26
В выходной Максимов выкатил из гаража свою побитую «шестерку» и повез всё своё семейство на дачу. Этого он давно не мог себе позволить. И если бы не жена, которая в последнее время стала на него «наезжать», то кто знает, когда бы он посетил свою «фазенду». Его семейные дела совсем разладились, и чуть не дошло до развода. Каждый день ему приходилось выслушивать упреки жены, обиды, накопившиеся за долгие годы их совместной жизни, готовить себе ужин и стирать. Тут он узнал, какой он плохой муж и отец двоих детей.
Машина была совсем не ухожена и всю дорогу до дачи пыхтела, скрипела, будто говорила хозяину, что за ней нужно почаще смотреть. Зато на лице жены сияла самодовольная улыбка, и весь ее вид выражал полнейшее удовлетворение: «Ну наконец-то, свершилось — муж вернулся домой».
Дача так же, как машина и вся его семья, требовала к себе внимания и личного участия. Он давно собирался подремонтировать крышу, застеклить веранду, да как-то все руки не доходили, и недостроенной она постепенно приходила в негодность. С продвижением по служебной лестнице всё меньше оставалось свободного времени, которое он мог бы провести в кругу семьи, и всё больше времени он отдавал работе. Когда после училища он только пришёл в милицию, у него были грандиозные планы: он мечтал учиться, построить хороший коттедж и сделать многое другое. С учёбой у него всё получилось как нельзя лучше, а остальное словно остановилось на месте.
В этот раз ударным трудом он хотел отметить неожиданно подвернувшийся выходной и наверстать упущенное. Соседи по даче уже по два раза успели окучить картошку, и ботва на зависть Максимовой жене тянулась вверх и росла вширь. На этом фоне их картошка была самой чахлой во всем дачном кооперативе. Обливаясь потом, он кое-как её окучил, и только всё семейство собралось за столом, как за ним приехал старшина из отдела. Срочно вызывал полковник.
- Почему мне вчера не доложили, что Конева целые сутки никто не видел? Я же вас просил, чтобы обо всех подвижках по этому делу мне срочно докладывали, — сразу насел на Максимова Батенчук. - Проморгали. А я тебе говорил, что за ним нужно смотреть в оба.
- Я думал, ничего страшного не произошло, - стал оправдываться тот. — Мало ли к кому он может забрести…
- А как вы прозевали продажу недвижимости? Не знали, не видели, как он продал свою шашлычную? Что же это за наблюдение такое? Опять Лыков?
- Никак нет. Младший лейтенант Шерстюк. Никто даже не подозревал, что Конев продает своё имущество. Как-то он очень подпольно продажу провернул. Ничего не пойму! До самого последнего времени он в своей забегаловке торчал и даже позавчера вечером ещё продавал шашлыки. Я сам лично видел. Всё было как обычно, никаких подозрений…
- Скажи, капитан, ну как тебя после этого называть?
Он не стал ждать ответа и продолжал «разборку».
- Конев куда-то смотался, и следом Серкина исчезла. Что это, совпадение или случайность?
- Товарищ полковник, я пока не готов ответить на этот вопрос.
- Ты не готов — вот как! А кто мне ответит? Сутки девчонка дома не появляется, а ты даже её не хватился. Ну разве это нормально? Или ты, может, ждёшь письменного заявления от её родственников. Не жди, его не будет: она не потерялась — это я тебе точно говорю. Правда, её родители говорят, что ничего о ней не знают, но я в это не верю. Не видно, чтобы они сильно переживали. Хоть бы для блезира в милицию, что ли, сообщили.
- Товарищ полковник, она не могла просто так взять и уехать. Серкина очень воспитанная и умная девушка. Любит родителей. Они для неё всё. Нина - единственный ребенок в семье, любимое чадо.
- Ну и что из этого? Она всё рассказала своим родителям и спокойно укатила. Чего ради любви не сделаешь! На всё пойдёшь. Или ты думаешь, что у нее в голове только этот чертов клад сидит?
- Да нет, видно, любит она его. Потому-то и сбежала с ним.
- А куда они могли рвануть? Есть какие-нибудь соображения?
- Да наверняка за кладом. Конев продал всю недвижимость, и с вырученными денежками они куда-то дёрнули.
- Я и сам знаю, что за кладом. А куда? Получается, что вся наша работа коту под хвост. Вот скажи, что мне сейчас генералу докладывать? Молчишь…
Полковник тяжело вздохнул. Сцепив пальцы, облокотился о стол и потер лицо ладонями.
