Взятка

ГЛАВА 1

Наверное, это и есть счастье. Он сидел в своем любимом рабочем кресле у компьютера, и с ним были его верные друзья. Они ходили в суд, как на работу, болели за него, они были так ему нужны в эти дни. И теперь, возбужденные и переполненные эмоциями, говорили все одновременно.
- Ты молодец, Дэн, держался достойно, уверенно и вообще здорово!  –восхищался Руслан.
- А банкиры-то, вот умельцы, решили заодно на него переложить свои грехи, собственные кражи на него повесить! – кипел негодованием Миша.
- Нашли онлайн-мошенника!
-  Приговор правильный, есть и у нас справедливость!
- Ребята, а вы обратили внимание на прокуроршу, до чего же она хороша. Вот бы с кем познакомиться, -  мечтательно, как заправский сердцеед, вздыхал Лева.
- Да какой он хакер, разве это взлом? Это же просто шутка.
- Нет, если бы не прокурорша, все равно бы засадили!
- Прокурорша действительно хороша, ну, прямо древнегреческая богиня: головка, как у Венеры Милосской. И фигурка замечательная, - поддержал друга Руслан.
- Да, прокурорша, что надо! Ты, часом, не дал ли ей на лапу? Что-то не слышал, чтобы  прокурор признавал в суде, что доказательств не хватает, - смеялся Паша.
- Ну, доказательств вообще никаких нет! Денис, я тебе советую взыскать со следователя хорошие бабки за моральный ущерб, - не унимался Миша.
Денис молча блаженно улыбался. Ему было невыразимо хорошо в это минуты.
-Ну, ладно, отдыхай, нам пора. Вечеринка за тобой.
Захлопнулась дверь и сразу наступила звенящая тишина. Он встал с кресла, прошелся по квартире. Судебный процесс продолжался в его голове. Вот говорит прокурор… Вот адвокат… Вот судья читает приговор: лицо судьи сурово, сейчас он скажет: "Лишить свободы", сердце бьется, как при подъеме на крутую гору, и вдруг он слышит: "Оправдать!" Думая, что ослышался, он посмотрел на ребят и понял, что действительно оправдан. Оправдан! И все позади!  А прокурор очаровательна. Несмотря на стресс, он заметил и ее красоту, и ее молодость, и был удивлен, как спокойно и уверенно она заявила, что нет доказательств того, что он взял со счетов хотя бы копейку.

Когда он проснулся, сразу ощутил блаженное чувство свободы. Он свободен, он может все! Множество планов сменяли друг друга. Но твердо он знал только одно: этот процесс – предупреждение судьбы. Он начинает новую жизнь. Баловство со взломом и дурацкими смайликами – рожицами, показывающими дерзкий язык, никогда не повторится. Хотя, конечно, ужасно весело с легкостью вскрывать коды, над которыми в поту трудилась компьютерная элита.
Она сказала: "Ваш  талант, да в мирных бы целях". Да, только в мирных целях! У него уже возникло несколько интересных идей. Получилась бы клевая программа. И тут он вспомнил, что уже не работает в компьютерной компании "Интеграл". Его уволили сразу же, как только против него было возбуждено уголовное дело. Правда, Иосиф Павлович, генеральный директор, ему сказал, что он с сожалением подписал приказ об увольнении, просто в данной ситуации иначе было нельзя. Но в дальнейшем он может на него рассчитывать. А ей он благодарен. Правильно сказал Пашка, если бы не она, сидеть бы ему в тюрьме. Она явно ему симпатизировала. Надо бы ее поблагодарить. Не "на лапу", конечно, у него таких денег нет, да она не из этой грязной шайки, сразу видно. Надо просто придти к ней на прием и поблагодарить, сказать, что она в нем не ошиблась, что постарается быть полезным и что всегда будет ее помнить, потому что в своей недолгой жизни он не встречал еще такого удивительного прекрасного человека.
Завтра он позвонит в прокуратуру, узнает ее приемные часы. А как же ее зовут? Фамилию он помнит: Смельницкая. А имя? кажется Ирина Валериановна. Если не так, в прокуратуре подскажут.
То, что он узнал в прокуратуре на следующий день, показалось странным. Она заболела… Но еще пару дней назад была совершенно здорова, энергична, представить ее серьезно больной просто невозможно. Впрочем, ничего сверхъестественного в этом нет, позвонит ей снова через пару дней. Однако мысль о болезни не давала ему покоя. Может, несчастный случай, и ей нужна помощь? Но не одна же она на этом свете. А если одна? Надо ей позвонить, узнать, не может ли он чем-то помочь. Что в этом неуместного?
Телефон он узнал без труда. Неуверенной рукой набрал номер. Через короткое время включился автоответчик. Дождавшись сигнала, он робко сказал в трубку:
-Добрый день, это Денис Троекуров. Простите, что беспокою, мне сказали, Вы больны… Не могу ли я чем-нибудь помочь? Пожалуйста, разрешите… - И в этот момент она сняла трубку. Без сомнения, это был ее голос, но бесцветный и какой-то измученный. Однако удивления его звонку в её голосе не чувствовалось.
- Здравствуйте, Денис. Я узнала Вас. Спасибо за звонок. Но мне ничего не нужно.
- Позвольте мне приехать. Мне кажется, что-то случилось. Разрешите Вам помочь.
Она долго молчала. Потом неуверенно сказала:
- Хорошо, приезжайте. - И скороговоркой продиктовала адрес.
Оказалось, что она живет от него совсем близко. Через полчаса он уже поднимался по лестнице на третий этаж. Обычная стандартная дверь, как во всех пятиэтажках. Он нажал кнопку звонка.  Дверь тотчас открылась, словно она ждала его у порога. Встретившись с ней взглядом, он уже не сомневался: да, что-то случилось, что-то очень серьезное. Она была совсем не похожа на ту высокомерную элегантную даму, которая давала заключение в суде о недоказанности его обвинения. Одетая в джинсы и тоненькую короткую маечку, без тени косметики, со светлыми, рассыпавшимися по плечам волосами, она казалось гораздо моложе. Лицо было взволнованное, и, как ему показалось, испуганное. Странное дело, но он сразу обрел уверенность, почувствовал облегчение, точно они поменялись ролями, и теперь уже от него зависело что-то в ее жизни.
- Пожалуйста, проходите, - она жестом указала на открытую дверь в конце коридора.
  - Спасибо!
Легко и уверенно он двинулся вперед, точно бывал уже в этой квартире не однажды. Впрочем, действительно бывал, и не раз, в подобных типовых однушках.
- Садитесь…
Он опустился на низкий диванчик, покрытый мягким пушистым пледом. Она села в кресло напротив. Огляделся. Извечная стенка, книги, диски. Стандарт еще советских времен. Некоторое время оба молчали, не решаясь начать. Наконец, он спросил:
- Ведь что-то случилось, да? Может, я смогу Вам помочь? 
Она как будто еще колебалась. Потом порывисто встала, подошла к телефону и включила автоответчик. Низкий мужской голос несколько театрально произнес:
-  Ну что, сука, ограбила парня.  За это ответишь. Вернешь мне все, что получили и еще штраф - за подлость. Расскажешь о моем звонке в прокуратуре или еще кому, пеняй на себя. Готовь три лимона. Я позвоню, когда сочту нужным.
Он был ошеломлен. В первую минуту просто не мог понять, что всё это значит. Выключив автоответчик, она снова села напротив и пристально посмотрела ему в глаза. Воцарилось тревожное молчание. И тут до него дошло: она считает, что это его проделки.
- Вы думаете, что это я?! Я Вам клянусь… поверьте мне… это невозможно…
- Тогда, может, кто-то из Ваших друзей?
- Этого не может быть! - Они не мигая смотрели друг на друга: она вопросительно и холодно, он - растеряно и с недоумением.
И вдруг он вспомнил Пашкины слова, не дал ли он прокурорше на лапу. Это его сразило. Нет, такое представить невозможно. Впрочем, может еще кто-то, не из друзей, а из врагов. Но у него нет никаких врагов. Хотя почему обязательно " враги", "друзья", просто кто-то решил на нем подзаработать. Но кто? Кто, черт возьми, эта мразь? Прервав неловкое молчание, он попросил:
- Не могли бы Вы еще раз включить автоответчик.
Она, ни слова не говоря, включила. Нет, голос ему был совершенно незнаком.
- На профи, по-моему, не похож, - зачем-то сказал он.
Она молчала. Потом вяло отмахнулась:
- Откуда Вам знать про профи. Во всяком случае, я прошу Вас, никому ни слова. Вы же слышали его угрозу. Я боюсь.
Он чувствовал, что должен что-то сказать, как-то успокоить её, убедить, что ни он, ни его друзья не способны на такой гнусный поступок, но вместо этого невнятно пробормотал:
- Конечно, не беспокойтесь. Но я найду способ проверить ребят. Я отыщу его, вот увидите.
- У вас слишком мало времени, - усмехнулась она.
- Дайте мне подумать. Нет безвыходных ситуаций. Мы найдем выход, обязательно найдем.
Так впервые он объединил их судьбы местоимением "МЫ".


