Раннее утро, а Василий Петрович уже сидит на скамейке у подъезда своего дома, обложившись оппозиционными коммунистическими газетами.
А из окон своих квартир смотрят на Василия Петровича старушки-соседки. Они боятся выходить из дома – боятся его утренней политинформации.
Но Василий Петрович терпелив, он знает, что старушки, в конце концов, выйдут – надо ведь и за покупками в магазин пойти, и на прогулку выйти.
Василий Петрович добросовестно подготовился к встрече со старушками: проштудировал газетный материал, отметил статьи, которые, на его взгляд, следует старушкам прочитать, обдумал вопросы, которые надо им задать. А статьи Василий Петрович старается выбирать для прочтения с хлесткими заголовками: «Еда стала роскошью», «Бесправие, произвол, бедность», «Блеск и нищета».
Василий Петрович убеждён в необходимости антикапиталистической пропаганды, убеждён в необходимости утренних политинформаций для жителей своего дома. «Это мой, пусть и скромный, но вклад в борьбу против капиталистического засилья», – думает он.
Василий Петрович ждёт, но и старушки ждут - надеятся, что кончится терпение у соседа, и он уйдёт.
Но Василий Петрович знает, как выманить старушек из их квартир. Он собирает газеты и заходит в подъезд. И две старушки сразу же попадаются на такой обман – спускаются по лестнице к выходу и… сталкиваются с Василием Петровичем. Они испуганы, пытаются возвратиться в свои квартиры, но сосед преграждает им отход и вежливо, учтиво пропускает их вперёд себя – приглашает сесть на скамейку.
И старушки безропотно подчиняются Василию Петровичу – боятся они своего соседа и почему-то робеют перед ним. И начинается утренняя политинформация, похожая на экзекуцию.
Василий Петрович, не торопясь, твёрдым голосом, отчеканивая каждое слово, читает статьи из газет. Время от времени он прерывает чтение и строго смотрит на старушек, а те, боясь рассердить его, сочувственно кивают головами и вскрикивают: «Ах, батюшки, а мы этого и не знали – ужас-то какой!»
Но вот старушки видят – остались непрочитанными две газеты, скоро Василий Петрович отпустит их – и веселеют.
Доволен и Василий Петрович – политинформация прошла успешно!
Но не всегда Василий Петрович доволен – бывает, что в ход политинформации вмешивается сосед с третьего этажа Николай.
Василий Петрович не считает Николая своим идеологическим противником, а считает его пьяницей, хулиганом и глупым человеком.
Как и Василий Петрович, Николай пенсионер. Но если Василий Петрович в прошлом – чиновник среднего звена, то Николай в прошлом – токарь. Работал он даже на станках с программным управлением, но всё забыл, и если бы сейчас попросили его включить токарный станок, то вряд ли он смог бы вспомнить, на какую кнопку следует нажать. И виновато в этом не время, а пьянство Николая.
Николай пьяница – весной и осенью уходит он в запой на два-три месяца, а в остальные дни года пьёт по возможности.
Василий Петрович и Николай не похожи во всём: у Василия Петровича есть убеждения, он читает газеты, смотрит телевизор, ходит на коммунистические митинги, одет он в костюм, всегда выбрит; Николай никаких убеждений не имеет, газет не читает, телевизор не смотрит, о митингах ничего не знает, одет он в рваный свитер и спортивные штаны с голубыми лампасами, лицо в щетине, всегда пьян.
Николай часто выходит во двор покурить. И когда Василий Петрович читает старушкам статьи из газет, то и он слушает. Но если бы только слушал, этому бы Василий Петрович и рад был, но Николай грубо вмешивается в ход политинформации – комментирует!
И вот примеры такого грубого вмешательства.
Василий Петрович читает старушкам статью о коррупции в верхних эшелонах власти, а Николай и говорит: «А сам-то ты, Петрович, помнишь, небось, как в советское-то время пользовался льготами партийными – носил из спецмагазина пайки продуктовые, да и к больнице какой-то блатной приписан был!»
Или читает Василий Петрович статью о безобразиях, творящихся в армии, а Николай прерывает его: «Тебе ли говорить, Петрович, – ты от армии-то как-то увильнул, небось, блатом воспользовался, а мы за тебя по три года горбатились!»
А когда Василий Петрович с жаром и возмущением клеймит олигархов и предпринимателей, Николай нахально бросает окурок в его сторону и говорит: «Петрович, окстись, сын-то твой и есть предприниматель, первый в нашем районе, а у Зюганова-то, лидера вашего, так все дети крупным бизнесом ворочают!»
И после таких Николаевых комментариев Василий Петрович уж и не может продолжать свою утреннюю политинформацию.
И происходит между ними перепалка. И бросают они друг другу обидные слова – Василий Петрович Николаю: «Алкоголик безмозглый!». Николай Василию Петровичу: «Коммуняка недобитый!»
А старушки и рады, и видя, что Василий Петрович уже полностью с них переключился на Николая, тихо встают и семенят по своим делам.
И после таких стычек с Николаем, Василий Петрович несколько дней на скамейке не появляется, и старушки живут спокойно. Но неспокойно становится жить жене Василия Петровича Клавдии. Уж с ней он не церемонится – политинформации проводит не только утренние, но и дневные, и вечерние.
Но не получает Василий Петрович удовлетворения от таких политзанятий – не воспринимает Клавдя ни то, что он ей читает, ни то, что ей говорит, только смотрит она на мужа с состраданием, а бывает, что и заплачет.
Сердит Василий Петрович на Николая, но воздействовать на него не может – жаловаться на Николая некому: ни профкомов нет, ни парткомов, ни товарищеских судов!
Но иногда Василий Петрович думает: «А хорошо бы обратить Николая в коммунистическую веру, ведь нужны партии представители простого народа». И бывает, что уж и собирается Василий Петрович зайти к соседу и поговорить с ним по душам, но останавливает себя – понимает, что с Николаем поговорить по душам без водки не получится, а Василий Петрович спиртного в рот ни капли не берёт.
Когда я выхожу из дома и вижу на скамейке Василия Петровича с газетами и трясущихся возле него старушек, то думаю: «А ведь таких Петровичей, пожалуй, и не мало, и скамеек много у подъездов! А не подточат ли эти Петровичи наши капиталистические устои? Не вовлекут ли они наших наивных сограждан в новую коммунистическую революцию? Только и надежда на таких пьяниц, как Николай!»