с плательщиком. Уже сейчас в Европе есть государства, где большая часть населения живет за границей. Эти государства деградируют. Что верно в отношении стран, может быть верно и в отношении коммерческих структур. Не случайно наибольшую стойкость к внешним агрессивным факторам демонстрируют азиатские компании, культивирующие внутреннюю (семейную) стабильность. Попытка прятаться за цинизм экономики от социальных обязательств всегда ведет к краху всей системы. Так как экономика - это важная, но всего лишь часть социальной системы, где всегда первична идея о справедливом мире. Вот такой вывод.