ГЛАВА 2

Он вернулся в свою квартиру и его сразу со всех сторон обступила зловещая  тишина. Огромная родительская квартира, где он родился, всегда такая теплая и уютная, сегодня выглядела необжитой и мрачной. Он принял душ, оделся в любимые линялые джинсы и синюю майку с Че Гевара на груди и сразу почувствовал себя лучше. На кухне он поставил чайник на плиту, включил телевизор, но звук убрал. Он думал...
Своих друзей он знал всегда. С Пашей и Левой даже посещали одну группу в детском саду. С Мишей и Русланом познакомились в школе. Их связывала не только взаимная симпатия, общие увлечения, но и сильно возбужденный общечеловеческий интерес. Они интересовались историей, рассуждали о превратностях судьбы России, говорили о сегодняшних политических проблемах, имели свое мнение о модных нынче понятиях - демократия, либерализм, национализм и тому подобное. Они знали друг о друге все, понимали с полуслова. Они ДРУЖИЛИ и гордились этой  дружбой. В трудную минуту всегда рядом. Когда в авиакатастрофе погибли его родители (он учился в одиннадцатом классе), то только друзья помогли ему пережить этот ужас. Неужели возможно, чтобы кто-то из них из-за презренных бабок мог сделать такое? Нет, абсурд какой-то, бред. Но ведь кто-то же сделал. Кто?
Лёвку из "подозреваемых" он исключил сразу. У него отец, можно сказать, олигарх. Очень богатый. А Лёвка - малахольный математик, презирающий деньги и всякий гламур. Он даже одевается только в дешевые джинсы и майки, потому что увлечения молодежи  всякими лейблами, с его точки зрения, - это диагноз.
  Мишка во время процесса был в экспедиции на Алтае и прилетел только в последний день. Так что у него "алиби".
С Русланом и Пашей немного посложнее. Нет, они замечательные ребята, но раз он взялся анализировать, то исключить их, как Мишу и Леву, он не может. Руслан, единственный из них, который понимал в деньгах толк, был прекрасным финансистом, работал в крупной страховой компании, имел огромную, по представлениям Дениса, зарплату. Руслан всегда был очень щепетильным и никогда в студенческие годы не забывал отдать взятую в долг пятёрку, чего о других не скажешь. Да и вообще, он не мог даже на минуту представить, что Руслан таким способом решил "заработать" эти несчастные три миллиона.
Невозможно представить за этим занятием и Пашу. Да, Паша нуждается в деньгах. Он начинающий адвокат, гонорары не слишком высокие, сестра тяжело больна, родители пенсионеры. Но так поступить он не мог. Это подло ; его подозревать.
Телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Это был Руслан.
- Дэн, мы завалимся к тебе сегодня вечером. Ничего не покупай, мы все захватим с собой. Я и Мишка привезем своих девушек, надо же тебя с ними познакомить. Ты, надеюсь, не против?
Он был не против. Наоборот, все складывалось отлично.


ГЛАВА 3

Ребята приехали все одновременно, и квартира сразу наполнилась шумом и энергией. Девушки, их, конечно, звали Катя и Даша, молоденькие и смешливые, очень миленькие и симпатичные, ему сразу понравились. Они щебетали, не умолкая, мгновенно познакомились с квартирой и скрылись на кухне. Скоро оттуда послышался веселый смех и уютные звуки: звенела посуда, звякали приборы, двигались стулья. Как давно в его доме не было ничего подобного. С тех пор, как не стало мамы… А ребята шумной ватагой ввалились в гостиную. Паша сразу включил телевизор, Лева, как всегда, кинулся к книгам по математике, ведь они были коллегами с отцом Дениса, профессором математики. Остальные направились на кухню, помочь девчонкам. Позднее, он вспоминал этот вечер много раз и ему казалось, что так хорошо и легко ему уже никогда не будет.
Они дружно уселись за стол и сразу навалились на салаты и винегреты, как будто их год не кормили. Потом вспомнили про вино. Посыпались тосты, анекдоты, смешные рассказы. О его злоключениях не вспоминали: этого не было! Как всегда, заговорили о политике. Кто-то припомнил известную статью Г. Венедиктовой о русском либерализме. Все тотчас включились, заволновались, как было всегда, когда речь заходила о политике. Руслан доказывал, что государственный патернализм только портит народ, создает питательную среду для бездельников, нужно делать опору на сильного человека, который способен сам создать для себя благополучную жизнь и финансовую состоятельность, защитить свои интересы. Миша возражал: "А как же сирые и убогие?" Лева считал, что все это демагогия, что государственный патернализм был, есть и будет всегда, пока существует государство, иначе для чего оно тогда вообще нужно.
Девочки подсмеивались над самоуверенным Русланом, и Даша сказала:
- Ты, Руслан, все с ног на голову поставил. Истина же, как мне кажется, в том, что главная движущая сила любой цивилизации - как раз та часть населения, для которой потребительские стимулы, ну там, деньги, власть не имеют никакого значения. И именно они рождают и двигают культуру, науку, искусство, создают материальные и духовные ценности. А твои "состоявшиеся" личности всего лишь эти ценности успешно используют и превращают в потребительские.
- И так было всегда, - поддержал Дашу Павел, - Ведь если согласиться с Русланом, то не Христос, а Иуда, сумевший заработать 30 сребреников, опора цивилизации.
Руслан расхохотался:
- Дашка, до чего же ты умна! Действительно есть в этом какая-то парадоксальная правда. Я иногда и сам нахожу в либерализме много от криминальной идеологии, и мне становится не по себе. Потому что нет ничего омерзительнее криминала.
Тем временем загремела музыка, и начались бурные танцы. Накопившаяся молодая энергия рвалась наружу. Они прыгали, кричали, смеялись, их захлестнула пьянящая объединяющая радость. Ближе к ночи, наконец угомонились. Денис достал старую отцовскую гитару, которая с его родителями в их студенческие годы исколесила весь Советский Союз от Карпат до Сахалина, и бережно передал ее Мише. Все уселись вокруг чайного столика, и Миша, уверенно перебирая струны, запел приятным  баритоном известную бардовскую песню. Все дружно и довольно стройно подхватили: "Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались".


