Я иду, как часы (в них почти не осталось завода)
По тропинке из гусениц и потерпевших хрущей.
Как раскрытая книга, белеют оконца завода:
В них не буквы, но вещи, а может быть, тени вещей.
У каштанов давно мажордомы зажгли канделябры.
Я бы тоже зацвел, но зачем-то застрял в октябре.
Черепица домов, дожитийного ихтиса* жабры,
Режет солнце на блики, как косы – космач-брадобрей.
День обычный, как утром на завтрак – глазочек глазуньи.
И я грохнусь, как лошадь на улице М., на диван.
Весь нездешний, усталый на спелые прелести луньи
Заглазеюсь-размаюсь, как самый последний болван.
*рыба