БАТУ-ХАН
Бату был в хорошем настроении. Намедни, он ездил с сыном Сартаком на охоту. Двух антилоп самолично завалил стрелами. Долго за ними гонялся по степи. Ветер обдувал его разгоряченную голову и это было очень приятно. Устал, но это хорошая усталость. Приятно потом возлежать на мягкой тахте и попивать ядреный кумыс мелкими глоточками. Бату попросил жену Баракчин собственноручно сварить антилопье мясо.
Это хорошая традиция, никого из чужих не допускать к своей добыче. Она сулит богатство и семейное счастье. Когда все было сварено, вся семья собралась вместе. Постелили лучший ковер, и расположились кругом на полу. Слуги принесли огромное блюдо с духовитым мясом и поставили в центр ковра. Баракчин взяла из блюда сочащуюся жиром лопатку антилопы и с поклоном протянула Бату. Тот принял мясо, отрезал ножом кусочек, и трапеза началась. Для того, чтобы задобрить богов, самый лучший кусок мяса каждый бросал в огонь под котлом. Жирные куски, треща в пламени, сгорали, и все, сидящие за едой, радостно улыбались. Бату выпил архи (молочной водки), и в голове заходили приятные теплые волны легкого опьянения. Много пить он не любил, потому что тогда на него наваливалась сонливость, и надолго. Потому он знал свою норму. Питиё должно быть в радость.
Бату сообщили, что к нему прибыли урусские князья Александр и Андрей. Главный нойон спросил, когда он будет принимать гостей?
- Ну уж не сейчас же! - ухмыльнулся хан. - Они побежденные! Пусть ждут. Пусть поймут, что зависят от моего настроения и моей воли.
- О да, светлейший хан! - нойон поклонился и задом попятился к выходу.
Интересен из приехавших князей был прежде всего Александр. Бату хотелось его посмотреть. Ему рассказывали об этом князе и о его победах над немцами и шведами. А Бату любил и уважал победителей. Хан велел нойону позвать своего военного советника Норжоу. Он хоть и молод, но знает все об урусских князьях. Память у него хорошая. В Уруссии советник никогда не бывал и ни с кем из князей не встречался. Но каждого, кто приезжает оттуда он расспрашивает подробно обо всем. Вот потому Бату и приблизил его к себе. Еще он велел позвать сына Сартака и полководца Бурундая. В таком вот узком кругу нужно было определить тактику отношения к прибывшим урусским князьям, прежде чем встречаться с ними.
Сартак, любимый сын Батыя, невысокий коренастый молодой человек с небольшой бородкой с веселым нравом. К урусам относился без вражды, хотя и принимал участие в урусском походе и был храбр в боях. Но зверств не учинял. Он восхищался храбростью и самоотверженностью урусов и уважал их.
Бурундай, напротив, скрежетал зубами при упоминании Уруссии. В урусском походе у него столько было неудач, больше, чем в других походах. Однажды урусы чуть было не взяли его в плен, случайно он избежал его.
Батыю, для того, чтобы принять точное решение, нужно было услышать разные мнения. Так всегда делал хан, чтобы не впасть в ту или иную крайность.
- Что, Норжоу, можешь ты сказать о коназах в отдельности? - спросил хан у советника. - Достойны ли они ярлыков на княжение. Смогут ли они собирать и доставлять ту дань, которая положена на Уруссию?
- Светлейший хан, - поклонившись Батыю, начал Норжоу. - решать такие вопросы в силах только вам, величайший и мудрейший!
- Я и без тебя это знаю! - раздраженно прервал велеречивость советника хан. - Ты ведаешь, что я от тебя хочу услышать?
- О, да , светлейший! - снова поклонился Норжоу. - Из этих двух коназов, самый надежный это Александр. Он более покладист, спокоен и осторожен. Прежде, чем что-то сделать, он подумает и взвесит. И в народе его уважают.
- Вот это и страшно, - вмешался в разговор Бурундай, сверкнув глазами. - коли он захочет воспротивиться вашей ханской воле, то его поддержат и князья и простой люд. Нельзя ему давать в руки власть! И еще он обласкан победами над своими западными соседями, и может дерзнуть, чтобы повторить их в отношении нас.
