С Павлом я знаком с детства, которое для нас обоих прошло на одной улице. Мы вместе учились в школе, в вузе, а потом жизнь раскидала нас по разным сторонам. Мне часто приходилось бывать в командировках, и, если было по пути, я заезжал в когда-то большое, теперь превращенное в «резервацию» для коренного населения село, где жил Павел, а народ, лишенный работы, спивался и деградировал.
Впрочем, работа была – в ближайшем городе, в котором Павел возглавлял частное охранное предприятие, и получал высокую, по местным меркам, заработную плату.
Примерно раз в месяц я навещал приятеля, чтобы можно было пообщаться, поделиться новостями. Его жена – гостеприимная женщина, накрывала нам стол и мы, порой, до утра, вспоминали годы юности. Конечно, выпивали, но, в меру. Если получалось – выбирались на рыбалку с ночевкой. Мне нравилась его семья. У выросших детей появились внуки, и в его доме всегда было весело, шумно от детского смеха и шалостей.
Как-то получилось, что сменив работу, я больше полугода не был у Павла. Перезваниваться – перезванивался, но обычно это были короткие звонки. И вот, получив очередной отпуск, я приехал к нему в гости.
Перемены в товарище меня поразили. Павел остался тем же, веселым и доброжелательным человеком, вот только осунулся и как-то высох, а руки, те самые, которые могли сделать по хозяйству все, тряслись. Оказалось, мой друг серьезно заболел, если то, что с ним произошло, можно было назвать болезнью. Он запил. За эти полгода он дважды побывал на лечении в больнице, и оба раза сбегал из нее, так что врачи поставил на нем крест и диагноз - хронический алкоголизм. Он практически перестал есть, только пил. Много водки его организму уже нужно не было – хватало пары глотков, чтобы осоловевшему завалиться спать. Павел был спокойным человеком, поэтому, от выпитого, его тут же клонило в сон. Пробуждался он лишь затем, чтобы сходить в магазин за новой порцией отравы. Попытки родных призвать к разуму заканчивались каждый раз неудачей, и, в конце концов, Павел остался один в доме, который его руками когда-то был превращен в уютное семейное гнездышко. Работу он потерял и жил на скромную пенсию, выхлопотанную ему руководством, хотя жизнью то существование, которое он вел, назвать было сложно.
Павел не перестал любить детей и внуков, но ему теперь было не до них. Главное место в его жизни заняла водка. В гараже без дела стояла машина. В опустевшем доме покрывалась пылью игрушки. У дочери с сыном были свои семьи, работа, свои заботы и они навещали отца все реже и реже. В принципе, все понимали – спасти его невозможно по одной причине – он сам этого не хочет, а любая попытка помещать ему пить, воспринималась в штыки. Даже жена, терпеливая и упорная женщина, израсходовав запас сил и слез, ушла из дома, и теперь жила попеременно у детей, помогая тем по хозяйству и воспитывая внуков.
Моя попытка серьезно поговорить с Павлом тоже не увенчалась успехом. Он не считал себя больным и смеялся над предложением продолжить лечение. Смеялся и угасал.
Меня ждали дела, и я вернулся домой. А Павел… Он продолжал пить. Его дом-игрушка постепенно превращался в пещеру, в которой была одна лишь тьма душевная. Близкие приносили ему еду, но ел он мало, больше спал. Павел впал в состояние, схожее с анабиозом. Он отрешился от мира и ушел в себя. Только в себя ли? Я, не умеющий толком вбить гвоздь в стену, всегда поражался его умению все делать по дому. Для меня он была мастером «золотые руки». Такие люди, как он, не умели «уходить в себя», они всегда были чем-то заняты, кому-то нужны. Так что его состояние я сравнивать мог только с падением в омут – водочный омут. Тот самый, у которого нет дна.
-Знаешь, - прошептал он как-то раз, - а ведь ко мне приходит гость, с которым я и выпиваю – вот такой мужик! – И Павел, смеясь, выставил большой палец вверх. - Пьем мы немного, так, для поднятия настроения, и говорим о самом разном – знаешь, у нас много общего и он хороший рассказчик!
Для меня такое «откровение» было бредом больного, но одна встреча изменила это мнение на противоположное.
В охранном предприятии, где раньше работал Павел, трудился и мой родственник Сергей – молодой, здравомыслящий парень, занимающийся спортом и не верящий ни в какую чертовщину, кроме дурных женщин. От его рассказа я отмахнуться, как от признания Павла про незнакомца, не мог.
-Не поверишь, - рассказал как-то Сергей. Он охранял винно-водочный магазин, - но время от времени я вижу приведение.
У нас большой магазин и размещен он в здании, которое выстроили еще до революции. Дежурку оборудовали на втором этаже, установив там несколько мониторов, по которым мы и следим за посетителями и теми, кто снаружи.
