Духота заливается в комнату
Тяжелым и вязким слоем
И стелется по полу там, где ты
Лежишь в иллюзорном покое.
Покой этот создан пивом
Отечественного разлива.
Я сделал видеоролик, в него не вошел Стас Волик.
В него не вошла и Бужилова, милая
Девушка с такими грустными глазами,
Что хоть плачь, под винными парами
Пива отечественного разлива.
Но ролик получился хорош, и ты, оператор,
Его не трожь своими корреспондентскими руками.
Сидели все в темноте, в лесу,
Жарилось на вертелах мясо.
Ноги, погруженные в росу,
Люди точат лясы, полуосвещенные светом огня,
Костра, все сплошь биологи, и меня
Просили крутить фильм, который я
Сделал уже давно, и, видимо не зря
Озвучил его музыкой композитора Каравайчука
И композитора Наймана, и прелесть прошедшего
Была поймана, найдена, уточнена
И в ДАСе, и на картошке и в Звенигороде, и рука
Моя исправить что-то уже не пыталась,
И на расплывчатом экране метались
Мы 25 лет назад,
На 8-ми миллиметровой пленке,
И это был тот юношеский райский сад,
А теперь мы, старые, нашаривая на клеенке
Стола глоток водки, мартини, пива,
Пытались вернуться туда, и все повернуть вспять.
И на мгновение казалось, что мы опять…
Но – нет. Нет!