Северус Снейп считал шаги Антонии Тоттенхем. Вернее, он надеялся, что считает четкие и отрывистые стуки ее каблуков по каменному полу, а не удары своего сердца. Профессор даже не пытался разобраться в многообразии сиюминутных чувств, сменяющихся с немыслимой скоростью. Будь то радость или неприязнь, отчаяние или надежда, удивление или равнодушие, они ничем не могли повлиять на данность. А данность заключалась в том, что еще шагов пять-шесть, и Снейп скажет «здравствуй» еще одному человеку из прошлого. Будь у него время, Северус еще подумал бы над формулировочкой, а так, зачем тратить силы? Тем более они все сейчас уходят на то, чтобы, сохраняя спокойствие, смотреть в грустные серо-зеленые глаза.
- О, профессор Снейп, вы ко мне?
Северус глубоко вздохнул и, наконец-то, отвел взгляд от лица Антонии. Он поймал себя на том, что, разглядывая Тоттенхем, на пару минут забыл о Дамблдоре, идущем рядом с ней.
- Да, директор. К следующему учебному году необходимо пополнить запасы, я подготовил список…
Глава Хогвартса кашлянул, вскинув руки в останавливающем жесте:
- Разумеется, мы все обсудим. Только вам придется немного подождать, - он улыбнулся Лизе, подошедшей к матери. - Я обещал этим милым дамам кое-что из теплиц Хогвартса, – взгляд Дамблдора перескочил с девочки на женщину. - Думаю, нет необходимости вас знакомить?
Уголки губ Тоттенхем дрогнули в подобии приветливой улыбки:
- Пожалуй, нет. Здравствуйте, профессор Снейп.
- Добрый день, мисс Тоттенхем, - машинально ответил Северус.
Его не покидало внезапно возникшее ощущение, что все это происходит не с ним. Не сказать, чтобы профессор был ошеломлен неожиданной встречей. За прошедшие несколько месяцев Снейп так часто вспоминал Антонию, что удивлен бы был как раз обратным. Просто, многократно заново проживая события прошлого, он совершенно не представлял, как должен себя вести. Что сказать? Что сделать? Да и нужно ли вообще что-то делать и говорить? Какое счастье, что здесь и сейчас они не одни. Никогда еще декан Слизерина не был так рад Дамблдору и Лизе, хотя и понимал, что с их стороны это ненамеренная поддержка. И кратковременная, ведь Дамблдор уже сделал шаг по направлению к лестнице, на ходу заявив:
- Вот и славно, составьте друг другу компанию, пока я выберу подходящие горшки с Трепетливыми кустиками и Зубастой геранью.
А Лиза подхватила:
- Мама, можно я пойду с профессором Дамблдором? Вдруг ему понадобится помощь.
- Конечно, иди, - с некоторым промедлением, подмеченным, пожалуй, только Снейпом, ответила Антония, и резвый топот детских ног устремился вслед за удаляющейся размеренной поступью директора, еще пару минут гулкое эхо их шагов перекатывалось под сводами коридора, а затем наступила тишина.
Они смотрели друг на друга и молчали. Впервые в жизни профессор Зельеделия Северус Снейп не знал, что сказать, и, судя по неуверенному взгляду, у Антонии Тоттенхем была та же проблема. Когда тишина из мертвой превратилась в невыносимую, Снейп, наконец, выдавил:
- Здравствуй, Антония.
Только теперь он не автоматически здоровался со спутницей директора Хогвартса, а осмысленно приветствовал женщину, с которой, как оказалось, его многое связывало. Прежде всего, общий ребенок.
Антония же набрала воздуха в грудь, будто собираясь нырнуть глубоко-глубоко, задержала дыхание на пару секунд и произнесла:
- Надеюсь, Северус, ты сможешь меня простить?
Вот это было неожиданно. Снейп готовился услышать что угодно, но только не это.
- Простить? За что?
- За Лизу. За то, что не рассказала раньше. Но главное за то, что рассказала сейчас.
Профессор поразился неподдельному неуверенно-виноватому взгляду своей школьной подруги, и почувствовал довольно-таки ощутимый укол совести. Глядя на нее, можно было сказать, что она искренне считает, будто втянула Северуса в свои личные дела, не имеющие к нему никакого отношения. Конечно, очень мило со стороны Антонии, взять всю вину на себя, но именно он сделал первый шаг, и его тогдашнее состояние довольно слабое оправдание совершенному поступку.
- По-моему, единственный, кому стоит просить прощения, здесь – я, - произнес Снейп. - Это ты прости меня, и не только за то, что я не вспоминал о тебе все эти годы. С того дня, когда я… ушел, и до момента, как сова принесла от тебя письмо, мне ни разу не пришла в голову мысль, что ты могла… Что у тебя…
- Тебе не в чем себя винить, Северус. Мы всегда были только друзьями. Согласись, совместное будущее, тем более такое, не входило в наши планы. Та ночь была для меня не меньшей неожиданностью, чем для тебя. Как и ты, я бы не чувствовала необходимости вспоминать о ней, если бы не моя девочка, - ответила Антония.
Сосредоточенно-сердитая морщинка между бровей разгладилась, и глаза засветились нежностью, когда она продолжила:
- Лиза – лучшее, что есть в моей жизни. И этот подарок сделал мне ты.
- А что об этом думает твой муж?