Я сначала не обратил внимания на мужчину, который то и дело попадал в объектив видеокамеры. Ничего особенного в нем не было - мужик как мужик, только одевался все время не по сезону, и как-то старомодно. На нем неизменно была мятая старая шляпа, темное пальто и ботинки на шнурках. Лица я ни разу не видел – от полей шляпы на него падала тень.
Стоило только возле магазина собраться двум-трем человекам, жаждущим выпить, он был тут как тут, и вместе с ними заходил в магазин, вместе с ними выходил наружу.
-И чего же в этом странного? – Не понял я. – Какой-нибудь бедолага, у которого не на что выпить, ищет выпивку других.
-Если бы так. – Покачал головой Сергей. – Только вот что. Этот мужик мог не появляться несколько дней, а то и неделю. Вместе с ним исчезал и кто-то из завсегдатаев магазина, которых я хорошо помнил в лицо. А вскоре я узнавал, что пропавший завсегдатай сгорел от водки. Потом вновь объявлялся и мужик в шляпе. Однажды он буквально «прилип» к какому-то интеллигенту, случайно заскочившему в магазин прикупить к празднику водки. Не поверишь, но, после, интеллигент стал у нас чуть ли не постоянным клиентом, а вскоре загремел в психушку, начав прятаться от чертей, которые лезли к нему отовсюду.
-Ну и что? При чем здесь «Шляпа», и его «коллеги по цеху»?
-А в том, что вижу его только я один, - потер вспотевший враз лоб пятерней Сергей. – Никто из моих коллег ничего подобного не видит. Несколько раз, заметив этого мужика, я мигом сбегал в зал, но среди посетителей его не было. Не видели его и на кассе.
-Тогда какой вывод? Он действительно местное приведение?
Сергей ответил не сразу.
-Про мужика в шляпе я рассказал своему деду - крепкому на память старожилу. Оказалось, что в этом здании еще при царе-батюшке тоже торговали спиртным, и много – на розлив. Торговали вином, водкой и пивом и в годы советской власти, так что место получалось со своей негативной историей. Но, что самое любопытное, эту шляпу видел и мой дед, работавший когда-то в магазине заведующим. И даже общался с мужиком в старомодном наряде, который чуть не угробил его, доведя до белой горячки. Спасло деда то, что жена стала водить спившегося мужа еженедельно в церковь на молебен «Неупиваемая чаша». Дед хоть и был комсомольцем, а тут так прижало, что согласился посещать службы, из-за чего и был исключен из комсомола. Зато бросил пить и не пьет до сих пор. Так вот, исповедуясь после службы священнику, он услышал такое: «Это тебя винный бес с пути сбивает. Молись об избавлении от него - сам спасешься, и род твой будет спасен». И точно, к водке не прикасался мой отец, тоже работавший в этом магазине, только грузчиком и тоже видевший мужика в шляпе, не пьют мои двое братьев. И я, хоть и работаю охранником в нем, не пью тоже.
Мистика – не мое увлечение, я реалист. Но после разговора с родственником, я выбрал время и снова приехал к Павлу.
-Как выглядит тот, кто приходит к тебе в гости? – спросил я утром у несколько отошедшего от постоянного опьянения друга.
И тот описал мне «Шляпу».
Вот такая история.
Павел пьет до сих пор.
Эта, казалось бы, фантастическая история была бы неполной, без выводов. А они таковы.
На своем жизненном пути я нередко встречал сильных людей двух типов.
1. Сильных верой в Бога.
2. Сильных верой в себя.
И те и другие мужественно преодолевали жизненные трудности, выходили из трудных жизненных ситуаций, переставали пить или курить, даже завязывали с наркотиками. Только была между ними все же разница. Первые держались благодаря «внутреннему стержню», вторые - благодаря жесткой «внешней оболочке». Первых спасал Творец, вторых - «сила воли плюс характер». Они в чем-то были одинаковы, но пропасть между ними все равно оказывалась огромной. Любой характер рано или поздно дает трещину: людей ломают обстоятельства, сбивают с пути искушения и слабости, ставят на колени болезни. Вера в Бога – только искренняя, трещин не дает. Павел всегда отличался умением настоять на своем, подчинить своей воле, не пасовал перед трудностями. Он добился в своей жизни всего, чего хотел и… потерял - внешняя оболочка «треснула», превратив его в угасающее от собственной слабости человеческое существо. А внутреннего «стержня» у него никогда не было – он атеист. Ему еще можно спастись, только теперь не силой своего характера, который выгорел вместе с алкоголем. Можно, только мужик в помятой шляпе и старомодном пальто не даст этого сделать.
В алкогольного беса можно верить или не верить. Тут каждый сам себе голова. Только церковь об ином – темном мире, знает куда больше мирского общества, и в церковных хрониках «Шляпа» имеет свое место – реальное.