Isabel Allende La ciudad de las bestias,2002. Перевод с испанского.
ГЛАВА 4. РЕКА АМАЗОНКА
Кейт и Александр Коид летели в самолете над северной частью Бразилии. В течении многих часов под ними расстилалась бесконечная зеленая равнина, изредка пересекаемая руслами рек, которые с высоты полета, походили на сверкающих змей. А самая большая из них имела цвет кофе с молоком.
«Амазонка – самая широкая и длинная на земле в пять раз длиннее, чем любая другая река. Только астронавты, побывавшие на Луне, смогли увидеть ее целиком», читал Алекс в туристическом путеводителе, купленном для него бабушкой в Рио де Жанейро. В школе они учили, что этот последний рай на планете, систематически разрушался жадными бизнесменами и авантюристами, но в путеводителе об этом не было сказано, ни слова. Они построили шоссе, насквозь пересекающее дикую сельву, по которому массово прибывали колонисты, заготавливающие тонны леса и минералов.
Кейт сообщила внуку, что они планируют подняться от Рио Негро до Верхней Ориноко, в этом почти неисследованном треугольнике проживала большая часть диких племен. Предполагалось, что именно здесь обитает Бестия.
В этой книге говориться, что индейцы до сих пор живут в Каменном веке. Они еще не изобрели колесо – комментировал Алекс.
– Нет необходимости. Оно не может пригодиться в этой местности, индейцам ничего не нужно транспортировать куда-либо – ответила Кейт Коид, ей не нравилось, когда ее отвлекали от записок. Большую часть путешествия, она делала заметки в записных книжках своим мелким, неразборчивым почерком.
– Они не умеют писать – добавил Алекс.
– Конечно, но у них хорошая память – ответила Кейт.
– У них нет искусства, они всего лишь расписывают свои тела и украшают себя перьями – прождолжал Алекс.
– Для них неважно быть лучше других или выделяться среди других. Большинству из наших так называемых «артистов» не помешало бы следовать их примеру – ответила бабушка.
Они направлялись в Манаос, самый населенный город в регионе Амазонки, процветавший во времена каучуковой лихорадки, в конце 19 века.
– Ты познакомишься с самой загадочной сельвой мира. Там есть места, в которых духи появляются при свете дня – сказала Кейт.
– Понятно, такие же как «ужасный человек из сельвы», которого мы ищем – саркастично улыбаясь, ответил ей внук.
– Его называют Бестия. Возможно это не единственный экземпляр, их может быть несколько, возможно это семья или племя.
– Для своего возраста ты очень доверчива – заметил парнишка. Видя, что его бабушка верит в эти истории он, не пытался скрыть свой сарказм.
– С возрастом, мы становимся смиреннее, Александр. Чем дольше я живу, тем более невежественной кажусь себе. Только молодые имеют на все ответы. В твоем возрасте можно быть заносчивым и неважно, что это выглядит смешно – сухо ответила она.
Выйдя из самолета в Манаосе, они ощутили прелести местного климата. Казалось, их завернули в полотенце, смоченное горячей водой. Там они присоединились к другим членам экспедиции, организованной Интернешенел Джеографик. Кроме Кейт Коид и ее внука Александра, приехали Тимоти Брюс, фотограф-англичанин с вытянутым лошадиным лицом и желтыми от никотина зубами , его сопровождал помощник -мексиканец Джоэль Гонсалес, и знаменитый антрополог Людовик Лебланк. Алекс представлял Лебланка мудрецом с белой бородой и внушительной фигурой, но он оказался человечком пятидесяти лет, низким, худым, нервным, с постоянным выражением то ли презрения, то ли жестокости на губах и глазами мыши-утопленницы.