- Ладно, будем заново нарабатывать. Срочно поднимай всю свою группу и начинай поиски. По тем материалам, которыми мы располагаем, попытайся сделать трезвый анализ и определить примерный маршрут Конева и Серкиной.
Батя закурил. Сизый дым потянуло к окну. В лучах летнего солнца он казался белым облаком, нависшим над головой.
- С вами, капитан, скоро на одни сигареты придётся работать. Ну как тут завяжешь? — Он тяжело вздохнул и, откинувшись в кресле, продолжал: — Пока вы тянете кота за хвост, на Колыме за вас работает лейтенант Васильев. Он, кстати, нашёл Дернова и по факсу прислал его фотографию. Вот полюбуйтесь.
Снимок был не очень четким, однако всё можно было разобрать. Максимов увидел длинноволосого молодого человека в штормовке с огромным рюкзаком за плечами.
«Обычный турист, — первое, что пришло ему в голову. — Таких и тут хватает. Летом из-за них на электричку не попасть — все за город едут. В последние годы добавилась ещё одна категория «туристов» с рюкзаками за плечами. Те вообще по помойкам шныряют и тащат отовсюду все, что под руку попадет».
Парень был не брит, правда, эту щетину бородой назвать ещё было нельзя, но все намёки на неё уже присутствовали.
«Усталый взгляд, открытые глаза, прямой нос. Но в нем, однако, чувствуется упрямство и сила. Такой будет лбом стенку пробивать, чтобы своего добиться. Парень здоров — ничего не скажешь».
Этот снимок, видно, сделали неожиданно, и на лице у молодого человека можно было прочитать какое-то непонятное выражение: то ли он был чем-то напуган, то ли удивлен.
- Ну что, капитан, посмотрел? Вот так надо работать! — Батенчук забрал снимок и положил в свою синюю папку. — Кроме этой фотографии, Васильев установил, куда он идёт. Но для чего, я пока не знаю. Над этим надо ещё поработать. Вот возьми его адрес, по которому он прописан в Москве, и позанимайся им. А пока нам уже известно, что ни по одной инстанции его дед, Дернов-старший, не проходит. Личного дела его нет, и с Колымы он на фронт не призывался. Но мы нашли его в похоронных списках. Получается, что он погиб в сорок третьем под Курском. Сейчас надо запросить архив Министерства обороны, и попытаемся там что-то выяснить.
- О, это долгая процедура, товарищ полковник. Там свои порядки, и никто их нарушать не захочет.
- Ничего страшного. Мы попросим, может, они пошустрят. Вот сейчас, наконец-то, стало ясно главное, что Дернов выбрался из заключения и так же, как Конев, попал на фронт. Но получается, что ему повезло меньше: оттуда он живым не вернулся. Из архива мы вообще-то многого не узнаем. Я думаю, они только сообщат, где он призывался, где служил и как погиб. Самого главного: как ему удалось выбраться с Колымы — нам там никто не скажет. Поэтому надо искать его сына — отца Ивана. Он должен знать про своего отца. Раз внук знает о деде, то сын, я думаю, тем более.
- Будем работать.
- И ещё, — продолжал полковник. - Надо выяснить, как внук узнал, где отбывал наказание его дед и зачем он туда поперся. Ну вот скажите мне, Максимов, зачем он туда пошёл? В тайге искать лагерь, где сидел его дед? Это же даже смешно. Ну сидел и сидел, мало ли кто и где ни сидел в нашей стране. Время было такое. Были бы ещё эти места где-нибудь рядом с домом, тогда другое дело. А то не ближний свет — на Колыме. Вот что им руководит — любовь к родственнику, чувство долга или просто корысть? Пока мы этого не узнаем, трудно будет решить, зачем он туда пошёл.
Отсутствие в своей команде лейтенанта Васильева Максимов почувствовал сразу. Казалось бы, одним больше, одним меньше — ничего это не меняет, а вот этого одного как раз и не хватало. Кое-какие «дыры» пришлось латать ему самому. К задержанию «взрывников» Батя подключил ещё нескольких сотрудников. Рэкетиры оказались тертыми калачами. Второй год они контролировали весь район, подмяли под себя многих коммерсантов, и, как ни странно, ни одного сигнала в милицию. Всех своих «клиентов» рэкетиры сумели жестоко запугать, и те, вместо того, чтобы идти в милицию, молча отдавали свои деньги, памятуя о том, что они на крючке и в любую минуту их могут уничтожить. Это срабатывало лучше всяких уговоров.