- Коназ Александр не сумасшедший! Разве хватит у него сил против войск великого хана? Уруссия стоит на коленях, слабая и истощенная! - воскликнул Сартак. - Большинство городов лежит в руинах. Ты же, Бурундай и постарался. Разве до побед урусам? Им бы выжить, а более ничего.
- Наверное так, - ответствовал Бурундай. - но время идет, силы накапливаются и, придет срок, Александр начнет смотреть на восток вожделенно, и захочется ему устроить новую "невскую" битву, чтобы освободиться от нашей власти.
- Ну, а что, Бурундай, разве ты не сможешь укротить его в этом случае? - насмешливо спросил его Бату, оглаживая свою бороду. - Разве ты не для этого у меня?
Бурундай проглотил насмешку хана, но щека его дернулась:
- Я-то, светлейший, послужу для вас и умру на поле боя. Но на всякий случай, чтоб обезопасить себя, не нужно урусским князьям давать власть. Необходим в каждом городе монгольский наместник, чтобы он отслеживал даже малейшие перемены в настроении народа.
- Ну, а кто же для меня дань будет собирать? Лучше всего, когда это делают свои для урусов люди. Мне не нужно, чтобы каждый раз все это происходило с кровопролитием. Потом не с кого будет брать. Для чего же я завоевал эти земли? Ответь мне, Бурундай?
Тот, склонив голову, поглядывал на хана из-под бровей.
- Может быть тебя назначить в Уруссии наместником великого хана?- прищурился, испытующе, Бату. - Ты сможешь ли мне привозить ясак?
- Я полководец, светлейший хан! Я могу повести войска в Уруссию.
- А зачем мне еще раз завоевывать одну и ту же страну. Они будут платить дань и без этого. Не нужны мне, Бурундай, такие глупые советы!
Хан больше не смотрел в его сторону. А Бурундай сидел, съежившись, как побитая собака. Умел Бату ставить на место.
- Надо подумать, кому из князей дать ярлык великого коназа всей Уруссии. Это главная проблема. - деловито произнес хан - Норжоу, расскажи об Андрее!
- Коназ Адрей, необузданный человек. От него исходят слова угроз нам.
Батый усмехнулся:
- Ну это не страшно. Это крики молодого петушка. А что может сделать глупый петух с нашими соколами? В любой момент его можно и в суп отправить.
Хан руками показал, как свернет петушку голову, и захохотал.
- Сартак, сын мой, пообщайся с обоими князьями, скажешь свое мнение. А потом я приму их и решу вопрос с ярлыком.
- Хорошо, отец, я сделаю это. - кивнул тот.
Сартаку и самому хотелось познакомиться с русскими князьями. До сего времени урусы были для него противниками. И по иному Сартак никогда не встречался с ними. Сблизиться с урусами Сартак хотел еще и вот по какому поводу. Задумал он принять христианскую веру. Как-то случайно, будучи в Уруссии, зашел он в церковь и долго не мог уйти оттуда. Заворожила его служба с песнопениями, священник с доходящем до самого сердца басом. И убранство храма очень понравилось ему и даже особые запахи волновали его. Несколько раз сходил он в храм, и уверенность еще более укрепилась. Ему захотелось быть причастным к этой вере. Вот потому-то и интересны были ему урусы. Да и с князем Александром захотелось поговорить.
Когда Сартак подъехал к месту остановки урусских князей, к их палаткам, его даже не заметили. Все бегали, охали. Там чем-то переполошились. У князя Александра было растерянное бледное лицо. Сартак представился, а затем спросил:
-Что у вас случилось?
- У меня похитили младшего сына! Не знаю, что делать.
- Кто похитил? Как?
- Нас уже давно в пути преследовали степные разбойники и несколько раз обстреливали. И вот на подъезде к вашей столице, конь, на котором ехал мой сын, как будто взбеленился, оторвался от общей колонны и ускакал в степь. За ним последовали мои люди. Затем один из них раненый вернулся. Его отпустили сказать, что дитё взяли заложником.