ГЛАВА 4

Прошло три дня. Не было никаких известий. Он позвонил в прокуратуру, спросил, когда принимает Смельницкая. Ответили ; сегодня с 4 до 6. Значит, она работает. Ему пришла в голову простая мысль, что тот звонок – просто глупый розыгрыш. Кто-то  ее разыграл, мало ли дураков на свете. Однако в глубине души он знал, что это не так. Связаться с ней по телефону он не решался, ему нечего было ей сказать. То, что все это не имеет никакого отношения к его друзьям, у него сомнений не было. Но идеи, кто злодей, что предпринять, как защититься, не просматривалось.
На четвертый день он не выдержал и набрал ее номер. Она коротко попросила его приехать. В квартире был полумрак: горел только торшер. Он почувствовал, что она нервничает. Ни слова не говоря, включила автоответчик, послышался тот же голос. Он властно продиктовал номер счета и наименование банка где-то в оффшорах, куда следовало перевести деньги. Срок – неделя, дальше шли угрозы. Но что-то во всем этом было не так. Они стояли рядом у телефона и смотрели друг на друга.
- Что-то здесь не так, - уже вслух сказал он, - почему он не боится говорить на автоответчик?
- Да, все странно. Скорее всего он действительно не профессионал, с непрофессионалами всегда труднее.
- И то, что он дает столько времени на перевод денег, тоже странно… Ведь время работает против него.
- Значит, он знает, что денег у меня нет. Чтобы найти их, нужно время.
- Чтобы найти такие деньги, никакое время не поможет.
- Он почему-то считает, что я смогу достать.
- Но где можно достать такие деньги? Только банк ограбить.
Она усмехнулась:
- Видно, он считает, что у меня это получится.
Почему-то, теперь бы он этого не объяснил, он вынул записную книжку и записал номер счета и наименование банка, названные шантажистом. Она молча, и как ему показалось, насмешливо   смотрела на него. 
Потом они долго разговаривали, сидя рядом на низком диванчике, но выхода не видели ни он, ни она.
- Ладно, у нас еще есть время, вдруг что-нибудь придумаем, - она грустно улыбнулась. Он впервые увидел ее улыбку, такую очаровательную и милую, что   сразу почувствовал прилив энергии:
- Обязательно придумаем…
В полумраке глаза ее таинственно поблескивали.