Вечером Максимов решил брать бандитов. Обычно те втроем встречались на квартире у очкарика. Жил он один в новом доме недалеко от центра. Вёл, по наблюдениям, замкнутый образ жизни, почти ни с кем не встречался.
- Видать, не хило он стоит на ногах, — сидя в оперативной машине, говорил один из спецназовцев. — Трехкомнатная квартира на третьем этаже, да ещё в таком престижном районе. — И я бы не прочь так пожить…
С виду очкарик выглядел вполне респектабельным молодым человеком, но назвать его заучившимся студентом никто бы не решился. Был он солидным и, скорее, тянул на молодого ученого. Однако что-то в его облике угадывалось недоброе и даже матёрое. Возможно, поэтому сообщники и звали его Злым. Злой был главарем этой тройки. Всю свою братву держал в строгости и полном повиновении. Дисциплина в банде Злого была железной.
Как и рассчитывал Максимов, на квартире у Злого хранился общак этой банды и оружие. Нашли здесь и две ручные осколочные гранаты. Денег, по мнению Бати, в кассе было маловато, а это говорило о том, что они где-то спрятаны или во что-то вложены. Не исключал он и того, что общак хранится у кого-то другого, кто стоит над ними.
Совершенной противоположностью Злому был Джек. Угловатое скуластое лицо, короткая стрижка и оттопыренные уши делали его похожим на деревенского простака. Только Сергей Мамонов, проходивший под кличкой Джек, был далеко непростым парнем: дважды отбывал наказание за воровство. А вот Спортсмен, который и вывел Максимова на эту банду, ещё не сидел. Он отличался богатырским здоровьем. Широкая спина, мощная грудная клетка — можно было смело сказать, что это культурист. Единственным его хобби была штанга, с которой он не расставался даже ночью. Ну а весь интеллект Спортсмена, как определил Максимов, тянул на «тройку» с минусом. На допросе Спортсмен не отказался от взрыва коневской двери. Выходило, что он сам взялся наказать Конева: отследил, где тот живет, и подложил ту злополучную бомбу. Он, конечно, больше хотел его попугать, а заодно припугнуть и его красотку. По его словам он даже не подозревал, что у этой бомбы такой мощный заряд.
- Я думал, стрельнет, как хлопушка, — говорил Спортсмен на допросе. Бомбу он купил у какого-то мужика на базаре, оттуда же и гранаты.
К такому стандартному ответу Максимов уже привык. Поиски базарных продавцов обычно заканчивались безрезультатно. Да и как же их искать, если таковых не было в природе. Когда Максимов стал давить на Спортсмена, тот в вгорячах выпалил про Сеньку, которого Конев подстрелил из пистолета.
- Пусть радуется, что отделался лёгким испугом. Я бы ему показал кузькину мать. А вообще ему надо было бы голову открутить.
Такого оборота капитан не ожидал и сразу стал раскручивать об этом Сеньке, который пока нигде не фигурировал.
- А ты как думаешь, начальник, если в тебя из пистолета палят? Что ж, я его миловать должен. Таких давить надо. А то, ишь, козёл, на нас попёр. Мы с ним по-хорошему, а он, видите ли, оружием бряцает. Жалко, меня там не было, а то бы я его придавил. Показал бы ему …
Он сжал руки в локтях, показывая свои мощные бицепсы.
- Что это, он сам стрелял в твоего Сеньку? — подвигаясь ближе к Спортсмену, спросил Максимов.
- Ну а что, я, думаешь? Конечно, он. Руку Сеньке прострелил вот здесь.
С трудом Максимову удалось расколоть Спортсмена. Вначале он с апломбом говорил, что никого не закладывает, а потом, когда его припугнули, неожиданно раскололся и рассказал про выстрел, который прогремел в шашлычной Конева.
Теперь надо было срочно искать длинного Сеньку, которого, по словам Спортсмена, Конев подстрелил из пистолета. Это же подтвердили и двое сообщников Спортсмена. Что за пистолет у Конева, никто не сказал, но то, что это не «ПМ» и не «ТТ», было очевидно.
Этот выстрел из пистолета в дополнение с поисками «шпионского» навигатора натолкнули оперативников на определенные размышления.