Сартак задумался. Эти степные разбойники давно уже пасутся в степях, около столицы. Грабят купцов, приезжих людей. Они уже надоели, как мухи навозные. Разжирели, обнаглели. Вот уже стали людей похищать, требуя выкуп. Отец поручил Сартаку давно уже разобраться с этими паразитами. Что же, случай с урусами это последняя капля. Надо что-то делать? Сказав Александру, что необходимо доложить об этом случае хану, развернулся и ускакал. У него родилась идея, как приструнить степных татей, как держать их в узде и как вызволить Александрова сына. Он вызвал соглядатая:
- Ты мне говорил, что у атаманов степняков семьи сейчас в Сарае?
- Да. -ответил тот.
- Бери людей и всех атамановых баб и детей безжалостно вязать и тащить сюда. Главное, чтоб было больше визгу и криков. Проволочите за косы их жен и дочерей. Пусть все видят и слышат.
- А что дальше? - спросил ошарашенный нойон.
- Да ничего особого. Притащите и заприте их. Публично объявить, что вырежем атамановы семьи под корень.
Все было, как и предполагал Сартак. Визгу и воплей было много. И через несколько часов Сартаку доложили, что к нему просятся степные атаманы. Они пришли перепуганные, бледные. Ползали у ног Сартака и умоляли о пощаде. Они принесли дорогие дары. Сартак вскочил с тюфяка, на котором сидел и начал пинать ногами эти дары. Что-то посыпалось, что-то разбилось, что-то полилось.
- Хватит! - орал Сартак. - Вы мне принесли награбленные у купцов товары! Вы откупаетесь за свои поганые жизни, а позорите величайшего из величайших хана Батыя. Вы грабите заморских гостей и дипломатов и лишаете государства доходов! И вместо этого тащите мне эти безделухи!
Сартак зачерпнул рукой серебрянные монисто и швырнул в атаманов:
- Вы уже дошли до того, что берете заложниками детей у послов!
- Это не мы! Это другие!
Царевич вырвал из-за голенища конскую плеть и начал бить направо и налево по спинам атаманов, сильно и хлестко. Слышались только оханье и вопли.
- Я не буду разбираться, кто это сделал, но даю вам время до заката. Если сын урусского коназа не будет к этому времени у отца, ваши семьи подвергнутся самой жесточайшей казни, которую только можно придумать. Спешите, солнце уже клонится к закату!
Атаманы поспешно уползли задом из юрты царевича.
Сартак подождал заката солнца, сел на коня и поехал к стану Александра. А там радость. Все обнимают десятилетнего княжича Андрейку, у которого уже высохли слезы на глазах и он поглядывал героем, особенно перед братом рисовался. Он, захлебываясь словами, пересказывал всем, как он и дружинник Корней, который с ним был все время , не боялись монгольских разбойников..
Александр с восторженными глазами бросился к Сартаку:
- Спаси Бог Вас! Как Вам удалось так быстро вернуть мне сына? Это просто чудо какое-то!
- Вы наши гости. А к гостям у нас особое отношение. Я сын Батыя. На своей земле я могу контролировать всё и всех и я не потерплю, чтобы подданные наши творили бесчинства.
- Но как..? - повторял Александр. - Я уже думал, что потерял сына!
- У нас свои средства. - отвечал Сартак. - Главное, что сын ваш жив и здоров.
- Я вам благодарен по гроб жизни! Слава Богу, что все так благополучно закончилось.
Александр повернулся к иконостасу и несколько раз перекрестился, творя благодарственную молитву Господу. К изумлению всех, Сартак тоже перекрестился, обратясь к иконам.
- Вы христианин? - удивленно спросил Александр.
- Пока еще нет. Но хочу принять Христову веру.
- О, Вы поражаете меня! - Александр никак не мог поверить в услышанное. в желание монгольского царевича быть христианином.
- Мне нравится ваш Бог... - говорил Сартак, рассматривая иконы в походном иконостасе.