ГЛАВА 5

На следующий день она позвонила ему сама. До этого она никогда ему не звонила. Голос звучал тревожно.
- Мне кажется, мой телефон прослушивается. Я звоню из автомата, мне нужно с Вами увидеться.
- Может быть, у меня? – спросил он нерешительно - Я живу недалеко.
Он назвал адрес. Она сразу согласилась.
В волнении он ходил от окна к двери. Ожидание казалось бесконечным. Наконец, он услышал шаги на лестничной площадке и сразу же распахнул дверь. Она поспешно вошла в квартиру и остановилась на пороге. В легком золотистом распахнутом плаще, волосы собраны в греческий узел. Лицо казалось спокойным, только светлые прозрачные глаза выдавали напряжение. Он помог ей снять плащ и проводил в гостиную, усадил в кресло.
На улице уже сгущались сумерки, но она попросила не зажигать огня.
- Он сегодня снова позвонил, угрожал, - голос ее дрогнул. Она встала, повернулась к нему спиной и подошла к окну. Ее силуэт ярко выделялся на светлом фоне: высокая стройная фигура, головка с собранными на затылке волосами слегка наклонилась вперед, руки неподвижно застыли на груди. Очаровательное ведение… И вдруг он понял, что она плачет. В растерянности он приблизился к ней и слегка обнял за плечи, бормоча невразумительные слова утешения. Она обернулась и, как обиженный ребенок, уткнулась лицом ему в грудь. Он крепко обнял ее, сердце забилось мучительно и сладко, словно его пронзила мгновенная любовь.
Казалось, что она чувствовала то же самое. Она подняла голову и трогательно прижалась губами к его щеке. Их губы встретились и слились в отчаянном поцелуе. Ночью ему приснился странный сон. Она, нагая, встала с постели и вдруг, точно булгаковская Маргарита, медленно и грациозно поднялась вверх и вылетела в распахнутое окно. Он оглянулся ; она спала рядом, тихо и безмятежно, и ничто не выдавало ее недавних страданий. А ведь и он тоже забыл обо всем. Впрочем, нет, он не забыл. Он думал об этом все время, и, кажется, нашел решение, отчетливо понимая, что другого решения, к сожалению, нет. Что же делать? Это будет в последний раз, и больше никогда. Но ей он помочь обязан. И с этими мыслями он заснул.
Они проснулись почти одновременно и с некоторым смущением посмотрели друг на друга. Она засмеялась и, вскочив с постели, крикнула:
- В душ – я первая!
Стукнула дверь душа, и он услышал звук льющейся воды.
Потом они сидели на кухне, пили кофе, говорили о погоде, о том, как хорошо сейчас на даче, где светит солнышко, поют птички, а город далеко-далеко. Неожиданно он сказал:
- Я нашел решение.
Она на мгновение замерла. Чашка с кофе в ее руке дрогнула.
- Решение…Какое решение?
- Мы возьмем эти деньги у банка. 
-Что-о-о!! Ты понимаешь, что ты говоришь?! - с пугающей стремительностью она вскочила со стула, едва не опрокинув его, - ты просто не в своем уме!
- Да ты выслушай сначала, - начал он, но она закрыла уши ладонями, и крикнув: "Молчи, я все равно ничего не слышу", - выскочила из кухни.
Он почему-то не ожидал такой реакции. Конечно, он понимал, что она будет возражать, но считал, что быстро ее убедит. Он нашел ее в гостиной, сидящей  на диване с отчужденным холодным выражением лица.  Сел рядом, взял ее руки в свои.
- Послушай, - мягко, но настойчиво сказал он, - ты же не ребенок, и прекрасно понимаешь, что проблема сама не рассосется. Нужно же искать выход. Я много думал,  анализировал разные варианты и пришел к выводу, что другого решения, к сожалению, нет.
Она молчала целую вечность. Он не выдержал:
- Ну, что ты молчишь?
Она решительно посмотрела ему в глаза:
-Нет, нет и нет! Я с этим никогда не соглашусь.
- Ты боишься?
- Да, я боюсь. Я не имею права сломать тебе жизнь. Я - юрист, и не понаслышке знаю, что значит перейти черту. Часто, пути назад не бывает. Ты попробуешь раз, другой… И это уже навсегда.
Он рассмеялся:
- Мне это не грозит. У меня другие интересы. Ты юрист, а я математик. Для меня главное в жизни - математика, а не жалкие бабки.
- Нет, - твердо и непреклонно повторила она.
Он встал, прошелся по комнате раз, другой. Оба молчали, не глядя друг на друга. Между ними возникла какая-то отчужденность. Неожиданно он резко повернулся к ней:
- Хочешь ты, или нет, но я все равно сделаю это.
Она медленно приблизилась к нему, и как тогда, когда они впервые поцеловались, спрятала лицо на его груди.
-Если ты так решил, я бессильна, - прошептала она. И добавила, целуя его: 
- Ты ужасный упрямец.
- Так что, мир? - обрадовался он
-Да, мир. Ты вынуждаешь меня к такому "миру". - После некоторой паузы она продолжала:
- В такой ситуации я обязана тебе помочь. У меня  есть одна идея: - 
она взяла его за  руку и усадила рядом с собой на диван. Ласково поглаживая его колено, она медленно задумчиво продолжала: 
-  Мы сможем обезопасить нашу авантюру. Мне достоверно известно, что  три карманных банка, занимаются отмыванием "грязных" денег в крупных масштабах. Если мы у них возьмем по миллиону, они не станут обращаться в правоохранительные органы. Они не захотят допускать их в свои "авгиевы конюшни". Конечно, они могут попытаться найти взломщиков самостоятельно…
- Ну, это вряд ли, возможностей у них немного.
- Все-таки, ты  действуй аккуратно и  никаких следов не оставляй. Обещаешь? - Конечно, не беспокойся! - и он вскочил, полный нетерпения приступить к делу. Она его не удерживала.
Он работал до позднего вечера, прервавшись лишь на обед, который она ему приготовила. Ел он молча и, казалось, совершенно не замечал ее присутствия, потом, пробормотав коротко "спасибо", снова вернулся к компьютеру.
Вечером, когда уже начинало темнеть, он вышел из комнаты. Она подошла к нему и заглянула в лицо, ни о чем не спрашивая. Он обнял ее, нежно поцеловал:
- Обед был очень вкусный, - сказал он, улыбаясь.
Она накормила его ужином. Потом они пили кофе, сидя в гостиной рядом на диване. Он взял ее руки в свои:
- Два банка сдались без боя. А вот третий пока держится.
- Не думай больше об этом. Тебе нужно как следует отдохнуть. Знаешь, давай поедем куда-нибудь за город. Погуляем, подышим воздухом.
Идея была прекрасной. Они спустились вниз, сели в ее "форд": она – за руль, он - рядом, и поехали по Минскому шоссе без всякого плана. Сумерки сгущались. Они ехали уже около часа, когда вдруг увидели съезд в лес. Она молча вопросительно взглянула на него, и он молча кивнул. Машина свернула вправо, и через минуту они уже ехали по проселочной дороге, ведущей невесть куда. С обеих сторон высились черные ели, свет фар выхватывал из темноты частый кустарник, кругом -  кромешная тьма. Наконец, впереди показался свет, какие-то строения. Без сомнения, дачный поселок.
Действительно, это был дачный поселок со смешным названием "Меркурий-2". Они оставили машину на маленькой стоянке, у самого въезда в поселок, где уже притулились два пыльных "москвичонка". Взявшись за руки, медленно пошли вперед, потом свернули на боковую дорожку. Кругом было тихо и пустынно. В высоком небе мерцали яркие звезды. Поселок показался им старым и уютным, построенным, видно, еще в советские времена. За невысокими заборами из потемневшего штакетника виднелись деревянные дома со стеклянными террасами, буйно заросшие яблоневые и вишневые сады, в глубине угадывались увитые плющом беседки. Кое-где неяркими огнями светились окна, но большинство домов казались покинутыми своими хозяевами.
Дорожка повернула к пруду, окруженному кустами сирени. Внезапно из-за деревьев показалась луна, и они замерли, пораженные сказочным зрелищем. Ласковый лунный свет залил водную гладь, шпалеры сирени отбрасывали узорчатые тени, и все кругом было озарено мягким серебряным сиянием. Прижавшись друг к другу, они вдыхали наполненный невиданными ароматами воздух, душу переполняло восторженное умиление.
Когда они вернулись к машине, было уже около часа ночи. Не сговариваясь, они сели на заднее сидение машины и, как околдованные, долго нежно целовались и ласкали друг друга, прежде чем он расстегнул ее одежду.
Назад они ехали в полной тишине. Машина быстро скользила по хорошо освещенному пустынному шоссе. Он дремал на заднем сидении. Жизнь была такой прекрасной!
- Просыпайся, соня, - ласково позвала она, - приехали.
Он открыл глаза, блаженно улыбаясь. Он знал ее всего несколько дней, но казалось, что она была рядом всегда, и что они никогда не расстанутся.
Дома их охватило радостное возбуждение. Они, смеясь и на ходу сбрасывая одежду, шутливо боролись, кто первый захватит ванную комнату, потом вместе стояли под бодрящим душем и так же вдохновенно боролись за единственный махровый халат. Всегда побеждала только она. Какая она была красивая, милая, радостная! Никогда раньше он не понимал, какое удивительное создание – женщина, какое наслаждение быть рядом с ней и подчинятся ей во всем.
Потом они сидели на кухне, пили чай с горячими тостами, болтали и беззаботно смеялись. Она рассказывала о своих студенческих приключениях, как однажды  они чуть не утонули, когда шли на байдарке с друзьями- студентами по неспокойной уральской реке, как промокшие и озябшие, никак не могли разжечь костер, мальчишки оказались полными неумехами, и, в конце концов, справиться с этой задачей удалось только ей.
А он почему-то стал рассказывать о своих друзьях, о том, как они спасли его от страшной депрессии, убивавшей его после гибели родителей. Она слушала его молча, широко раскрыв светлые прозрачные глаза, и в них светилось нежное сострадание и любовь.  Было уже три часа ночи, когда они улеглись в постель, тесно прижавшись друг к другу. Они заснули мгновенно, едва коснувшись подушки, и видели чудесные сны. Они были счастливы.
Он проснулся очень рано и некоторое время лежал неподвижно, раздумывая, как справиться с третьим банком. В голове созревала интересная идея. Чтобы не потерять нить рассуждений, он осторожно встал с кровати и пошел в свой кабинет Прошло много часов, прежде чем он вышел оттуда. За все это время она заглянула к нему только один раз, в обед, принеся на маленьком подносике незатейливую еду. Теперь, когда он, наконец, появился, из своего добровольного заточения, она сразу поняла, что он победил. С быстротою молнии она бросилась ему на шею, покрывая лицо горячими поцелуями.
- Мы победили, победили! Я свободна! – ликовала она. И он вдруг почувствовал, каким удивительным запасом жизненных сил  обладает эта женщина. Через минуту она уже стояла перед ним  с двумя бокалами белого вина и, передавая один  бокал ему, возбужденно восклицала:
- За тебя, Денис! За то, чтобы жизнь тебя не обманула!   
Он улыбался, пытаясь скрыть откуда-то возникшее раздражение и навалившуюся усталость. Внезапно она заторопилась:
– Ты знаешь, мне срочно нужно съездить домой. Ведь я не была там целых три дня. -  Заметив, наконец, что он ошеломлен такой реакцией, нежно добавила:
- Не огорчайся, я вернусь через пару дней. Знаешь, у меня есть прекрасное предложение: давай съездим куда-нибудь отдохнуть. У меня же отпуск. Отпразднуем, как следует, этот день. Ну что, ты согласен?
Не прошло и четверти часа, как она уже стояла у двери. Он растерянно обнял ее и спросил:
- Ты вернешься? Я увижу тебя ещё когда-нибудь?
- Конечно вернусь, глупый. Я всегда буду с тобой, пока ты захочешь. Эти наши три дня останутся со мной навсегда. Поверь, ни с кем мне не было так хорошо, как с тобой. Я позвоню тебе завтра вечером. 
- Но почему только завтра вечером, почему не сегодня вечером или, по крайней мере, завтра утром?
- Да ты не представляешь, сколько у меня накопилось дел, просто ужас! Как только смогу, сразу позвоню.
  Она крепко поцеловала его в губы и исчезла за дверью приехавшего лифта.
Стоя у окна, он видел, как она легкой походкой подошла к машине, открыла дверцу и села за руль. Машина медленно осторожно развернулась и скрылась за поворотом.
Прошло много времени, а он все стоял и смотрел на то место, где совсем недавно была ее машина, и не мог отвести взгляд. Неожиданно начался дождь, сначала редкий и неторопливый, потом все сильнее и сильнее, и вот он уже встал стеной из косых полос, заливших оконное стекло. Странное чувство охватило его - чувство нереальности происходящего, точно он видит сон, долгий, запутанный сон. Наконец, он с усилием прикрыл глаза и отошел от окна. Он бесцельно бродил по опустевшей квартире, зашел в спальню, подобрал разбросанную по ковру одежду, расстелил постель и лег, зарывшись головой в подушку.