Снейп задал вопрос прежде, чем понял, какую глупость сморозил. Похоже, это входит у него в привычку. Однако на этот раз он превзошел сам себя. Антонию вопрос, определенно, огорчил, но прежде чем Северус успел принести извинения, она произнесла:
- Я замужем за работой. Увы, мой самый страшный сон сбылся. Все, что я могу себе позволить, - это не повторять ошибок моих родителей. Появление внучки ничуть не повлияло на их образ жизни, так что я отлично помню, что расстраивало меня в детстве, и по возможности принимаю меры. День рождения Лизы – это святое. У нее есть друзья, и я не перепоручаю ее министерскому обслуживающему персоналу, хотя прибегаю к услугам няни. Я, конечно, не идеальная мать, но, надеюсь, Лиза чувствует себя счастливей, чем я в ее годы.
Антония посмотрела на Северуса, будто в поисках поддержки, но осеклась, заметив его задумчивый просветленный взгляд. Снейп, действительно, выглядел так, точно узнал о ком-то правду. И этим кем-то была Антония Тоттенхем. Она написала ему, он неоднократно перечитывал письмо, размышляя над его содержанием, а главное – над возможным скрытым подтекстом, но только сейчас ему стало очевидно, что никакого подтекста не было. Непонятно, с чего бы вдруг в Снейпе проснулась подобная уверенность, но из одного взгляда, брошенного на него женщиной, он почерпнул больше, чем за месяцы раздумий. Антония просто сильно переживала за дочь, и только потому написала ему. При других обстоятельствах она ни за что бы не нарушила его благостного неведения. Это была ее тайна, и Мерлин знает, как она жила с ней все это время. Профессору вдруг стало стыдно, что он убил весь год на пустые бесполезные размышления, вместо того, чтобы поближе познакомиться с собственной дочерью. Наблюдая за Антонией, за тем, с какой любовью она говорит о девочке, как о чуде, Снейпу вдруг захотелось почувствовать себя причастным к этому чуду, и у него был шанс сделать это, но он им не воспользовался.
- Знаешь, Антония, признаться, я из рук вон плохо выполнил твою просьбу. Но когда Лиза вернется в Хогвартс после каникул, я обещаю… - начал Северус, но что-то во взгляде женщины заставило его замолчать.
- Лиза не вернется в Хогвартс этой осенью, - проговорила Тоттенхем. - Я же сказала, что не хочу повторять ошибок моих родителей. Она поедет со мной в Японию. Если моя работа там затянется, Лиза Тоттенхем станет выпускницей Махоутокоро.
Она посмотрела в окно, и Снейп последовал ее примеру. На крыльце рядом с накрытыми защитными колпаками горшками стояла Лиза, а Дамблдор левитировал к ней еще два растения.
- Ну, мне пора. Прости, что помешала твоему разговору с директором. Была очень рада увидеть тебя через много лет.
Антония, мать Лизы, исчезла. Перед Северусом стояла Антония Тоттенхем, работник Министерства. Прежде чем профессор успел осмыслить произошедшую с женщиной перемену, она была уже на полдороги к лестнице, но у первой ступеньки остановилась, обернулась и произнесла, будто подвела итог не сколько только что состоявшемуся разговору, сколько многомесячным размышлениям профессора:
- Ты ничем не обязан нам, Северус. Я просила о конкретной услуге, и совсем не собираюсь заставлять тебя принимать участие в жизни Лизы. Равно как и не намереваюсь препятствовать, если ты когда-либо захочешь общения с ней, в любом качестве – как отец, как друг семьи, как педагог, - Антония церемонно склонила голову. – Профессор Снейп.
- Мисс Тоттенхем, - в тон ей ответил Северус, услышав приближающиеся шаги директора.
Похоже, сейчас у него не будет времени осмыслить события последнего часа, придется подождать до вечера.
* * *
Торжественный ужин, посвященный началу нового учебного года, проходил по обычному сценарию. Учащиеся расселись, переговариваясь в ожидании распределения первогодок. Сидя на своем месте за преподавательским столом, Снейп поймал себя на том, что вглядывается в лица хаффлпаффовцев, отыскивая среди них Лизу. Он знал, что не увидит ее там, и не мог объяснить, откуда взялась и что означает надежда на то, что планы Антонии изменились, но не успокоился, пока не рассмотрел всех.
Разумеется, усилие оказалось напрасным. Северус подумал об этом с некоторой долей разочарования. Уж в этом году он не стал бы тратить время на воспоминания и размышления, он знал бы, как поступить, ведь этот учебный год обещал быть «не менее интересным, чем предыдущий». Чего стоит один только Турнир Трех Волшебников.
В который раз профессор подумал, что жизнь – странная штука. Когда-то он обещал, что в ней, его жизни, будет только Лили Эванс. Только воспоминания о ней, и никаких других женщин, а, следовательно, никаких семьи и детей. Он долгое время искренне считал, что сдержал обещание, но появилась Лиза. Какой отсюда можно сделать вывод? Что бы ты там себе не думал, а жизнь тебя перехитрит. Закрутит, заморочит, но заставит поступить так, как ей хочется. Можно, конечно, закрыть на все глаза, будто ничего не случилось, будто все по-прежнему. Но вопрос в том, сможет ли он, Северус Снейп, так поступить?
На следующий день профессор первым делом отправился в совятню и все утро думал, сколько времени потребуется птице, чтобы долететь до Японии.