Не мяч я принес вам, но меч...
Футбол, хоккей, и иные бесчисленные способы публично избивать маленький круглый предмет, не имеющий сил дать вам сдачи.
Невинная забава впавших в детство тренированных безумцев при внимательном рассмотрении может оказаться совсем не тем, чем мы привыкли ее считать.
Впрочем, расскажем все по порядку. Прошествуем от наблюдаемого глазом к умопостигаемому, а от лежащего на самом видном месте к сокрытому во тьме.
Наблюдаемое
Всю ночь напролет по городу носилась толпа придурков, радующихся некой спортивной победе. Махали флагами, гудели в гуделки, и орали что-то патриотическое про свою страну.
Как много несчастных, готовых радоваться бессмысленной победе одних лично не знакомых им людей над другими. Возможно, они никогда не одерживали собственных побед?
Впрочем, еще хуже, если одерживали. Потому что всякая победа людей, осуществляющих такое поведение, по своим последствиям окажется много хуже любого поражения.
Схваченное на лету
Пока толпа буйно радовалась спортивной виктории, не дремал и я. И, ориентируясь на всем нам известный обычай пьяного сброда, тут же предположил, что речь шла о футболе, о чем и отписал публично.
Каково же было мое изумление, когда на следующий день выяснилось, что сия потешная баталия была хоккейным матчем, а вовсе не привычным пинанием кожаного мячика по пыльному газону.
Самым же изумительным во всей ситуации было то, что невольную ошибку мою заметили две юные девушки. Отойдя от изумления, вызванного их словами, я понял многое о людях. И не скажу, что это меня обрадовало...
Осознаваемое
Совершенно очевидно, что спортивное действо, изначально задуманное как игра и честное состязание, давно возведено в предмет культа и инструмент массовой пропаганды. Причем не замечать это способен лишь ленивый.
Однако, несмотря на всю банальность этого наблюдения, от подавляющего большинства вовлеченных в действие людей оно странным образом ускользает, оставляя их по гроб жизни пребывать под сенью собственных иллюзий.
И первая среди них, это иллюзия сопричастности к великому и важному делу, имеющему смысл. Как известно, в жизни человека, лишенной понимаемого и осознанно принятого им смысла, место реальных дел занимают суррогаты.
Сокрытое под завесой тумана
Столь же очевидно, что личность, находящаяся под давлением общества и далеко не всегда благоприятных обстоятельств жизни, имеет очень мощную потребность чувствовать себя победоносной, могучей и имеющей власть.
Если же человеческому существу нечем гордиться и некого побеждать в своей реальной жизни, то оно вынуждено гордиться жизнью и победами других людей, с которыми с этого момента себя отождествляет.
Так возникает иллюзия своей страны, своего народа, своей армии, и своей футбольной команды. И маленький человек, никого в жизни толком не побеждавший, вмиг становится сопричастен не заслуженному им величию.
Глубинное и темное
Обретенное мошенническим путем величие неустанно требует себя поддерживать и защищать. Угроза внутреннему торжеству исходит как от внешних врагов, так и от внутренних угроз. По этому истинный болельщик всегда начеку.
Внешними врагами для него являются команды-соперницы, а так же множество отождествившихся с ними их болельщиков, воспринимаемых его искаженным сознанием как коварные и злобные негодяи, лишенные человеческого образа.
Иными словами, мир для болельщика приобретает черно-белую окраску, с четким делением на своих и чужих. Первые принимаются за единомышленников, верных друзей и соратников в борьбе. Вторые считаются исчадиями ада.
Внушающее трепет
Однако много большую угрозу чувству превосходства и иллюзии обретенного смысла несут прежде всего смыслы реальные, и от того способные выбить психику из ставшего привычным ей безумного сна.
В силу этого, все защитные механизмы психики спортивного болельщика скоординировано ставят все возможные препоны на пути любой информации, чувства или образа мысли, способного хоть немного поколебать его состояние.
От того спортивные фанаты так немотивированно агрессивны, и при этом легко управляемы. Не составляет большого труда вызвать их гнев, и с помощью довольно примитивных приемов направить на любой требуемый объект.