ГЛАВА 6

Она не позвонила ни утром, ни вечером. Он непрерывно набирал номер ее домашнего телефона, но никто не отзывался. Автоответчик был отключен, а номера ее сотового телефона он не знал. Он начал испытывать все возраставшее напряжение. Позвонил ей на работу, трубку никто не снял, позвонил в секретариат прокуратуры, ему сказали, что помощник прокурора Смельницкая в отпуске.
Прошло несколько часов, и он ощутил, как на плечи неимоверной тяжестью навалилась реальность.
Ирина исчезла.
Приказав себе расслабиться, он начал сосредоточенно обдумывать, что могло произойти. Случилось что-то неожиданное, и ей нужно было срочно уехать. Но почему она не позвонила и не предупредила об этом? Не было времени? Но это же минутное дело. Несчастный случай? Да, вчера, когда она уже уехала, начался проливной дождь. Вдруг автомобильная катастрофа? Он принялся лихорадочно обзванивать больницы и морги. К счастью, такого случая нигде не зафиксировано. Неужели она его просто избегает? Он ей надоел. Он ей не нужен. Она использовала его! Нет, этого не может быть. Немного успокоившись, он продолжал размышлять. Что же все-таки случилось? Может, она звонила, когда он брился в душе и не услышал звонка? Тогда почему не перезвонила?
И вдруг его поразила страшная мысль: она в опасности! Злодей, звонивший ей по телефону, получив свои миллионы, решил избавиться от нее, как от опасного свидетеля!
  Он поспешно спустился вниз, и бросился к своей старой "волге". Она, как нарочно, не хотела заводиться. Наконец, мотор заурчал, машина тронулась с места. Это был час пик,  и пробиться на ее улицу было не так-то просто. Шоссе было забито машинами, водители нервничали, переругивались друг с другом. Он не помнил, как добрался до ее дома и опрометью бросился к подъезду. Внезапно остановился и взглянул на стоянку машин у дома: ее красный "форд" спокойно стоял почти у самого подъезда. Он взлетел на третий этаж и с силой нажал звонок. Однако из квартиры не донеслось ни звука. Он звонил и звонил, понимая, что все напрасно, но остановиться не мог. Потом, прижав ухо к двери стал напряженно вслушиваться в эту страшную тишину, и ему рисовались жуткие картины: она лежит на полу, связанная по рукам и по ногам, с кляпом во рту, чуть живая или… мертвая.
Он схватился за ручку двери, всем телом навалился на дверь и понял, что она заперта только на верхний английский замок.
Теперь он знал, что ему делать. Быстро спустившись к своей машине, он сел за руль и погнал назад. Машины опасливо уступали дорогу психу, который гнал со страшной  скоростью, не обращая внимания на дорожные знаки.
Дома он нашел железную банку, заполненную связками старых ключей, взял отвертку, стамеску, перочинный нож, положил все это в пластиковую сумку и кинулся в обратный путь. Было уже темно, когда он вновь подъехал к ее дому. Взглянул на третий этаж: ее окна были совершенно черными.
С дверью он возился бесконечно долго. Он испробовал и нож, и стамеску, и отвертку, но дверь не поддавалась. Тогда он достал многочисленные ключи, собранные за многие годы неизвестно зачем, и приступил к последнему варианту своей операции. И, о чудо! Ключ повернулся, и дверь открылась.
. Он вошел в темноту и остановился на пороге. С трудом нашел выключатель. Вспыхнул свет и осветил совершенно пустую квартиру. Ее не было. Однако все вещи были на месте: ее плащ, в котором она приезжала к нему, висел на вешалке, рядом с ним - ее сумочка, под плащом на полу - ее босоножки. В квартире полный порядок. Он заглянул в сумочку, надеясь найти хоть какое-то объяснение случившемуся, но был еще больше поражен: в сумочке лежало ее служебное удостоверение, паспорт, кошелек с деньгами и всякие женские штучки.
И тут он заметил, что автоответчик исчез. Он еще некоторое время постоял посередине комнаты, потом везде выключил свет и вышел из квартиры. Дверь он закрыл без труда.            