С оружием на поясе, в тяжелых ботинках, в австралийском сомбреро, украшенном разноцветными перьями, он напоминал охотника из кинофильмов о сафари. Кейт проворчала сквозь зубы, что для полного сходства Лебланку не хватает мертвого тигра, чтобы поставить на него ногу. В юности Лебланк провел немного времени на Амазонке и написал увесистый том об индейцах, произведший сенсацию в научных кругах. Бразильский гид Сезар Сантос, который должен был встретить их в Манаосе не смог приехать, потому что его авиетка была разобрана, он дожидался их в Санта Мария де Льювия, поэтому дальше группа должна была путешествовать на судне.
Алекс удостоверился, что Манаос, расположенный у слияния Амазонки и Рио Негро, был большим современным городом с высокими зданиями и оживленным движением, правда бабушка сообщила, что тамошняя природа была все еще дикой, во время наводнений в городе появлялись кайманы и змеи, заползающие во внутренние дворики и шахты лифтов. Это был город торговцев, где закон был шатким и легко нарушался: наркотики, бриллианты, золото, ценная древесина, оружие. Не проходило и двух недель, чтобы не обнаруживали судно груженное рыбой, где каждая тушка была наполнена кокаином.
Для американского мальчика, который покидал свою страну только для того, чтобы познакомиться с Италией, землей предков его матери, было странно наблюдать контраст между богатством одних и крайней бедностью других, все было перемешано. Безземельные крестьяне и безработные служащие массово прибывали сюда, в поисках новых горизонтов, но многие заканчивали тем, что жили в хижинах, без средств к существованию и без надежды. В этот день отмечали какой-то праздник, и население радостно прогуливалось, как на карнавале: по улицам проходили оркестры, люди танцевали и пили, многие были переодеты в карнавальные костюмы. Они поселились в современном отеле, но не могли уснуть из-за грохота музыки, петард и ракет. На следующий день, из-за плохо проведенной ночи, профессор Лебланк проснулся в дурном настроении. Он потребовал, чтобы все как можно быстрее погрузились на корабль, поскольку он не хотел оставаться и на минуту дольше в этом бесстыдном городе, как он его охарактеризовал
Группа Интернешенел Джеографик поднималась по Рио Негро, вода которой была именно этого цвета, должно быть из-за осадка переносимого ее водами, чтобы направиться Санта Мария де Льювия, деревню, полностью расположенную на индейской территории. Судно было достаточно большим, с древним, шумным и дымящимся двигателем, импровизированной крышей из пластика, защищавшей пассажиров от солнца и дождя, который напускался, горячий как душ, по нескольку раз на день. Судно шло набитое людьми, узлами, мешками, гроздьями бананов и какими-то домашними животными в клетках или просто привязанными за лапы. На палубе были места для отдыха, несколько длинных табуретов и гамаков, которые свисали один над другим.
Члены экипажа и большая часть пассажиров были кабоклос, так называют жителей Амазонки, они происходили от смешения разных рас: белых, индейцев, негров. Еще на судне ехали пара солдат, чета молодых американцев – миссионеров-мормонов, и врач из Венесуэлы, Омайра Торрес, которая хотела вакцинировать индейцев. Это была красивая мулатка тридцати пяти лет с черными волосами, кожей янтарного цвета и зелеными миндалевидными, как у кошки, глазами. Она двигалась так грациозно, словно танцевала под неслышную музыку. Мужчины провожали ее взглядами, казалось, что она не догадывается, какое впечатление на окружающих производит ее красота.
– Мы должны хорошо подготовиться – сказал Лебланк, указывая на свое оружие. Он обращался ко всем, но было видно, что эти слова адресованы доктору Торрес. – В лучшем случае мы встретимся с Бестией. В худшем – с индейцами. Они отважные воины, жестокие и опасные. Так я написал о них в моей книге, они убивают, чтобы дать понять чего они стоят и чем больше убийств они совершили, тем выше их положение в племени.
– И как же вы это объясните профессор? – спросила Кейт Коид с неприкрытой иронией в голосе.
– Очень просто, сеньора…. как ваше имя?