Александр воодушевился:
- Разреши мне тогда быть твоим побратимом, Сартак. Ты спас моего сына. Я тоже полон желания ответить добром на добро!
Они взглянули друг другу в глаза и обнялись.
- Если ты хочешь окреститься, Сартак, пожалуйста. У меня с собой есть священник. Он все сделает все, как надо по святым канонам. А я могу быть и твоим крёстным.
Сартак с радостью согласился. Он уединился со священником. Крещение в один миг не происходит, надо подготовиться к нему.
Александр радовался желанию Сартака креститься. Его брат Андрей, наоборот, был раздражен и недоволен:
- Что за блажь пришла в эту монгольскую башку? - ворчал он. - Ты, что веришь этому царевичу. Все это восточное коварство!
- Нет, нет, у него глаза честные. - задумчиво произнес Александр.
- Честные? Хм... хитрые эти азиаты! Да сами они и выкрали твоего сына, чтобы тут же его и вернуть. Неужто ты не видишь? И это для того, чтобы сделать тебя мягким и податливым. А ты перед ним и растаял. И целоваться и обниматься лез.
- Я ценю соучастие и благодарен за доброту.
- Тьфу ты! Опомнись, брате! Не лезь ты в их капкан. Это все для того, чтоб понравиться тебе!
- А какой прок Сартаку нравится мне. Не он ко мне приехал, а я к нему. Если ж он станет христианином, чем это плохо? Будет по-христиански относится к нам. Батый не вечен. Когда-то сын сядет на трон.
- Брате, коварный монгол обманет тебя!
- Что же предлагаешь ты? - раздраженно посмотрел Александр на брата.
- Надо показать ему свое достоинство и силу!
Александр горько усмехнулся:
- Ну что ж, показывай давай. Вот он сейчас придет и устрой с ним поединок в степи.
Андрей молчал, сжав обидчиво губы.
-А мне кажется, несчастье счастью помогло. Если бы не случай с моим младшеньким не приключился, то я не смог бы познакомится с Сартаком так близко. Сейчас нам любая дружба с врагом на руку. Это полезно Руси. Забудь свое упрямство, Андрей.
- Это не упрямство! - набычился тот. - Мне противно, что ты обнимаешься с этим монгольским мурзой!
- На твоем месте с этакими чувствами я бы не ехал сюда! - вскипел Александр. - Я бы не стал унижаться. А просто бы готовился к войне, собирал войска, если бы был уверен в себе. Зачем ты ехал, объясни?
- Оглядеться на месте, понять их силу!
- А это можно было бы понять и дома. И что ты понял?
- Времени еще мало прошло.
- Вот, видишь, брате, ты еще и не понял до конца, а уже собираешься с ними задираться. Это опасное дело. Мы так и домой можем не вернуться.
-Зато погибнем в честном бою! - воскликнул Андрей.
- А что, нужно было для этого ехать в этакую даль? Они бы и сами к тебе приехали за неповиновение наказать.
В эту время вернулся довольный разговором со священником Сартак, не дав братьям договорить. Хотя ни к чему единому они бы не пришли.
Андрей взглянул на Сартака и гнев пыхнул из его глаз. Он развернулся и вышел из палатки. Сартак посерьезнел:
- Посоветуй своему брату не смотреть завтра так на моего отца. Он таких вольностей не любит. Вам самим невыгодно это. Ведь вы же за ярлыком приехали?
- Да, конечно, Сартак. У нас на Руси сейчас очень тяжко. Нужна сильная рука, чтобы крепко натянуть поводья.
- А уж не для того ли, чтобы пустить коней на нас? - испытующе посмотрел Сартак на Александра.
- Ты же умный человек, побратим. Разве нам это под силу?
Сартак согласно кивнул головой.
- Нам просто нужен мир, чтоба разные степные тати, о которых ты и сам ведаешь, не щипали и не кусали нас. Тогда-то и к вам, в Орду, обильнее польется дань, никто не переймет ее на пути в Сарай.
Тяжело было говорить Александру такие верноподданические речи пусть и побратиму Сартаку, который к нему в общем-то неплохо относится. Но понимал князь, что царевич остается сыном своего отца и таким же монголом, как и иные. Да и Сартака сблизиться с ним явно послал хан, чтобы выведать его мысли и намерения.