ГЛАВА 7

Этот звонок раздался в 23 часа 22 минуты. Дежурный привычным жестом снял трубку:
-  Дежурный отделения милиции  капитан Тасин слушает.
- Это милиция? Я в милицию попал? - волновался мужчина.
- Да, это милиция. Пожалуйста, говорите, что у Вас случилось.
- Я сам видел, как в квартиру к Вашему работнику влезли жулики!
- Кто говорит? Назовите себя, адрес квартиры и почему Вы решили, что это квартира нашего сотрудника.
- Моя фамилия Петренко Петр Ксенофонтыч Я живу в этом доме. Я вот щас возвращался с работы и слышу, что наверху, на лестничной клетке этажом выше кто-то скребет железом по железу. Я тихонечко поднялся и вижу, мужик какой-то пытается открыть дверь в квартиру Ирины Валериановны.
- Кто это Ирина Валериановна? Почему Вы решили, что это вор, может ей мастер замок чинит.
- Так ведь, Ирина Валериановна Ваш работник. Разве Вы ее не знаете? Смельницкая, она из прокуратуры. И это никакой не мастер, я же вижу, что вор. Срочно приезжайте, он еще там!
И  звонивший бросил трубку.
- Ну, блин, народ, - выругался дежурный, - адреса-то он не назвал. Капитан задумчиво скреб пятерней подбородок.
- Слушай, Осокин, ты не знаешь в прокуратуре такого работника - Смельницкая Ирина Валериановна? - обратился дежурный к сидящему здесь же оперативнику. 
- Знаю, это помощник прокурора нашего района, баба  - красавица, каких встретишь не часто. А что?
- Да вот только что был звонок, что к ней в квартиру влезли, а адрес не сказали.
- Что ты говоришь! Сейчас я адрес ее узнаю.  Через несколько минут адрес был у дежурного на столе.  Одновременно капитан звонил в прокуратуру города и докладывал  дежурному о случившемся.
Прошло несколько минут, и милицейская машина со следователем, оперативником, криминалистом и тремя вооруженными милиционерами мчалась к месту происшествия.
Едва машина остановилась, как вся группа моментально выгрузилась из машины, и милиционеры быстро и бесшумно, сорганизовавшись в команду, поднялись на третий этаж: впереди милиционеры с оружием наизготове, за ними на некотором расстоянии, следователь и криминалист. Оперативник уже беседовал с бдительным гражданином Петренко. Подойдя к нехорошей квартире, двое вооруженных милиционеров заняли свои места справа и слева от двери, а третий легонечко надавил дверь плечом. Однако дверь оказалась запертой. Следователь жестом приказал дверь открыть, и третий милиционер  с силой ударил ее плечом. Дверь со стуком распахнулась.  Два других вооруженных милиционера молниеносно с угрожающими криками ворвались в квартиру, и, каким-то образом сразу нащупав выключатель, включили свет.
Квартира оказалась пустой. В ней царил уют и порядок, все вещи - на своих местах, казалось, что хозяйка вышла куда-то на минуту. Но опытный следователь сразу почувствовал, что здесь надо изрядно поработать. Он попросил найти  двух понятых, что впрочем оказалось совсем нетрудно, так как, несмотря на глубокую ночь, все жильцы подъезда уже взволнованно толпились на втором и четвертом этажах. Разъяснив понятым их права и ответственность, следователь и криминалист приступили к осмотру. Следователь внимательно осмотрел мебель, заглянул в письменный стол, проверил и описал содержимое дамской сумочки, висевшей рядом с плащом на вешалке. Затем он внимательно осмотрел кухню, открыл отключённый холодильник, который оказался девственно чистым и совершенно пустым. Также совершенно пустыми были шкафчики для продуктов.
Между тем, криминалист снимал отпечатки пальцев на кафеле, окне, на кофейнике. У входа в квартиру на стене он обнаружил прекрасно сохранившийся отпечаток ладони. На полу под висевшим на вешалке плащом стояли босоножки. Криминалист долго смотрел на их подошвы, потом соскреб  прилипшую к ним землю в пластиковый пакет. Следователь описал это в своем протоколе. Потом, посовещавшись, они решили изъять с места происшествия и эти босоножки. Изъятые вещественные доказательства были упакованы и опечатаны печатью следователя. Все  свои действия они скрупулезно объясняли понятым, интеллигентного вида немолодым мужчине и женщине, те глубокомысленно кивали, преисполненные важностью момента.
Когда осмотр был завершен, и понятые подписали протокол, следователь еще раз  напомнил им об уголовной  ответственности за разглашение  данных  осмотра места происшествия.


ГЛАВА 8.      

Утром следующего дня следователь докладывал прокурору о поступившем сообщении и результатах осмотра места происшествия. Хотя результаты криминалистической экспертизы должны быть готовы только на следующий день,  и следователю, и прокурору уже было ясно, что с помощником прокурора, Смельницкой Ириной Валериановной,  произошли какие-то неприятности, если не сказать большего.
Смельницкая должна была выйти из отпуска на работу уже сегодня, однако с утра она не появилась и не позвонила о причине отсутствия. Ее мобильный не отвечал. А квартира была опечатана вчера оперативно-следственной группой. Никто из сотрудников не знал, куда она намеревалась уехать на отдых, но было совершенно очевидно, что далеко  уехать она не могла, так как отпуск  у нее кратковременный - суммированные отгулы за дежурства сверх графика.  Кроме того, при осмотре ее квартиры был обнаружен ее паспорт, водительские права и служебное удостоверение. Если же она отдыхает где-то у друзей на даче, то непонятно, почему она не воспользовалась своей машиной. Все знали, что она никогда не ездила на общественном транспорте.
Следователь  подробно остановился на попытке неизвестного гражданина проникнуть в квартиру Смельницкой. Хотя очевидец утверждал, что это - вор, однако  что-то заставляло в этом усомниться. Дверь не была взломана,  и если прав свидетель, говоря, что видел, как мужчина вошел в квартиру, то значит, что у него были ключи от квартиры. Кроме того, нет видимых признаков, что он что-нибудь взял, поскольку остались нетронутыми даже деньги в сумочке, висевшей на вешалке у самого порога. Версий у следователя пока не было ни одной, что с ним бывало крайне редко.
Следователь, Борис Борисович Борин, был еще довольно молод ( не более 40 лет), но уже успел прославиться несколькими громкими делами. Был он амбициозен и чуть высокомерен, то есть знал себе цену. Пользовался большим уважением и в милиции и в прокуратуре. Он всегда скрупулезно исполнял закон, ненавидел халтуру и недобросовестность. Он умел расположить к себе подследственного, был корректен и дружелюбен, да и внешне приятен: среднего роста упитанный блондин, настоящий медведь. Никогда ни один осужденный не пожаловался на давление с его стороны,  никогда в суде не отказался  от данных   в ходе следствия показаний. И вот теперь ему было поручено это странное дело, где нет ни подозреваемых, ни потерпевших, и не понятно, какое преступление совершено.
Совещание у прокурора было закончено. Прокурор дал указание сотрудникам попытаться разыскать Смельницкую, а следователю - докладывать ему  ежедневно о результатах расследования.
Когда кабинет опустел, прокурор тяжело встал и несколько минут прохаживался по ковру. Потом подошел к шкафчику, отпер его маленьким ключиком, достал бутылку коньяка и отпил несколько глотков прямо из горлышка. Исчезновение Ирины Валериановны взволновало его до болей  в сердце. Это исчезновение было совершенно необъяснимым. Она не могла не предупредить его, что ей необходимо задержится в отпуске, что у нее какие-то серьезные проблемы. Она должна была по крайней мере позвонить ему.

