Ночь.
Несмотря на расположение пляжа почти в центре города, было довольно темно. Освещались только окружающие со всех сторон песок асфальтированные тропинки и дорожки сквера. Совсем не по ночному из ночного полумрака слышались восторженные крики купающихся, плеск воды, весёлые голоса группками сидящих на скамейках молодых людей.
У одной из скамеек, в одиночестве, стоял молодой человек и негромко, почти шепотом, выдавал в эфир весь словарный запас матершинных слов накопленный за время учебы в мореходке и работе во вспомогательном флоте ВМФ в городе Владивостоке.
Небо, усыпанное всевозможной величины и цветов звездами, теплый нежный ветерок и ласковый шелест небольшой волны, каким-то образом проникающей в акваторию Спортивной гавани, могли бы заставать наслаждаться любого, но только не Виталика и только не в этом случае.
Мокрый, в плавках, он стоял босиком на ещё не остывшем от дневного зноя песке и не знал, что делать дальше. Несколько месяцев до этого вчера всё шло будто по расписанию, по плану и, что самое приятное, все, что было намечено, всё получалось. А тут… Ну, как будто скамейку из- под тебя выдернули.
- Молодой человек! Это не ваши джинсы?
Виталика передёрнуло как от удара током. Может место перепутал?
Подбежав к соседней скамейке, увидел кем-то аккуратно сложенные джинсы, которые действительно оказались его. Рядом, так же аккуратно сложенной, лежала его рубашка, а под скамейкой обувь, на которой лежали носки.
Ну и шутники. Всё бы хорошо, да вот только отсутствовал кошелёк с расчетными деньгами и пачка документов, которые приготовил к отъезду на родину. В пачке было все, начиная от паспорта, диплома, военного билета, всевозможные справки, необходимые для трудоустройства и билет на самолет до Тюмени.
Выжав в раздевалке плавки, одевшись прямо на мокрое тело, присел на бордюр. Надо решать, что делать. Но в голову ничего не лезло. Полная растерянность и опустошенность.
Три месяца назад, окончательно поняв, что морская жизнь не для него, решил Виталик уволиться. Уехать из Владивостока в родную деревню. Решить-то решил, а вот как быть с отработкой после мореходки? Три года отдай и не греши, а прошло всего чуть больше шести месяцев.
Было бы желание, а советчики всегда найдутся.
- Запей. Хорошенько запей, недельки на две-три. – С видом знатока советовал коллега, второй помощник капитана малого наливного танкера МВТ-21, на который Виталик Шуваев, весельчак и просто замечательный симпатичный парень, попал по распределению после окончания Ломоносовского мореходного училища. – А потом, сразу, не медля ни дня, как токо запах перегара исчезнет, дуй в санчасть жалься на
давление. Башка, отдышка, то, сё. В общем, скажи, шо плохо, в глазах темнеет и тому подобное.
Запил. Через три недели, как приказано, бегом в санчасть. В прямом смысле этого слова бегом, минут тридцать в затяжную горку и вокруг площади пару кругов.
- Да, молодой человек. Очень жаль, не хотелось бы вас расстраивать, но с таким давлением я не имею права вас допускать к работе в плавсоставе. Да что там плавсостав, удивляюсь как вы вообще ещё живы. Я вызываю скорую помощь. Присядьте на стул и не вздумайте до приезда машины вставать.
Такого эффекта никто не ожидал, даже автор данного рецепта.
- Отлично! Домой! Ура!
Но не тут-то было. С советской медициной такие шутки не проходят.
- Расслабьте ягодицу, такой здоровый, а уколов боитесь как ребёнок. – Симпатичная белокурая медсестричка во второй раз протерла спиртовым тампоном место для укола.
- А может не надо? Может и так обойдется. Ну его к лешему, пусть оно давит, это давление, мне и так хорошо. – Лёжа на животе, Виталик, повернув голову в сторону медсестры, без какого-либо стеснения рассматривал её стройные ножки, упершись взглядом в срез коротенького белоснежного халатика.
- Глаза не лопнут?
- От давления?
- От взгляда. Чё вылупился? Ног не видел. Тоже мне, больной.
- Не ног, а ножек. Красивые ножки встречались, но такие редко, да и не совсем уж я и больной.
Может специально, а может и растерявшись от такого наглого и явно неуместного комплимента, укол не удался. Виталик от боли даже вскрикнул.
- Звать меня Иришка. Если что обращайся, морячёк.
Что же это такое? Почти месяц запоя, а тут один укол и всё насмарку.
- Ирунчик. С меня что угодно, хоть самого забери, на время, конечно, но помоги.
Нисколько не удивившись рассказанному, будто сталкивалась с этим каждый день, Иришка вручила Виталику пачку аспирина.