– Кейт Коид – повторила она в третий или четвертый раз, видимо у профессора Лебланка была плохая память на женские имена.
— Повторяю: очень просто. Речь идет о смертельной конкуренции, которая существует в природе. Самые сильные мужчины доминируют в примитивных обществах. Предполагаю, что вы слышали выражение «самец альфа». Например, среди волков, самый агрессивный самец контролирует и выбирает самых лучших самок. Среди людей то же самое: сильнейшие мужчины властвуют, получаю больше женщин, и передают свои гены потомству. Другие должны довольствоваться тем, что остается, понимаете? Это и есть выживание сильнейших – пояснил Лебланк.
— Хотите сказать, что природа – это жестокость?
— Точно, Милосердие – это современное изобретение нашей цивилизации, придуманное для того чтобы защищать слабых, бедных и больных. С этой точки зрения генетики – это ужасная ошибка. Из-за этого человечество вырождается.
— И что же делать со слабыми членами в нашем обществе, профессор? – спросила она.
— То же, что делает природа: позволить им погибнуть. В этом смысле индейцы намного мудрее нас – ответил Лебланк.
Доктор Омайра Торрес, которая внимательно слушала разговор, не могла не высказать своего мнения.
— Со всем уважением, профессор, но мне кажется, что индейцы не такие свирепые как Вы их описали, наоборот, для них война это скорее обряд: возможность проверить чего они стоят. Они раскрашивают тела, готовят оружие, поют, танцуют и совершают налеты на поселения других племен. Они угрожают и бьются палками, но редко насчитывается более одного или двух убитых. В нашей цивилизации все на оборот: никаких обрядов, только истребление — сказала она.
— Я подарю Вам экземпляр своей книги, сеньорита. Любой серьезный ученый скажет Вам, что Людовик Лебланк – авторитет в этой области… — прервал ее профессор.
— Я не такой знаток как Вы – улыбнулась доктор Торрес – Я всего лишь деревенский врач, которая проработала в этих краях больше десяти лет.
— Я считаю, моя уважаемая доктор, эти индейцы – доказательство того, что человек не более чем обезьяна-убийца – ответил Лебланк.
— И женщина? - прервала его Кейт Коид.
— С сожалением скажу Вам, что в примитивных обществах женщины ничего не стоят. Они всего лишь трофеи.
Доктор Торрес и Кейт Коид обменялись взглядами, обе улыбнулись.
Начальная часть путешествия по Рио Негро потребовала больших усилий, чтобы поупражняться в терпении. Они продвигались черепашьим шагом. Чтобы избежать столкновения с деревьями, которые плыли по течению, приходилось останавливаться, едва садилось солнце. Жара стояла неимоверная, но ночью было свежо, и, укладываясь спать, они укрывались одеялами. Иногда, там, где река была чистой и спокойно, они могли немного поплавать или порыбачить. Первые два дня им встречались суда различных классов, от моторных лодок и плавучих домов до обычных каноэ, вырезанных из целого ствола дерева, но потом они остались одни в бесконечности этого пейзажа. Это была планета воды: жизнь текла здесь медленно, в ритме реки, приливов и отливов, ливней и наводнений. Вода, вода со всех сторон. Существовало сотни семей, которые рождались и умирали на своих суднах, не проведя ни одной ночи на твердой земле; другие жили в домах на сваях около реки. Транспорт, проплывающий по реке, был единственным способом получить или отправить сообщение и служил вместо радио.
Американскому мальчику казалось невероятным, что можно жить без телефона. Останавливаясь в Манаосе, люди передавали личные сообщения без посредников, узнавали о своих коммерческих и семейных делах. В верховьях реки деньги почти не ходили, тут была меновая экономика, обменивали рыбу на сахар или бензин на кур, или услугу на ящик пива.
