Рыбачу с товарищем на Финском заливе. Денёк, до обидного, какой-то неправильный: и морозно, и ветрено. Проходит ажиотаж первого часа рыбалки, а за ним и второго: корюшка как не клевала, так и не клюёт. Сдвигаем наши ящики - так, почему-то, теплее. Видно, что и другие рыбаки поодаль "греются". После фляжки хорошеет от тепла. А может быть – после душевного разговора.
Бутерброды съедены, фляжка пуста. Наверное по этой причине в согревшемся воображении куда-то на ледяные просторы рвутся такие близкие слова: «Пускай ты выпита другим, но мне осталось, мне осталось…» Мы уже сидим каждый у своей лунки. Не клюёт, но это уже непринципиально. Ветер дует в спину и слегка морозит щёки. На короткое время окутывает дрёма. Включаешься – выключаешься, как в многосерийном кино. «Хорошо!»
Однако и после кино не клюёт. Ещё не вечереет, но дорога домой дальняя. На автобусе через сосновый лес едем до Зеленогорска. В голове крутится песенка «На недельку до второго я уеду в Комарово». Оно где-то здесь рядом. Пока ждём электричку, словоохотливый мужчина лет под шестьдесят в добротном пальто, глядя на то, как мы пивом с блеском в глазах снижаем жар в груди, сетует на то, что каждый год из нашего брата кто-то тонет, а рыбаки всё равно лезут и лезут на лёд. Мы, довольные привлечённым к нам вниманием, пытаемся объяснить, что шансов свернуть себе шею в мегаполисе куда больше, чем на чистом льду. «Ну, право, чудак-человек!»
«Вот и наша электричка!» Входим – народу! Даже из «предбанника» в вагон не войти. А нам и не обязательно: где стояли, там и сели на свои «баяны». Электричка сверхбыстрая: идет из Выборга, пропуская до и после Зеленогорска все промежуточные платформы. "Слов нет, как сладко дремлется под перестук колёс!" Через полчаса выходим слегка помятыми, но посвежевшими на Финляндском вокзале без нового саниного складного ледобура. «Всё равно классно отдохнули!»