Пашка, лучший друг Лешки, позвонил прямо с аэропорта:
- Встречай, дружище, беру такси и гоню к тебе! Я уже дома!
Лешка, встряхнул тяжелой с похмелья головой, прогоняя сон, сглотнул мерзкую слюну, закашлялся, и просипел в трубку:
- Палыч, ёпэрэрсэтэ! Как же я тебе рад, как рад, братишка! Ток захвати с собой...Сам знаешь что.
- Девочек?
- Ой, только не тёлок... Пива возьми, будун у меня.
- Ааааа, это дело поправимое. Жди, выезжаю уже.
Лёшка поплелся в душ, пиная ногами пустые бутылки. " Ну и бардачина, - впервые за месяц запоя оглядел комнату, сам поражаясь запустению, - во что я превратил квартиру? Форменная берлога."
Контрастный душ и крепкий чай, чудом сохранившийся в настежь открытой всем местным алкоголикам уже месяц квартире, привел его в более-менее человеческий вид. До приезда Пашки даже убраться чуть успел. Встретил друга с распахнутыми объятиями и крепко, по-мужски облапил в дверях. Пашка, вкусно пахнущий дорогим одеколоном, с чуть заросшими суточной щетиной загорелым лицом, улыбался на все свои тридцать два зуба, шуршал пакетами, быстро повесив фуражку, прошел на кухню, распахнул окно:
- Ну и вонь у тебя, Лешак!
Откупорил пиво, выложил, источающий потрясающий аромат жирный балык на тарелку, нарезал ломтями, открыл консерву, переломил на пару частей батон мясного рулета и все это с таким артистизмом, словно не механиком на сухогрузе плавал по морям и океанам, а коком работал. Плюхнувшись на диван протянул банку пива в слегка трясущиеся руки друга, отхлебнул, оценил вкус и, внимательно глянув в глаза, изрек:
- Кайся, грешник. Запоев за тобой раньше замечено не было, значит что-то приложило тебя не по детски. Так, что случилось?
А Лёшка, захлебываясь пенным свежим пивом, заполнял в животе сосущий вакуум. Вначале без аппетита, а потом с жадностью накинулся на предоставленные яства, и между чавканьем и глотками выложил всю историю своей "любви".
- Ну, и чего ты запил? Весь мир бардак, все бабы б..., дружище. Подумаешь, наврала с три короба. Ты ведь тоже ей врал- мама не горюй. Чего раскис?
- Да понимаешь, я всю жизнь народ разыгрывал. А тут меня, как лоха! И эта с... наверное, сейчас еще ржот и потешается надо мной!
- Да забей ты! Скажи ей всё как есть, что это она лохушка, и пока она отпевала тебя на "операциях" ты реально зажигал с клевыми, молодыми девками!
- Как? Как я скажу такое?
- Не, ты меня совсем не радуешь, Лешак. Сбрендил что ли от своей любви виртуальной? Она там ржот, понимаешь ли, с тебя идиота, а ты её жалеешь! Мужик ты или где?
- Да, сложно все, Палыч... Я же не просто играю, я глава там- авторитет. Ребята мне доверяют, а тут такое дело, врал больной бабе.
- Ну ты даешь! А баба тебе не врала? Про возраст свой? Про то, что она прохвессор, млин. Не врала? Да и кто узнает, что между вами было? Сама она расскажет? Да ни в жисть баба не признается, что ей почти полтинник! Они себя и в восемьдесят за девочек держат. Целки, млин.
- Погодь, не гони. Я может так и сделаю. Раз ты говоришь, что никто не узнает, то так и скажу ей, чтоб не ржала надо мной! А то в игру зашел, а она павой плывет, вся инфа в цветах. Тварь!
- Во-во, припечатай её, чтоб нас-мужиков за людей считала, а не крутила головы. Баб, знаешь как держать надо? Во как держать! - и Пашка сжал в кулаке банку из под пива, сминая её.
Лешка завороженно глядел на банку в кулаке друга и согласно кивал.
- Во-во! Так их и надо!
Пару банок пива упали, как говорится на вчерашние дрожжи, и Лешку быстро развезло. Вскоре разговоры друзей стали похожи на два невнятных монолога и никто уже не слушал другого. Лешак заклевал носом. А Пашка, глядя на отощавшую фигуру недавно ладного Лешки, закипал от бешенства. Держа курс на компьютерный столик, он кое-как без лоцмана одолел все еще порядком захламленную гавань стандартной комнаты двушки, и неловко застучал по клавишам. Айгуль он нашел в списке контактов сразу. Благодаря имени она алела вверху списка тех, кто не в сети.
- Слушай меня, маруха! Я Павел- лучший друг Лёхи. Классно ты его развела - слов нет. Так вот, Лёха здоров, как бык, за базар отвечаю. И это не ты его, а он тебя развел! А когда он на операции, якобы, ложился, тогда на девок он ложился! Молодых и сладких, поняла?- и с чувством выполненного долга, не выключая комп, побрел к дивану.
Покемарив часок, Пашка проснулся от мигания компа. Повторно путь к нему проложил без усилий. Писала Айгуль:
- Это ложь! Он мне историю болезни высылал!
- Дура ты, - почти миролюбиво набрал одним пальцем Павел, - это история болезни его покойного папаши. Она со всеми документами у него хранится. Теперь вы квиты.
Но Айгуль так не считала. " Ах ты, скотина! Сколько слез, сколько нервов я потратила на тебя, урода! Я ведь верила тебе! А ты! Мне! В душу! Ууууубьююю!!!" Ярость накатила и смяла в один момент все понятия на которых раньше держалась её жизнь, она смела слепой, исполинской волной все прошлое, все, что взращивали в ней родители, все общечеловеческие ценности. Месть- вот что стало теперь её целью, её смыслом жизни. Причинить боль любой ценой, максимальную боль. Как бы она пытала его! С каким удовольствием жгла бы утюгом и паяльником, вонзала под его мерзкие ногти иголки! Но, к сожалению, этот вид мести был не доступен. "Но я придумаю, придумаю, как тебе отомстить, ушлепок, за все, что ты мне причинил. Сердце больное говоришь? Теперь здоровое? Заболит! Клянусь тебе, заболит! Ты пожалеешь, что на свет родился!" Женщину трясло от бессильной злобы. Увидь она сейчас свое лицо - испугалась бы. Глаза - узкие щелки, метающие молнии, скрюченные пальцы впились в подлокотники кресла, ногти побелели, на губах пена. Разгневанная фурия, дьяволица, в этот миг дай ей пистоле в руки и Лешку напротив - выстрелила бы прямо в его здоровое сердце. И с этой дыркой оно быстро стало бы очень больным. Её трясло, хотелось убивать и мучить, но мучить - больше. Шальная мысль прокралась в её голову и она вмиг подобралась и жуткая улыбка исказила до неузнаваемости лицо. Это был оскал мести. Айгуль вышла на тропу войны, а уж исполнителей она найдет. Это-то она умеет - пленять и подчинять своей власти. Не зря ведь племянница на фото вышла чистым ангелом, ангелом без крыльев, значит падшим. Но жертвам Айгуль этого знать не надо.
Продолжение следует.