По обоим берегам реки угрожающе возвышалась сельва. Приказы капитана были ясными: ни под каким предлогом не углубляться в лес, потому что в лесу теряешь чувство ориентации. Были известны случаи, когда путешественники, находясь в нескольких метрах от реки умирали так и не найдя ее. На рассвете они видели розовых дельфинов и сотни птиц, взлетающих в воздух. Также они видели морских коров, больших морских млекопитающих, самки которых породили легенду о сиренах. Ночью среди зарослей кустарника появлялись горящие точки – это были глаза кайманов шпионящих в темноте. Один кабокло научил Алекса определять размер животного по расстоянию между глазами. Когда кайман был маленьким, кабокло просвечивал фонарем, затем заходил в воду и ловил животное, зажимая пасть одной рукой, а хвост другой. Если расстояние между глазами было большим, он избегал таких животных как чумы.
Время текло медленно, часы ползли один за другим, между тем Алексу это не надоедало. Он сидел на носу лодки наблюдал за природой, читал или играл на дедушкиной флейте. Казалось, что сельва оживала и откликалась на звук инструмента, даже шумные пассажиры умолкали, чтобы послушать музыку; только в этих случаях Кейт Коид обращала на него внимание. Писательница проводила дни, читая или делая записи, в общем, игнорировала или старалась игнорировать его как и некоторых других членов экспедиции.
Бесполезно было просить ее о помощи в решении житейских проблем, например, питания, здоровья или безопасности. Она смотрела свысока с явным презрением и говорила, что есть два типа проблем, те которые решаются самостоятельно и те которые вообще решить нельзя, и чтобы он не беспокоил ее по пустякам. Если бы его рука заживала менее быстро, она, пожалуй, могла бы ампутировать ее. Она была женщиной крайних мер. Кейт предоставила ему карты и книги об Амазонке, для того, чтобы он самостоятельно искал интересную информацию. Если же Алекс начинал комментировать прочитанное, об индейцах, или развивать теории о Бестии, она отвечала, не отрывая взгляда от страницы которую держала на расстоянии «Никогда не теряй хорошей возможности помолчать, Алекс».
В этом путешествии, все сильно отличалось о того мира в котором вырос мальчик, он чувствовал себя так, как будто попал в другую галактику. Не говоря об удобствах, которыми он пользовался раньше, например, кровать, ванная, вода из крана, электричество. Он решил делать фотографии бабушкиной камерой, чтобы привезти доказательства путешествия по возвращению в Калифорнию. Его друзья никогда бы не поверили, что у него в руках побывал двухметровый кайман!
Проблемой для него было питание. Он всегда был разборчивым в еде, а сейчас ему подавали блюда, название которых он даже не знал. Единственными блюдами, которые он мог распознать были консервированная фасоль, сушеная солонина и кофе, но ничего из этого он не любил. Они выглядели так, что увидев их, Алекс просто заболевал; он казался себе брошенным ребенком. Однажды ночью, когда судно пристало к берегу, члены экипажа подстрелили двух обезьян и зажарили их. На следующее утро поймали пиракуру, огромную рыбу чье мясо показалось восхитительным для всех, кроме него, потому что он отказался его пробовать. Еще в три года он решил, рыба ему не нравиться. Его мать, устав от ежедневных сражений на почве питания, примирилась и готовила только то, что ему нравилось. Но любимых блюд было немного. Эта привередливость привела к тому, что во время путешествия он чувствовал себя голодным: в его распоряжении были бананы, банки сгущенного молока и несколько пачек галет. Но его бабушке, казалось, было безразлично, годный он или нет, впрочем, как и остальным. Никто его не замечал.
