Иногда так случается, что секундные совпадения могут решить исход жизни каждого из проходящих мимо или вообще остающихся незамеченными людей. Или же наоборот, несовпадения. Пять минут развело нас: и считай, что ты остался счастлив. Я всегда хотела бы знать, кто там наверху или снизу решает, почему именно на сорок четыре секунды пришлось опаздать, уже потеряв из виду ту самую темноволосую... черт, как же ее. Ну да это и не особо важно.
Саша всегда боялась кого-то терять. Сколько я ее знаю, каждый день отдается в ней страхом потери. Она от этого боится заводить новые знакомства, боится улыбаться другим или же подпускать к себе слишком близко тех, с кем общаться приходится. Если честно, меня это в ней всегда удивляло, и я никак не могла понять, как вообще некоторые из людей за свою жизнь научились держать дистанцию, не смотря ни на что. Я так лично никогда не умела, а Саша вот очень даже. Я знаю ее долго, но она, наверное, так и не помнит моего имени. Саша, если ты вдруг прочтешь историю, посвященную тебе же и раскрывшую вдруг резко все твое внутреннее и долго строившееся «Александра», то не забудь вспомнить, что зовут меня не Екатериной, не Ольгой и, к сожалению, даже не Андреем. Вспомни, что мое имя светлое и теплое, и ты всегда улыбалась, смотря вслед моим фиолетовым кедам. Ты знаешь, Саша, я буду писать о тебе и рассказывать все, что только знаю, а ты не забудь изменится к тому времени, как сможешь прочесть это, чтобы обернуться в прошлое. Помнишь, я как-то давно обещала тебе зеркало? Так вот же. Держи.
Она стояла посередине дороги и ждала, когда наконец хоть одна из этого множества дорогостоящих машин остановится, завидев издалека яркое пятно. Ах, я совсем забыла рассказать вам, какая Саша на внешность? Саню всегда все называли Морем, потому что она очень любила лазурный цвет. До такой степени, что выкрасила в него свои тонкие вьющиеся волосы. У нее был широкий лоб, что делало лицо забавным, будто бы всегда немного удивленным. Брови ее были не особо выделяющимися, да и красотой не отличались. Всего лишь тонкая линия, поднимающаяся немного вверх, а затем более стремительно падающая вниз. Темноватые, но не черные, значит натуральный цвет Сани — русый. В каких-то там книгах рассказывают о том, что люди с русыми волосами очень эмоциональны. Или нет, или я снова ошиблась? Черт меня знает, если кому-то будет нужно, то любой человек сможет перепрочесть и сказать мне, обманула ли я читателя или нет. Но сейчас не об этом. Глаза были зелеными. Не такими яркими, каких ждут обычно, завидев рыжие волосы вдалеке, а тусклыми, чуть отдающими серым, с тоненьким янтарным колечком посередине. Как я так удачно разглядела глаза Саши? Однажды, когда нам пришлось вместе сидеть и ждать своей очереди в кабинет невропатолога, чтобы в карточке тот пометил, что мы с ней совершенно здоровы, она уставилась в стену и смотрела в нее неотрывно около двадцати минут. Я сидела напротив, а коридорчик был таким маленьким, что у меня появилась возможность детально рассмотреть ее не особо большие, но выразительные, пусть и совсем неяркие, глаза. Носик аккуратный, но какой-то уж слишком большой для миловидного вытянутого лица. Губы казались мне пухлыми на первый взгляд, но сами по себе были маленькими. Наверное, она хочет губы побольше, я никогда у нее не спрашивала. Я вообще очень редко разговаривала с Саней, та всегда куда-то спешила, не в состоянии ответить на пару-тройку вопросов о насущных проблемах. Наверное, у нее очень бурная личная жизнь, раз я так редко могу сказать ей «привет».
Продолжая историю, напоминаю, что Саня недовольная стоит и ждет, когда же хоть кто-то махнет рукой нервно, одними лишь губами произнося: «проходи же ты скорее, синеволосая». Но никто не хотел пропускать беднягу на другую сторону улицы. Ах, вон и автобус едет, на который так усердно рвалась Александра. Очень жаль, что на него она уже не успеет. Махнув рукой, развернулась. Я смотрю на все это с автобусной остановки, думаю, что могла бы ей помочь, и делаю возмутимую и до боли смешную вещь.
- Саня! - кричу ей, и она оборачивается. Черт, такая красивая...
Смотрит на меня и недоумевающе кивает головой:
- Что?
Я ловлю дверь автобуса и прошу подождать, сама машу ей рукой: мол, иди сюда. Подходит, все еще удивленно всматривается мне в глаза своими, тускло-зелеными, едва улыбается уголками губ на пару секунд, затем пулей влетает в автобус. Смотрит на меня через стекло с еще более недоумевающим выражением. Как только автобус заворачивает за угол, я начинаю громко смеяться: до чего же забавная эта голубоволосая мадам.
Когда-то перемены были очень важными в жизни каждого человека, и, не стремившись сделать себя индивидуальностью, каждый оказывался особенно уникален. Я всегда в это верила, точно так же и сейчас я верю в то, что каждый человек неповторим, он собрал в себе определенные черты характера, внешность, и никто другой никогда не сможет даже сыграть его. Я всегда так считала и буду считать, иначе совсем потеряю надежду на счастье. А вот Саша думает, что выделяться нужно уметь, и уметь с умом, чтобы, замечая тебя, человек в удивлении открывал рот и последующие несколько минут шел со смешанными и бурлящими внутри него чувствами. Но кроме покраски волос в радужный, она не может себе ничего позволить. Это самое совершенное противоречие на двух полноватых, но зато ровных ногах. Глупый ребенок, который вовсе не заботится о настоящем, но много думает о будущем. Пусть лучше она остается такой, потому что никакие татуировки на ней не будут выглядеть так, как они должны выглядеть на человеке. На ум будет приходить только слово вроде «аляпистое пятно». Да и пирсинг ей вовсе не нужен, если честно: детское удивленное лицо не потерпит шрамов. Она не хочет становиться другой, ей нравится быть похожей на морскую гладь и одновременно оставаться теплой и сильной. И, если честно, я бы не смогла представить Саню другой, уж слишком она важная для меня оказалась, чтобы выдумать в голове ее характер и внешность выбивающимися из ритма девушки, но зато вливающимися в ритм бесцветного общества. Сань, ты оставайся такой же, а?
- Куда ты ехала тогда, Саня?
- В школу, ведь я тоже учусь.
- Сань, сейчас пять вечера, твои уроки уже кончились.
- Это ты считаешь, что кончились.
Ты развернулась и пошла в совершенно другую сторону. Я смотрела тебе в след, не в состоянии окликнуть и попросить вернуться обратно. Который раз я разговариваю с тобой, и все еще не могу привыкнуть к твоему видению мира. Ты заставляешь меня тобой восхищаться, восхищаться тем, что я не могу тебя понять. Но ты сама понимаешь себя лучше, чем кто бы то ни был. А может и я понимаю, на самом деле, просто еще этого не осознала. Я бы хотела стать такой, как ты, Саня, но я лишь провожаю взглядом твои струящиеся голубые волосы.