Озорной ветер осыпал клавиатуру пригоршней лепестков. За окном в белом мареве кипели сады. Солнце совсем не по-весеннему припекало. Айгуль задернула шторы...
- Ну почему? За что ему это? Почему именно он должен так рано умереть?- заплакала, теребя пальцами поясок шелкового халата.
Солнечный луч проскользнул в прореху между штор и расчертил наискосок комнату. Большое светлое пятно на шерстяном арабском ковре точно в центре, казалось живым. Айгуль провела пустым взгядом по старинной мебели вдоль стены. "Пыль..опять эта чертова пыль! Как же я устала бороться с этой пылью, с этой жизнью! За что мне это, Господи?"- мысли хаотично метались и смешивались, так и не сумев сконцентрироваться на чем-то постоянно ускользающем для внутренне взора. Боль, громадная боль заполняла каждую клеточку существа. Она любила. Понимая невозможность совместного будущего, осознавая, что ничего кроме еще большей боли не ждет впереди. Но любила: истово, с обжигающей страстью, любила наизнос, как в поледний раз. И пусть она никогда не видела своего милого, и пусть то, что их разделяет перечеркнуло все наджеды, как этот луч комнату. Пусть. Её любовь, стала таким же теплым пятном на сером ковре жизни. Когда-то дорогом и новом, а теперь доживающим свой век в этом уголке старины, наполненого никому не нужными раритетами, никому не нужными книгами, от которых ломились полки, но их никогда не читали, как никому не нужна хозяйка этого пыльного хлама.
Утро ворвалось в комнату птичьим гомоном и гудками атомобилей. Лешка проснулся, но желание покинуть уютную постель не возникало. Нежась под тонким одеялом, смешно морщил нос, зацелованный солнечным лучом, и улыбался. Он часто улыбался и шутил. По натуре весельчак и балагур, в миг становился душой любой компании. На работе его любили, друзей - море, все в этой жизни ему давалось легко, играючи. А добрая шутка помогала всегда расположить к себе окружающих. Лешка- свой парень, свой в доску, просто Лешак, как его все называли. Не умел Алексей быть серьезным, не получалось это у него. Хохмил над всем, что видел: над старым дворником-казахом, что частенько замирал, опершись на метлу с философским видом.
- Аллаха слушаешь, почтенный? И что он, Вам, говорит нынче?
Над соседкой бабой Нютой, что шаркала весь день за стеной старенькими войлочными тапочками и все хлопотала над единственным членом семьи - котом Васькой, обладающим тигринным нравом, вечным драчуном и владельцем персонального кошачьтего гарема.
- Вы бы ему, баб Нют, кошек прикупили с десяток сразу. Или набрали со двора. Они уж его сами и ублажат и накормют!
Любил Лешак и розыгрыши, еще со школы любил: то кнопку подложит на кресло учительницы, то гвоздь хитро отогнет на стульчике в кинотеатре, чтоб визг девчонок, рвущих колготки, услышать. То клеем намажет сидение в автобусе. До подобного он всегда был и охоч и готов. Онлайн игра для него тоже стала сродни розыгрышу. Он тут играл, словно актер. Был разным и не повторимым. Гном Лешак быстро снискал славу шутника и балагура. Девчатам дарил цветочки и расточал комплименты, парней ободрял словом и помогал в боях. Арена в то время была еще молодой, кланов не так, как сейчас- куда не плюнь в клан попадешь. Решил Леха свой замутить. И создал клан Лазурной волны, расовый, гномий. Как раз море ввели, Лешак профу взял корабельщика и капитана, своих уболтал покорять моря и океаны. Всем по лодчонке срубил, а кому и барк, сам же построил себе фрегат. Флот Лазурной волны скоро стал грозой всех пиратов и твердым оплотом крафтеров. Фортов понастроили с портами. Закрутилось-завертелось у морских гномов, как их называли в игре. А потом появилась Айгуль.
Ночь прошла почти без сна. Лешик внезапно пропал - наверное сердце прихватило опять. Айгуль вся извелась, чувствуя абсолютную беспомощность. Иногда на неё накатывала волна жалости к себе и она сотрясалась в рыданиях до полного опустошения. Иногда волна сокрушающей боли, и она скорчивалась на тахте, поскуливая, как побитая собаченка. Иногда волна беспричинной радости, когда её Лешка вновь обьявлялся и называл её "сладкой" и "сахарным цветком". Но чаще всего волна ярости, когда хотелось все бить и крушить. И тогда, вооружившись десятком свитков смерти, она нападала на всех, кто попал на глаза в арене. Перепады настроения теперь становились все чаще и Айгуль давно потеряла контроль над этими волнами эмоций. Она любила. Как чайка любит море, как море любит целовать песок, как песок любит щекотать пятки. Она любила столь сильно и ярко, что сгорала заживо. Но ей это нравилось.