Несколько раз в день напускался дождь короткий, но сильный, путешественники должны были привыкать к постоянной влажности, и к тому, что одежда никогда полностью не просыхала. Когда садилось солнце, их атаковали облака москитов. Они, защищались от них, опрыскиваясь инсектицидами, к тому же Лебланк никогда не упускал случая процитировать перечень болезней, передаваемых насекомыми от тифа до малярии. Он прикрепил густую вуаль на поля своей австралийской шляпы, чтобы защитить лицо и проводил большую часть дня скрываясь под москитной сеткой, прикрепленной на корме корабля. Напротив, кабоклос были неуязвимыми. Утром третьего дня они остановились из-за проблем с мотором. Пока капитан старался устранить поломку, остальные укрылись под навесом и отдыхали. Было слишком жарко, чтобы двигаться, и Алекс решил, что это подходящее время для того, чтобы освежиться. Он прыгнул в воду, она казалась тихой и спокойной, словно тарелка супа, и камнем пошел на дно.
– Только глупец проверяет глубину двумя ногами – прокомментировала бабушка, когда он выставил голову над поверхностью и вытряхивал воду из ушей.
Мальчик отплыл от судна – ему сказали, что кайманы предпочитают берега – и долго плавал на спине в тепловатой воде, раскинув руки и ноги, он смотрел на небо, думая об астронавтах, которые знали его бесконечность. Он чувствовал себя так уверенно, что когда что-то проплыло, зацепив за руку, никак не отреагировал. Алекс не представлял, с какой опасностью он столкнулся – может быть, кайманы живут не только на берегу реки, после этого – он изо всех сил начал грести в направлении судна, но его остановил сухой голос бабушки, которая кричала, чтобы он не двигался с места. По привычке он подчинился, хотя его инстинкты говорили обратное. Он старался держаться на плаву как можно спокойнее и вдруг увидел возле себя огромную рыбу. От мысли, что это акула, его сердце учащенно забилось, но рыба, сделав небольшой поворот, заинтересованно вернулась, она проплыла так близко, что Алекс мог видеть ее улыбку. На этот раз его сердце подпрыгнуло, и он едва не закричал от радости. Он плавал с дельфином!
Следующие двадцать минут, мальчик играл с ним как со своей собакой, Пончо, это был самый счастливый момент в его жизни. Великолепное животное плавало вокруг на большой скорости, прыгало над ним, зависая на небольшом расстоянии от его лица, дружелюбно рассматривая его. Иногда дельфин проплывал так близко, что можно было коснуться его кожи, она была плотной, а не мягкой, как казалось на первый взгляд. Алекс хотел, чтобы это никогда не кончалось, и был готов навсегда остаться в реке, ударив на прощанье хвостом, дельфин внезапно исчез в глубине.
– Ты видела, бабушка, в это никто не поверит! – кричал он, возвращаясь на судно, в таком возбуждении, что едва мог говорить.
– Доказательства вот здесь – улыбнулась она, показывая камеру. Фотографы, которые принимали участие в экспедиции, Брюс и Гонсалес, также поймали этот момент. По мере того, как они продвигались по Рио Негро, зелень становилась все роскошней, а воздух все гуще и ароматней, время текло очень медленно, а путь был самым бесконечным. Они двигались как во сне, по потрясающей местности. После каждой остановки, пассажиров становилось все меньше и меньше, они сходили с судна со своими баулами и животными возле небольших хижин, или в маленьких прибрежных деревушках. Радио на борту уже не получало личных сообщений для пассажиров из Манаоса и не гремело португальскими ритмами, люди молчали, в то время как природа вибрировала от щебетанья птиц и криков обезьян. Только шум двигателя выдавал человеческое присутствие в огромном одиночестве сельвы. В конце концов, по прибытии в Санта Мария де ла Льювия, на борту судна осталась лишь группа Интернешенел Джеографик, доктор Омайра Торрес и два солдата. Также остались молодые мормоны, подцепившие какую-то кишечную инфекцию. Несмотря на антибиотики, которыми лечила их доктор Торрес, они были такими больными, что едва открывали глаза и иногда путали жаркую сельву з заснеженными вершинами Юты.