А Батый в этот вечер слушал отчет своего сына. Ему нужно было решить, давать или нет князьям ярлыки? Можно ли им доверять?
Они сидели на ковре, подогнув под себя ноги. Перед ними стояли пиалы с кумысом. Отпивали по глоточку.
- Что ты мне можешь сказать, Сартак?
- В Александре я уверен. Он понимает и свое положение и положение Уруссии. Он ничего не будет делать, не обдумав. Ему нужна спокойная мирная жизнь. Он для нас самый необходимый человек.
- Ну, а второй коназ?
- А второй ведет себя, как ты и говорил, подобно задиристому петушку. Кроме своих переживания ничего не видит, и готов наскакивать по поводу и без повода. С ним лучше не иметь дела. Опасный человек по своей бездумности.
- Ну, ничего, - ухмыльнулся Батый. - вот велю поклониться им идолам наших богов, а если откажется пусть пеняет на себя.
Сартак не смог справиться с недовольной гримасой:
- Отец, не позорься! Ты прошел пол Европы с победой на мечах. Не будь варваром. Тебе, что, мало одного князя черниговского, которого ты казнил из-за этого? Ты же плодишь предателей. Ну, поклонится иной твоим идолам, этим самым предаст своего бога. Так же потом легко он изменит и тебе, без всякого стыда.
Батый призадумался. Сартак хотел что-то еще сказать, но Батый остановил его, подняв руку и сын, поклонившись, вышел их ханской юрты.
Батыю нужно было остаться одному. Шаманы и звездочеты уверяли его, что, когда он в одиночестве, его сознание соприкасается с Великой Вселенной и тогда она даст ему ему мудрости для верного решения. Чем больше времени он внимает гласу Вселенной один, тем более оно верней и крепче.
В это время к нему могла придти только его жена Баракчин. Только она имела право оторвать его от священных раздумий. Баракчин знала, что долгие размышления мужа таковыми являются только для подданных. В это время Батый просто-напросто спит.
Хорошо, что он не храпел, иначе бы храп разносился по округе. Наверно, в этом случае, шаманы дали бы этому название, что-то вроде Священного сна. Главное, чтобы личность хана возвеличивалась над всеми.
Наутро Батый дал знать русским князьям, что желает видеть их.. Парадная юрта была заполнена знатными нойонами, царевичами и другими аристократами. Все ждали спектакля. Им уже надоело однообразие столичной жизни. Посольские и иные приемы разнообразили их существование. Они пришли, как на праздник с женами и детьми.
Да и сам Батый хотел праздника. Он одел яркий шелковый халат с бархатными оторочками, шапку с драгоценными камнями и сафьяновые туфли. Восседал на троне на расстеленных персидских коврах. Ниже трона великого хана располагался трон старшей жены Баракчин и детей-царевичей. А дальше на тюфаках военноначальники и богатейшие нойоны, советники и шаманы, иные придворные.
Верховный шаман на коленях подполз к трону Батыя:
- О, величайший и мудрейший хан! Твоя воля распостраняется на всю Вселенную. Каждый земной житель трепещет от страха, слыша поступь твоих воинов и рыцарей.
Боги, которых ты заменяешь здесь, на земле, ждут поклонения тех, которых ты покорил.
Всем тем урусам, которые вскоре припадут к твоим туфлям, нужно поклониться и нашим богам, одарив их данью!
Сартак встревожился и, приподнявшись, что-то сказал на ухо Батыю. Но лицо у того было непроницаемо. Он, махнув рукой, воскликнул:
- Да будет так! Боги тоже должны порадоваться и поликовать!
Верховный шаман с довольной улыбкой сел на свое место и приказал помощникам исполнять приказание.
Все сидящие в юрте зашушукались. Совсем недавно урусский князь не захотел поклониться монгольским идолам, и Батый в гневе велел отрубить тому голову.
Сартак опять было потянулся к уху отца, дабы отговорить от того, что может произойти, но Батый твердо отстранил сына и его лицо было каменным.