Вызывающее смущение
На основании этого легко понять причину заинтересованности правящей элиты в массовом насаждении спортивных увлечений. Народ-болельщик управляем куда лучше, нежели народ-читатель и народ-мыслитель.
Однако, здесь мы подходим к одному весьма темному месту. Как получается, что одни виды спорта постоянно вызывают в своих болельщиках состояние агрессивного исступления, а другие, ничуть не менее зрелищные - не вызывают?
Как вышло, что все наслышаны о бесчинствах футбольных фанатов, но никто не слышал о зверствах поклонников хоккея или баскетбола? В чем дело, если в любом спорте происходит взывающая к нашим чувствам непримиримая борьба?
Запутывающее следы
Всякая попытка дать ответ на столь простой вопрос раз за разом натыкается на явные несообразности и противоречия. Есть виды спорта много более жестокие, но не вызывающие в зрителях практически никакой агрессии.
Однако, вполне здравая идея о том, что агрессия, не находящая себе выхода в предстающем пред глазами процессе игры, трансформируется затем в агрессию в реальном мире, так же разбивается о множество опровергающих примеров.
Наблюдения показывают, что агрессивность организованной толпы болельщиков никак не коррелирует ни с жестокостью и динамизмом самого вида спорта, ни с нюансами правил, ни с конкретными обстоятельствами игры.
Сакральное
И здесь наступает черед погрузиться в темные глубины коллективного бессознательного и обратиться к нашей исторической памяти. Ведь игры, отдаленно напоминающие наши спортивные забавы, велись испокон веков.
Однако, в минувшие эпохи не все из них начинались как беззаботные игры. И даже не были простым состязанием в ловкости. Для выявления сильнейших служил поединок, стрельба, и различные атлетические забавы.
Игра в мяч была древним сакральным действом. Сейчас в это трудно поверить, но священный обычай играть в него под сводами церкви был искоренен в западном христианстве лишь к середине высокого средневековья...
Ушедшее навсегда
Сегодня трудно понять, какой смысл вкладывали в игру с мячом под сводами собственного храма древние христиане. Их современным единоверцам такое поведение явно показалось бы кощунством, а может быть и одержимостью бесами.
Но в те далекие века это был весьма распространенный официальный обряд. Причем руководил им сам священник. И нам сейчас остается лишь фантазировать над значениями и смыслами, ушедшими из церкви вслед за ним.
Однако совершено понятно, что в религиозных ритуалах не бывает случайных причуд. И всякое освященное традицией действие несло на себе груз множества громоздящихся друг на друге почитаемых священными смыслов.
Беспощадное
Впрочем, священная игра в мяч не была исключительной прерогативой ранне-средневекового христианства. Древним религиям Нового Света была известна крайне жестокая ее форма. Это была по-настоящему смертельная битва.
Играли тяжелым мячом из литого каучука. Удары наносились неким подобием биты, а сама игра представляла собой нечто среднее между бейсболом, хоккеем на траве, современным американским футболом и битвой стенка на стенку.
Ставкой была жизнь. Предводитель проигравшей команды посвящал ее Солнцу, и расставался с ней на жертвенном камне. Отделенный от тела дух воспарял в чертоги хищного божества под восторженное ликование толпы.
Откровенное
И что-то мне подсказывает, что божество это живо по сей день. Я не знаю, что делало оно под сводами христианских храмов тысячу лет назад, как попало туда, и из каких соображений и какими усилиями было от туда изгнано.
Я не готов утверждать, что древний крылатый змей Кецалькоатль воскрес на земле далекой Палестины как смиренный и тихий Иисус. Хотя слишком уж многое в их словах как будто исходит из одних уст.
Но я уверен, что божество это сегодня бодрствует. И его крылья веют среди нас. И там, где двое или трое собрались во имя его, и ради того, что бы созерцать его игру, там и Оно уже высматривает себе добычу.
И стоит быть внимательным, дабы не оказаться Его жертвой. Ибо мы не знаем их участи. Но, при достаточном буйстве фантазии, легко можем себе вообразить... если не убоимся потом ложиться спать в непроглядной ночной тьме.