– Санта Мария де Льювия – это последний форпост цивилизации, сказал капитан судна, когда в изгибе реки появилась деревушка.
– Отсюда и дальше простирается магическая территория, Александр – предупредила Кейт Коид своего внука.
– Неужели еще остались индейцы, которые никогда не контактировали с цивилизацией? – спросил он.
– Предполагается, что таких насчитывается две или три тысячи, никто точно не знает – ответила доктор Омайра Торрес.
Санта Мария де ла Льювия возвышалась посреди великолепной природы, и выглядела человеческой ошибкой, природа могла поглотить ее в любой момент. Деревушка состояла из двадцати домов, барака, который иногда служил отелем и другого барака поменьше, где функционировала больница, обслуживаемая двумя монахинями, нескольких магазинов, католической церкви и казармы. Солдаты контролировали движение на границе между Бразилией и Венесуэлой. Согласно закону, они были обязаны защищать аборигенов от злоупотреблений колонистов и авантюристов, но на практике это не делали. Приезжие занимали территорию без всяких препятствий, оттесняя индейцев все дальше и дальше в неприступные районы и безнаказанно убивая их. На причале Санта Мария де ла Льювия их встречал высокий человек, с изящным орлиным профилем, мужественным, открытым лицом, загорелой кожей и темными волосами, собранными в пучок на затылке.
– Добро пожаловать. Я Сезар Сантос, а это моя дочь Надя – представился он.
– Алекс прикинул, что девчонке было двенадцать-тринадцать лет. У нее были пышные кудрявые волосы, выгоревшие на солнце и кожа медового цвета.
Она была одета в шорты, футболку и пластиковые шлепанцы. Ее запястья украшали браслеты, сплетенные из цветных лент, над ухом красовался большой желтый цветок и большое зеленое перо, ниспадающее на обе стороны. Александр, подумал, что если бы Андрэа увидела ее украшения, она мгновенно скопировала бы их, а ели бы Николь, его младшая сестра, увидела обезьянку, которую девчонка носила на плече, она бы умерла от зависти.
Пока доктор Торрес, с помощью встретивших ее монахинь, заносила миссионеров-мормонов в крошечный госпиталь, Сезар Сантос руководил разгрузкой многочисленных тюков, принадлежащих экспедиции. Он извинился, за то, что не смог дождаться их в Манаосе, как они договаривались. Он объяснил, что его авиетка, пролетевшая чуть ли не над всей Амазонкой, порядком износилась, и последние недели у нее барахлил мотор.
В связи с тем, что он почти развалился, он решил купить новый, который должны были доставить в ближайшие дни, и с улыбкой добавил, что он не мог оставить свою дочь Надю сиротой. Потом они пошли в гостиницу, которая оказалась простым деревянным домом на сваях, который располагался на берегу реки и походил на другие здания, беспорядочно разбросанные по деревне. Кругом громоздились ящики с пивом, а бутылки ликера были выстроены в ряд.
Еще в дороге Алекс отметил что, не смотря на жару, мужчины пили алкоголь часто и много. Это примитивное здание служило для приезжих жильем, рестораном и баром одновременно. Кейт Коид и профессору Людовику Лебланку отвели небольшие отдельные комнаты, разделенные свешивающимися с веревок простынями, а остальные спали в гамаках, защищенных москитными сетками.
Санта Мария де ла Льювия была сонной и удаленной деревушкой, которая едва ли фигурировала на картах. Некоторые колонисты выращивали коров с очень длинными рогами, другие мыли золото, заготавливали древесину или каучук; некоторые в одиночку уходили в сельву, на поиски алмазов, но большинство из них прозябали, ожидая, что какая-нибудь чудесная возможность свалиться им на голову. Это было видимой стороной жизни, а тайная сторона состояла в перевозке экзотических птиц, наркотиков и оружия. Группы солдат, с ружьями за плечами и в рубашках пропитанных потом играли в карты или покуривали, лежа в тени. Немногочисленное население изнывало от жары и скуки. Алекс увидел нескольких людей, лысых, беззубых, почти слепых с высыпаниями на коже, они жестикулировали и разговаривали сами с собой; это были золотоискатели едва не умершие от ртутных испарений. Они ныряли на дно реки, чтобы через трубки вдыхать песок с золотой пылью. Одни умирали от удушья; другие от того, что соперники перерезали кислородные трубки, но чаще всего они умирали от отравления ртутью, которую использовали для того, чтобы отделить песок от золота.