Через некоторое время к Верховному шаману подошли люди, и он снова оказался у царского трона. Его поджатые губы выражали оскорбление. Он начал заунывным голосом:
- О, великий и мудрейший хан! Ничтожнейшими урусами тебе и нашим богам нанесена обида, равной которой никогда еще не было. Презренные посмели отказаться от поклонения нашим божествам и не осыпали их дарами. Прикажи их самих принести в жертву, чтобы боги испили их кровь.
Батый выслушал шамана и лицо его задрожало от гнева:
- Ты хочешь сказать, что урусские коназы сильнее наших богов?
Шаман вытаращил глаза от удивления, слушая эти слова хана и у него от страха пропал голос.
- А не пришло тебе в твою глупую голову, что боги сами не захотели поклонения и даров урусов, и в презрении отвернулись от них? Ты хочешь сказать, что боги не смогли бы заставить презренных упасть перед ними на землю? И что те могут обидеть богов? Как ты, Верховный служитель, можешь так предполагать? Я должен сделать то, что велели мне боги! Твое поганое тело я отдам на корм свирепым собакам. Я посмотрю, заступится ли хоть один бог за твою глупую голову и жирное тело.
Батый махнул нукерам рукой. Шаман завизжал от страха и пополз вверх по ступеням трона к ханским туфлям. Батый пнул его ногой, и стражники поволокли шамана к выходу из юрты. Тот вопил, умолял о пощаде, но лицо Батыя снова стало непроницаемым.
Этот верховный шаман давно уже раздражал Батыя своей глупостью и нудностью и поэтому хану нужен был только повод, чтоб избавиться от него:
- Не надо злить богов и навязывать им поклонение иноверцев! - громко произнес хан. - Да остаются они со своими богами!
Между придворных прошелестел шумок одобрения. Никто не смел перечить хану в решении судьбы Верховного шамана. К крутости Батыя все привыкли. Тот немного переждал, держа паузу, затем поднял руку:
- Пусть войдут урусы. Проведите их с дарами между двух огней. Пусть их злые духи сгорят и не смогут причинить нам вреда.
И вот в юрту вошли оба русских князя. За ними слуги несли дары: мешки, набитые шкурками и мехами, множество тяжеленных сундуков, полных доверху, огромное количество ларцов с драгоценностями. Все это было поставлено около трона Батыя и его жен. Женщины с нетерпением и каким-то вожделением взирали на все это богатство.
Оба князя потерялись в этом нагромождении мешков и сундуков. С удовольствием обозрел Батый все дары и махнул слугам ладонью, чтобы они унесли все это. Его взгляд перешел на князей, и в глазах зажглось любопытство.
Статные, крупной кости мужчины, они не казались удрученными тем, что являются данниками и правителями побежденных земель.
В глазах Батыя зажглись затаенные озорные огоньки, но только на миг. Он любил испытывать людей. Затем его брови нахмурились:
- А вот ответьте мне урусы, как вы посмели не поклониться нашим богам, нашим идолам. Разве вы не боитесь их гнева? С помощью этих богов мы завоевали вашу Уруссию. Поэтому мы ценим их и верим в их могущество. Вы же отвернулись от них и не попросили их милости. Я вправе вас казнить за неуважение к моим богам. И в этом не помогут обильные и щедрые дары, что вы принесли к моим ногам.
Батый испытующе посмотрел на Александра, который был впереди. Тот преклонил колено перед троном хана:
- Ты можешь делать с нами все, что хочешь. Мы полностью в твоих руках. Я признаю тебя великим царем всех племен и народов, коих ты завоевал, повелителем земель, властью над которыми оделил тебя Господь-вседержитель. Я не имею право роптать на Бога своего, коим решением было наказать нас за грехи наши твоим оружием. Значит такая наша доля. Но владеть моей душей ты не можешь! Я был крещен. Я поклоняюсь только христианскому Богу, а иных богов не признаю. Потому-то твои идолы для меня ничто. Казни меня, если хочешь! Но ты умертвишь только мое тело. Душа моя возлетит ко Господу и будет жить вечно. Если я умру, значит так угодно Богу, и я не боюсь смерти.