Борис Борисович сел за составление плана расследования и впервые почувствовал, что не знает с чего начать. Он решил подождать результатов криминалистической экспертизы, а пока поручил оперативнику выяснить во всех аэропортах, не вылетала ли из Москвы последние пять дней Смельницкая Ирина Валериановна; и на всех вокзалах -  не выезжала ли она на поезде. Кроме того, нужно опросить всех жильцов подъезда, где живет Смельницкая, обо всем, что им известно об этой женщине.
На следующий день оперативник доложил, что из Москвы ни поездом, ни самолетом Смельницкая не убывала. Хотя, конечно, ничто ей не мешало уехать на такси или какой-нибудь другой машине. Из рассказов жильцов можно сделать вывод, что никто из них с ней близко не общался, знают, что она работает в прокуратуре, одинока, старушки на лавочке иногда (редко) видели ее с мужчиной, описать которого не могут, так как всегда это было поздним вечером. А несколько дней назад, когда точно - не запомнили, мимо лавочки, где сидели старушки, прошёл симпатичный молодой человек, высокий, темноволосый, в джинсах и джинсовой рубашке. Молодой человек  встал у запертой двери подъезда, ожидая, когда кто-нибудь из входящих или выходящих откроет ее. Одна из старушек, живущая в этом подъезде, решила ему помочь, но перед тем, как открыть дверь, бдительно спросила, к кому он идет, и он ответил, что идет к  Смельницкой Ирине Валериановне. Старушка сказала, что молодого человека запомнила хорошо и сможет его опознать. И это пока все.
Но настоящую сенсацию приготовил следователю криминалист: отпечатки пальцев получились хорошо, все они принадлежат, видимо, хозяйке, а отпечатки на стене у входной двери принадлежат другому человеку, данные о котором имеются в милицейской картотеке. Это - Троекуров Денис Александрович, тот самый, что несколько дней назад был оправдан районным судом Западного округа. Когда следователь доложил обо всем прокурору, тот, откинувшись на спинку кресла и задумчиво глядя в потолок, долго молчал. Лицо его было мрачно, и он не скрывал,  что  расстроен.
- Та-ак, - протянул он, наконец. - все это более чем странно. А об Ирине Валериановне ничего не удалось узнать?
  Следователь только покачал головой.
- Что ж, придется  объявлять в розыск. Прошло всего два дня, как она пропала, срок небольшой, но уж очень странное ее исчезновение. Что-нибудь еще?
- Да, хочу согласовать с Вами постановление о производстве обыска у Троекурова.
- Как, при отсутствии уголовного дела?      
-Я возбудил дело по факту незаконного проникновения в квартиру.
- Согласен. Может, что-нибудь найдем.

Часов в 9 утра в дверь квартиры Троекуровых позвонили. Хозяин, не спрашивая "кто",  сразу открыл. Перед ним стояли двое мужчин и две женщины. Один из мужчин, невысокий плотный блондин представился:
- Следователь Борин Борис Борисович, - и предъявил свое удостоверение   Это - криминалист Мазин Петр Ильич. - Тот тоже помахал документом у лица Дениса.- А это - понятые. Вы позволите войти?
- Конечно, пожалуйста, - пробормотал ошарашенный Денис.
 Группа вошла внутрь и сразу заполнила весь коридор. Следователь, быстрым взглядом оглядев помещение, тут же рассредоточил образовавшийся затор: он разместил понятых в первой комнате на диване (это была гостиная) и, обратившись к Денису, спокойно  и дружелюбно сказал:
-  Вот постановление о производстве обыска в Вашей квартире. Обыск производится в связи с возбуждением уголовного дала о незаконном проникновении в квартиру   Смельницкой Ирины Валериановны, - и он назвал адрес квартиры. - Я предлагаю Вам добровольно выдать вещи и документы, принадлежащие гражданке Смельницкой.
- Я не понимаю… - с трудом выдавил из себя Денис.
- Хорошо. Тогда мы, с Вашего позволения, приступим.
Следователь объяснил сначала Денису его права при производстве обыска в его квартире, а затем понятым - об их правах и ответственности. Потом,  обратившись к криминалисту, сказал:
- Я начну с комнаты, а ты осмотри кухню и коридор.
Они работали быстро, внимательно и аккуратно. Следователь, визуально осмотрев помещение, открывал ящики  письменного стола, шкафов, буфета. Едва бросив взгляд, он уже знал, что здесь искать нечего. Криминалист снял отпечатки пальцев на кухне и в кабинете и особенно тщательно - с двух бокалов, стоявших на чайном столике в гостиной. Затем они вдвоем подошли к компьютеру, и сердце Дениса оборвалось.
- Компьютер Ваш?
- Да.
- Включите его, пожалуйста. - Он бегло просмотрев все директории, папки и файлы, не нашел ничего для себя интересного. Затем составил короткий протокол и предложив всем в нем расписаться, он объявил, что обыск закончен. Денису он вручил повестку и предложил придти к нему для допроса через два дня.
- На допрос можете придти со своим адвокатом, - объяснил он.
Когда следователь и криминалист вышли из подъезда, к ним подошел высокий вихрастый молодой человек и тихо спросил:
- Мне остаться?
- Да, часа на два, - коротко ответил следователь.
Молодой человек сел на лавочку в скверике напротив подъезда и развернул газету. Примерно минут через пятнадцать из подъезда вышел Троекуров. На нем были шорты и майка. На ногах - кроссовки. Ленивой трусцой он побежал в сторону Парка Победы. Его не было больше часа. Когда он вернулся, было ясно, что все это время он бегал: лицо раскраснелось и было залито потом. Не обращая ни на кого внимания, Троекуров скрылся в подъезде. Молодой человек посидел еще около часа, потом свернул газету   и неторопливо пошел прочь.
 