Напротив, деревенские дети, счастливо играли в грязи в компании нескольких домашних обезьян и худых собак. Было тут и несколько индейцев, одни из них были прикрыты футболками или короткими шортами, другие были полностью обнаженными как дети. Сначала Алекс смущался, и не осмеливался смотреть на обнаженные груди женщин, но за пять минут привык их виду и больше не обращал на это внимания. Эти индейцы несколько лет прожили в тесном контакте с цивилизацией и утратили многие из своих традиций и обрядов, пояснил Сезар Сантос. Его дочь Надя, говорила с индейцами на их языке, и они обращались с ней как с членом своего племени.
Если это были те самые свирепые индейцы, описанные доктором Лебланком, то выглядели они не очень впечатляюще: они были маленькими людьми, ростом с метр пятьдесят, а дети казались миниатюрными человечками. В первый раз Алекс почувствовал себя высоким. У них была бронзовая кожа и высокие скулы. Мужчины носили волосы, остриженные в кружок, доходившие до ушей, эта прическа подчеркивала их азиатское происхождение. Они были выходцами с севера Китая, их предки перебрались сюда через Аляску, приблизительно десять или двадцать тысяч лет назад. Амазонские индейцы избежали порабощения во время конкисты в 16 веке, потому что жили очень изолированно. Испанские и португальские солдаты не могли побороть, болота, москитов, реки и водопады амазонского региона.
Однажды, придя в гостиницу, Сезар Сантос вместе с писательницей Кейт Коид и фотографами занялся подготовкой багажа и планированием дальнейшего маршрута, потому, что профессор Лебланк решил вздремнуть, до тех пор, пока немного не посвежеет. В это время, Надя, дочь проводника пригласила Алекса прогуляться по окрестностям.
– После захода солнца не покидайте деревни, это опасно – предупредил их Сезар Сантос. Затем последовали советы профессора Лебланка, который говорил, как большой эксперт по сельве. Алекс заправил брюки в носки, а потом обул ботинки, чтобы прожорливые пиявки не высосали кровь, Надя, которая шла почти босая, смеялась.
– Скоро ты привыкнешь к насекомым и жаре – говорила она. Надя хорошо говорила по-английски потому, что ее мать была канадкой. Моя мама ухала три года назад – объяснила девочка.
– А почему она уехала?
– Не могла привыкнуть к зжешней жизни, у нее было слабое здоровье, оно ухудшилось, когда здесь начал кружить Бестия. Она чувствовала его запах, ей хотелось убежать, она боялась оставаться одна, кричала… В конце концов доктор Торрес увезла ее на вертолете. Сейчас она в Канаде.
–И твой отец не уехал с ней?
–И что бы делал мой папа в Канаде?
–А почему она не увезла тебя с собой? – настаивал Алекс, который никогда не слышал, чтобы матери оставляли своих детей.
–Потому что она в санатории. Кроме того я не хочу разлучаться с папой.
–И ты не боишься Бестии?
–Все на свете его бояться. Но если бы он приблизился, Бороба предупредил бы меня, сказала она, лаская черную обезьянку, с которой никогда не разлучалась.
