Бункер глазами мухи

Елена Клингоф
 Муха мучительно преодолевала пространство. Ей, большой и тучной, было тяжело и скучно летать от стены до стены в кромешной темноте, в могильной сырости подвала. Её заперли здесь ещё с пятницы, с четырёх часов дня, а сейчас уже был понедельник и время шло к обеду. И никого...
 А она-то дура летела сюда, вернее ехала на хребте белого рекламного щита в надежде на тепло и сытость. Мало того - над ней надругались. Этот верзила в кожаной куртке куртке вместо того чтобы как все согнать её - бедненькую, уставшую от невзгод уличного предзимья, он кисточкой метко раскрасил её тело красной гуашью. И сейчас эта гуашь слиплась и не давала мухе вольно дышать. И не было бедной мухе покоя. Уж лучше бы замёрзнуть где нибудь на ветке заснеженной сирени, но свободной и чистой. А так трое суток темноты, одиночества и красного тельца. Хоть бы разбиться об стену вдрызг! И муха билась, падала в изнеможении и билась снова, а голову мутил голод и запах прокисшей гуаши.
   Насекомое так оголодало, что эта вонь кислятины показалась ей съедобной. Муха села на скользкий край банки. Лапки сразу влипли в гуашь, как подмётки в свежий гудрон. Кое как она выпросталась из этой липучки, осторожно перебирая лапками, взобралась на деревянный ствол толстой беличьей кисточки, небрежно брошенной художником. В этом подполье было так сыро, что гуашь не успела засохнуть, не схватилась коркой за эти три дня отсутствия художника.
    Мастерская не отапливалась, в ней не было окон, не было батарей - это был бункер, ровно по центру кинотеатра. Вокруг мастерской было множество каморок, они располагались по периметру толщенных стен. В этих каморках окна были и батареи тоже. Из окошка слесарки можно было наблюдать крыльцо бани на другой стороне улицы, а из столярки - вход в кафе с биллиардом, о чём гласили рекламные щиты, закрывающие окна этого питейного заведения - солнечный свет там был не нужен.
   Муха подобралась к кромке сырой гуаши, попробовала шибающую спиртом жижу. Мухе понравилось, так же, как подвальным детям нравился клей БФ. Муха ушла в запой. Ей казалось, что она всю жизнь живёт здесь. Хмелея, она впомниал картинку из её промелькнувшей юности - летнюю пыль, траву, обгаженную кошками и собаками.
   Она макнула лапку в чёрную зовущую муть краски, облизнула.. хорошо... вкусно... Как-то вдруг поплыло всё перед глазами, лапки задрожали, тушка одрябла. Муха вяло испугалась, попыталась вспорхнуть в темноту и пустоту подвала, но силы покинули её, в голову полезли мысле о смысле жизни. Юность, прошедшая, как лето, очень быстро, больше не вспоминалась ей. Вдруг показалась, что она, муха, и родилась тоже здесь и умрать ей придётся здесь же, раз нет и не было у неё другой жизни. Она глубоко вздохнула лапки её расцепились...
 Душа её отлетела в горние выси.