- На бутылку кефира две таблетки, на измерение давления только бегом.
- А кефир?
- Не муж, что бы я тебе ещё и кефир покупала. А как выпишут, с тебя кабак.
Кефир, естественно за деньги Виталика, носила молодая, лет восемнадцати, уборщица, к которой Виталик подкатил в этот же вечер. Согласилась сразу, без подробностей и объяснений, и тут же попросила донести ведро до коморки, где в рабочее время отдыхали хозработницы и санитарки.
Закрыв дверь на ключ, налила в граненный стакан грамм пятьдесят спирта, добавила воды и выпила одним глотком. Столько же налила Виталику и, не дожидаясь, пока он выпьет, начала раздеваться.
И так почти месяц. Две таблетки аспирина, бутылка кефира, бегом на второй этаж мерить давление, укол и вечерний секс в каморке медперсонала под пятьдесят грамм неразведенного спирта.
Медицина была побеждена.
А какие после выписки были ночи с Ирочкой! Сказка!
Пока увольнялся, пока получал документы, стал сомневаться, а не остаться ли во Владике, жаль расставаться с такой женщиной.
Но вскоре вернулся из рейса муж, и Виталик снова переселился на свой МВТ-21.
Всё. Документы в кармане, деньги получены, даже авиабилет, который купить в летнее время во Владике было очень сложно, лежал в паспорте. Прощальный банкет и домой.
К вечеру разболелась голова, появился пульсирующий шум в ушах, слабость сопровождалась головокружением. Может съел чего?
Утром пришлось вызывать скорую помощь.
Опять тот же больничный коридор, тот же холодок от спирта а на ягодице, но всё уже всерьёз.
- Допрыгался? Морячек! – В этот раз Ирочка укол сделала почти не больно, почти нежно.
- Я должен уехать, у меня билет на послезавтра.
- Езжай. Может до дома-то, и доедешь, в чём я лично сомневаюсь. С таким давлением наверняка доехать можно только до кладбища. А билет сдать не проблема, до касс аэрофлота пешком пять минут.
Шутки шутками, а давление штука серьёзная.
Отлежав в больнице положенный срок, снова собрал вещички, купил билет и в тот же ресторан с той же компанией провожающих.
После застолья решил в последний раз окунуться в море. Там, в Сибири, такого удовольствия не будет. Купаться никто не захотел, и Виталик пошел один. И вот результат. Хорошо, что одежду оставили.
От выпитого на прощальном застолье коньяка не осталось и следа. Только во рту противно, будто уже утро и наступило похмелье. Делать нечего. Надо восстанавливать все бумаги и каким-то образом достать деньги на дорогу. Как побитая собака, понурившись, пошел на свой бывший пароход, где его каюту пару дней как занял приемник.
Жильём и питанием на некоторое время обеспечен. Деньги можно подзаработать на разгрузке вагонов, там документы не спрашивают, занять, в конце концов, если не хватит, а вот документы восстанавливать, это даже не один месяц.
Весёлым, приятным в общении и внешне людям, практически всегда везёт, ну, почти всегда, или, ели не очень, то хоть чуть-чуть, но повезёт, к ним удача просто сама липнет.
Через два дня к трапу судна подошли две девушки студенческого возраста и попросили вахтенного матроса вызвать Виталия Евгеньевича Шуваева.
Документы восстанавливать не пришлось. Девчонки нашли их там же в Спортивной гавани на газоне у выхода с пляжа. Два дня по документам искали владельца.
- Девочки! Благодарность моя не будет знать границ, в пределах разумного, конечно. Просите что хотите, кроме денег. Их, как вы понимаете, у меня украли.
Три дня, начиная с пятницы, Виталик жил у девчонок в комнате общежития медицинского техникума. Все три дня пролежал в постели, вставая только поесть и по прочим физиологическим потребностям. А в понедельник неожиданные подружки засобирались на учебу.
Заняв у друзей денег, собрав вещи, в очередной раз, с огромным трудом купив билет, последнюю ночь решил переночевать в своей бывшей каюте. Никаких пьянок, никаких гулянок.
Утром, в туалете почувствовал какой-то дискомфорт, в результате которого оказался в палате кожно-венерического диспансера.
Говорили же ребята, если хочешь чего намотать на винт, переночуй в общаге медучилища. Не поверил.
Билет на самолет пропал, выйти из такого заведения, как из тюрьмы.
С грустью разглядывая сквозь металлическую решётку окна палаты густую листву, полностью закрывающую от больных городской пейзаж, впервые подумал, что может и не стоит уезжать. Ну, раз не отпускает Владивосток. Да и что там, в этой деревне, кроме родителей и переженившихся, спивающихся друзей юности.