Надя пригласила своего нового друга посмотреть поселок, но менее чем через полчаса им уже нечего было осматривать. Внезапно разразилась гроза, сверкнула молния, рассекая небо, начался сильный ливень. Дождь был горячим, словно суп, он превращал узкие улочки в парующее болото. Люди искали убежища, в основном под крышами, но дети и индейцы продолжали свои дела, не обращая на дождь ни малейшего внимания. Александр понял, что его бабушка была права, предложив ему сменить джинсы на легкую хлопковую одежду, она быстрее высыхала. Чтобы укрыться от дождя, дети спрятались в церкви, где увидели высокого, крепкого человека, Надя представила его как отца Валдомеро. Казалось, что торжественность, присущая священникам, у него полностью отсутствовала: он был в одних брюках, с обнаженным торсом, взобравшись на лестницу, священник белил стену известью. На полу стояла бутылка рома.
– Отец Валдомеро жил здесь еще до нашествия муравьев – представила его Надя.
– Я приехал сюда, когда закладывали этот поселок, почти сорок лет назад, и жил здесь, когда пришли муравьи. Тогда мы вынуждены были все бросить и убегать вниз по течению. Они надвигались, как огромное темное пятно, неумолимо продвигаясь вперед, сметая все на своем пути – рассказывал падре.
– И что же было дальше?– спросил Алекс, который не мог представить, как целый поселок, может пасть жертвой насекомых.
– Прежде чем уйти мы подожгли дома. Пожар остановил муравьев, и мы смогли вернуться. Ни один из домов, которые ты здесь видишь, не имеет и пятидесяти лет – пояснил он.
Священник имел странный амулет, собаку-анфибию, по его расскам, такие собаки жили только на Амазонке, но сейчас этот вид считался почти вымершим. Большую часть жизни, собака проводила в реке, и могла несколько минут подряд стоять с головой, погруженной в бадью с водой. Она приняла посетителей недоверчиво, находясь на разумной дистанции. Ее лай походил на птичьи трели, казалось, что она поет.
– А еще падре Валдомеро похищали индейцы. Я все отдала бы за такую удачу! – восхищено воскликнула Надя.
Они не похищали меня девочка. Я потерялся, а они спасли мне жизнь. Я жил среди них несколько месяцев. Они добрые и свободолюбивые люди, для них свобода важнее, чем сама жизнь, они не могут жить без нее. Пленный индеец – это мертвый индеец: он уходит в себя, перестает, есть, дышать, и умирает – рассказывал отец Валдомеро.
– По одной версии они мирные по другой очень дикие и свирепые – сказал Алекс.
– Самыми воинственными мужчинами, которых я видел на этих берегах, были не индейцы, а торговцы оружием, наркотиками и бриллиантами, каучерос, золотоискатели, лесорубы, которые захватили и эксплуатируют этот регион – ответил священник. В завершение, отец Валдомеро сказал, что индейцы примитивны только на материальном уровне, но очень продвинуты на ментальном, они связаны с природой как сын с матерью.
– Расскажите о Бестии. Это правда, что Вы видели его собственными глазами падре? – спросила Надя.
– Думаю что да, правда, дело было ночью, а мое зрение не такое острое как раньше – ответил отец Валдомеро, делая большой глоток рома.
–И когда это было? – спросил Алекс, думая, что его бабушка была бы очень благодарна за эту информацию.
– Пару лет тому…
– И что же, Вы его точно видели?
– Я рассказывал об этом уже много раз: гигант, высотою больше трех метров, который очень медленно двигался и источал ужасный запах. Я остановился парализованный страхом.
– Но он, же не напал на Вас, падре?
– Нет, он что-то сказал, а потом развернулся и исчез в лесу.
– Что-то сказал? Предполагаю, Вы имеете в виду, какой-то шум или урчание, не так ли?– настаивал Алекс.
– Нет, сынок, я ясно слышал, что существо говорило. Я не понял ни слова, но без сомнения это была членораздельная речь. Я потерял сознание, а когда очнулся то не был уверен в реальности произошедшего, но этот запах въелся в кожу волосы и одежду. А это доказывало, что я не спал.