Сказав это, Александр Ярославич склонил голову, оставаясь быть коленнопреклоненным.
Батыю понравился ответ князя Александра, уважительный для него, хана, и довольно-таки смелый. Раболепие иных князьков ему уже приелось. Хотя он любил покорность, а дерзости не терпел. Ему еще любопытнее стал князь Александр. Победитель на своих западных границах, а к нему у коназа иная тактика. Хану льстило, что коназ покорился и не имеет в голове реванша. Понимает, что бессилен против монгольских войск. Вот его брат иной. Хотя тоже преклонил колено, но напряжен, глаза опущены, а из под век сверкает, искрится непокорность. Если бы не Александр, Батый придрался к чему-либо и убил бы этого строптивца. Но они в одной связке. А убивать Александра Батыю не хотелось, для хана этот князь был находкой.
- Я доволен твоими словами, коназ! - оправив жиденькую бородку, сказал хан. - Расскажи, как ты будешь блюсти мои интересы в покоренной мною Уруссии?
Александр так и стоял коленнопреклоненно, но не знал, что ему делать. То ли продолжать так стоять, то ли выпрямиться? Хан ничего не сказал, а если сделать это самовольно, не оскорбит ли это его? Брат Андрей исскрежетался зубами от злости. По этикету, поприветствовав хозяина, любой посол встает в нормальную позу и продолжает разговор. Иначе ситуация обретает иной, оскорбительный, смысл. Александр решился и встал на ноги. Придворные зашушукались, удивляясь наглости этого русского коназа. Батый сделал вид, как будто ничего не случилось.Он ждал ответа.
- Великий хан, я готов быть посланником твоей воли у себя на родине и сделаю все, что нужно в сборе ясака, ибо это определено Господом. А я не хочу ослушаться своего Бога.
Большего унижения Александр Ярославич, потомок великих князей Мономаховичей не испытывал еще никогда. Преклонить колено перед каким-то степных ханом в уверении разорять свою родину данью в угоду ему, это было позором из позорищ.
Батый объявил Александру, что жалует ему великое киевское княжение, что означает, что быть ему князем всех русских князей. Но вся киевская земля, недавно дочиста выжженная монголами уже ничего не значила в политической жизни Руси. Киевскому князю должны подчиняться большие и мелкие русские княжества. От этого и исходил Батый, отметив уступчивость Александра. Ярлык на владимирское княжение был отдан Андрею Ярославичу, который очень удивился этому. Своим видом и поведением Андрей показывал, что он презирает всех монголов вместе взятых и по отдельности. Он вообще ничего не ждал, и вдруг такое. Это заставило его посерьезнеть и перестать задираться перед братом. Он видел, как Александр расстроился. Киевский ярлык бесполезен и фактически не дает никаких преимуществ.
Но у Батыя была своя политика. Конечно, он не выделял Андрея, хотя понимал, что Владимир являлся основным городом и столицей Руси. Но если дать Александру ярлык на владимирское княжение, то остальная завоеванная земля, с Киевом в том числе, не будет приносить дани. А сделав Александра великим киевским князем, он привяжет его к обещанию и тот будет ответственным перед Батыем за всю Русь.
Когда князь Александр вернулся к себе в палатку, он долго не мог отойти от того унижения.что испытал у хана. Он ожидал от Андрея попреков и насмешек. Но тот был сдержан. Его поразило то, что он в одночасье стал великим владимирским князем, не приложив к этому никаких усилий.
Все облегченно вздохнули, увидев князей живыми и здоровыми. Ведь все могло быть. Сыновья Александра кинулись к нему на шею и крепко прижались. Он растроганно погладил их по головам:
- Все сыны позади. Теперь ваш отец великий князь киевский!
Андрюша удивленно взглянул отцу в глаза:
- Это что же, мы теперь в Киев поедем жить?
Александр Ярославич призадумался. Что теперь делать, он сам пока не знал. Как можно управлять Русью, сидя на окраине ее, здесь было непонятно.