- Лешик, солнце моё, счастье мое, ненаглядный мой...Неужели нет никакой надежды? Милый, желанный мой, желанный до кончиков пальцев, до всхлипов, до дрожи в коленях...Неужели все предрешено?
- Цветочек мой, девочка моя любимая, не заморачивайся ты моими диагнозами. Давай будем жить одним днем?
- Я не верю! Я не верю,что могу тебя потерять! Что ты так скоро можешь уйти..Я не верю!
- Айгуль, солнечная, сказка моя виртуально-реальная, я тебе файл моей истории болезни пришлю, только верь мне.
Женщина долго читала непонятные медицинские термины, гуглила значение слов и потом тряслась осиновым листом, понимая и не примая обреченность своей любви.
...А потом появилась Айгуль. Малышка-гномша пыталась проломить танк с броней 180 щитами. Устала, сняла щиты и начала бить с кулаков. Лешак, в поисках сливов, мельком глянул её бой и влетел на замерзшего. Благо, тот был в игре. Влетел и как истинный рыцарь, пока одним клоном сносил "консервную банку", послал девчушке цветочки. Так завязалось знакомство. Как-то незаметно Лешка начал уделять новой знакомой кучу времени. Сказывалось то, что с ней ему всегда было интересно. Она ценила его юмор и говорила очень много ласковых слов.
- Леееееееш..А можно я тебя буду Лешиком называть?
- Да хоть слоном)))))
- Лееееееш, спасибо тебе...
- За что?
- За то,что ты есть такой..
- Какой?
- Такой, ласковый, нежный, полный солнца...
- Слон?
- Да ну тебя!
Боже, сколько они тогда смеялись!
- Знаешь, чего я больше всего боюсь?
- Мышей?)
-Нет, глупый. Я боюсь, что ты просто фантом..моя фантазия..Что ты просто исчезнешь..Понимаешь?
- Аха, большой розовый слон лопнет, как воздушный шарик))))) Не баись! Мне врачи еще девять лет дают. Успею пожить.
- Девять лет? Ты опять шутишь? Не шути так...
- А я не шучу, - сам себе веря в тот момент, набирал текст Алексей, - о таком не шутят, девочка. У меня порок сердца, коррозия левого клапана, частичная закупорка сосудов...В общем, максимум до трицати пяти.
- ????????????????????
Она оборвала разговор, резко вышла из сети. Он так и не узнал,что в тот момент впервые заболело её сердце....
Лешак всегда любил розыгрыши. Невинные детские шалости со временем начали обретать всё большую виртуозность исполнения. Он, наверное, сам не понял почему тогда сказал те слова. Но дальше пришлось играть уже по правилам. Розыгрыш затягивался, текстов переписки становилось все больше. Айгуль влюбилась и перестала скрывать свои чувства. Да и Лешка со страхом признался себе, что она ему не совсем безралична. Иногда совесть пыталась терзать его, но он, привычно, загонял зудящую пчелу в подсознание, и махнув рукой, продолжал дальше куролесить. Молодость она ведь одна, а жить - так по полной.
Припозднившаяся весна в этом году очень быстро перетекла в жаркое лето. Отцветшие сады покрылись яркой зеленью, но скоро палящий зной южного солнца перекрасит малахит в оттенки бурого и желтого, и главной приправой во всех летних кафе станет дорожная пыль. А пока цвели тополя. И хлопья голубоватого пуха летали там и тут, мучая аллергиков. Айгуль глядела на заходящее солнце сквозь стекла окна, растворяясь в красках заката. Ей казалось, что вместе с гаснущими полосами уходит её боль. Большая буро-малиновая бабочка билась из последних сил, пытаясь вырваться на волю. Она как-то попала в дом и теперь умирала. Но шпингалет был слишком высоко, а племянница все не могла добежать в гости. Айгуль уже час пыталась дотянуться до шпингалета и открыть створку. Всегда открытая форточка была тщательно оббита марлей- от комаров и мух. тне могла выпустить несчастный оживший цветок. Бабочка, распластав крылья, лежала на стекле, вздрагивая все реже и реже.... Закат медленно растворялся в сумерках и когда первые звезды рассыпались веснушками по иссиня-черному куполу неба, бабочка окончательно замерла. И только всхлипы маленькой женщины дробили на осколки тишину ночи.
Продолжение следует.