ГЛАВА 9

Он снял одежду, принял контрастный душ. Туман в голове как будто рассеялся, он успокоился, и не было даже намека на панику. Но тоска тяжким грузом лежала на его сердце. Он чувствовал, что превращается в глубоко несчастного человека. Он лег на диван, пытаясь сосредоточиться. Ситуация измотала его. Но борьба только начиналась. Во-первых, он должен с кем-то посоветоваться, кому-то излить душу. Конечно, Павлу. Он попросит его быть своим адвокатом. Павел - умница. Он найдет выход. И вообще с другом легче.
Приняв решение, он вскочил с дивана и бросился звонить Павлу. Павел сразу почувствовал неладное, и, невзирая на занятость, обещал приехать сразу после окончания заседания в арбитраже.
Павел приехал часов в семь вечера. Было видно, что он устал, и Денис приготовил ему крепкий кофе. Они пили кофе, разговаривая о пустяках. Потом Павел пристально вопросительно взглянул на него:
- Что случилось, Дэн?
- Сегодня у меня в квартире был обыск.
   Павел встал и,  выразительно показывая пальцем на телефон, сказал:
- Пойдем-ка прогуляемся. Погода прекрасная. А я целый день провел в арбитраже.
Когда они вышли на улицу, Павел продолжил:
- Я пришлю к тебе нашего специалиста. Он посмотрит, не поставили ли твой телефон на прослушку..
Погода действительно была прекрасной. Теплый майский ветерок омыл их лица. Уже смеркалось, и зажглись уличные фонари. Глухо гудел Кутузовский проспект. Во дворе бегала шумная неугомонная ребетня. Мамы и бабушки что-то азартно обсуждали. И они тоже сразу почувствовали облегчение.  Это был их мир. Здесь  прошло их счастливое безоблачное беззаботное детство. Тот  мир, который  навсегда остается с тобой.   
В Парке Победы гуляло, впрочем, как всегда, много  праздной публики, влюбленных парочек, родителей с детьми. Всех привлекали ярко подсвеченные, завораживающе шумящие фонтаны. И они тоже сели на лавочку недалеко от одного из них. Фонтан, словно гипнотизер, приковывал к себе взгляд, и они некоторое время молчали, наблюдая за взлетающими разноцветными струями. Павел первым прервал молчание:
- Ну что у тебя, выкладывай.
Денис, не зная с чего начать, тоскливо взглянул на друга, но когда тот, тронув его за плечо, ласково  спросил:  "Ты чего, Дэн?", его словно прорвало.
Он рассказал все, как на исповеди, абсолютно ничего не утаивая, не оправдывая и не щадя себя. И чем дальше он рассказывал, тем мрачнее становилось лицо Павла. Когда же он поведал про свои манипуляции с банками, Павел тихонько присвистнул:
- Да ты рехнулся, Дэн. Это, пожалуй, чересчур!
Когда Денис, наконец, смолк и взглянул на друга, то понял, что тот потрясен. Лицо его даже как будто осунулось, побледнело. На несколько секунд воцарилось молчание. Потом Павел, хлопнув ладонями по коленям, стряхнул с себя оцепенение.
- Ладно, что сделано, то сделано. Теперь надо думать, как спастись. Давай-ка все разложим по полочкам. Первое - это ее исчезновение. Конечно, нельзя полностью исключить версию похищения. Однако, размышляя о твоих с ней отношениях, я не могу отделаться от мысли, что по каким-то своим соображениям ( впрочем, мне ясно, по каким) она методично развращала тебя. Она ловко подталкивала тебя к мысли об ограблении.
- Все что угодно, но только не это! - запальчиво возмутился Денис. - Все это я сам ей предложил. Она не соглашалась!
Павел насмешливо усмехнулся:
- Это всего лишь версия, не кипятись. И, как всякая другая, она имеет право на существование. Совершенно очевидно, что тебя будут подозревать в причастности к ее похищению. Но у них нет и быть не может никаких доказательств. Даже если они дознаются, что ты с ней общался…
- Они не смогут об этом узнать. Откуда?
- Хороший следователь найдет, откуда. Но даже если он узнает об этом, другого у них ничего нет. Гораздо страшнее - ограбление банков. Допустим, банки действительно не захотят привлекать к себе внимания. Но если она воспользуется этими деньгами, то ее  найдут, и тогда она сразу же тебя выдаст.
- Ты так говоришь, потому что ее не знаешь. Ты не знаешь, какая она, не знаешь о чем мы говорили…
- Не всегда нужно принимать всерьез, что тебе говорит женщина. Нам нужно подумать, какой тебе придерживаться тактики на допросах. Я думаю, что есть только два пути: либо отказаться от дачи показаний: подозреваемый имеет на это право, либо отрицать ваше знакомство, все вообще отрицать, не давая никаких обоснований. Просто отрицать - и все. Потому что, если ты начнешь оправдываться и что-то доказывать, тебя сразу опытный следователь поймает на противоречиях. Сам реши, как тебе проще. И то, и другое очень трудно. Но выхода нет. Сможешь?
- Смогу, не такой уж я слабонервный.
- И старайся не думать о ней. Убеди себя, что ты ее не знаешь, что ничего не было.
- Это потруднее. Ты знаешь, что бы ни случилось со мной, я никогда не пожалею об этой встрече. И если она действительно меня предаст, я заранее ее прощаю.
Павел только пожал плечами. Что можно возразить влюбленному дурочку.
 

ГЛАВА 10

Следователь тщательно подготовился к допросам сотрудников прокуратуры, потому что это был единственный источник  информации об исчезнувшей Смельницкой. Однако поначалу он испытывал только разочарование. Сотрудники, в основном мужчины средних лет, занятые работой и домашними проблемами, не очень интересовались, чем живет и какой круг общения у красавицы Ирины Валериановны Смельницкой. Они, конечно, охотно с ней флиртовали, шутили, нередко обсуждали профессиональные проблемы, но сказать что-то определенное о ее жизни, быте, о ее друзьях они  не могли. Но главного свидетеля Борис Борисович решил допросить в самом конце. Уж если и она ничего не сможет сказать, то это полный провал. Эти свои надежды Борис Борисович возлагал на секретаря прокурора  района, Леночку Хайруллину. Леночка работала в прокуратуре уже три года, сразу после окончания школы, и училась на  вечернем отделении юрфака. Юная, миленькая, с темными лукавыми глазками, она была прекрасным работником: расторопная, никогда ничего не забывающая, умеющая  утихомирить самого неадекватного посетителя. Следователь сразу понял, что она умна и проницательна и к тому же не болтлива, умеет беречь секреты. Разговорить ее будет не просто.
Когда Леночка нерешительно вошла в кабинет следователя, Борис Борисович, дружелюбно улыбаясь, встал из-за стола ей навстречу. Ласково пожал своей большой рукой ее маленькую красивую ручку.
- Добрый день, Елена Хасановна, присаживайтесь вот здесь к столу. Вы не против выпить со мною чашку чая. Я что-то притомился, - весело рассмеялся он. И не дожидаясь ответа, поставил на письменный стол ей - маленькую фарфоровую чашечку и себе - стакан с видавшим виды подстаканником.  Заварил уже вскипевший кипяток и галантно налил чаю сначала ей, потом - себе. Затем поставил маленькую вазочку с разными конфетами и, усевшись в кресло, продолжал:
- Не успел пообедать. Это издержки нашей профессии. А ведь Вы тоже будущий юрист, Елена Хасановна? Вы решили специализироваться по гражданскому или уголовному праву?
- Я еще не решила, я только на третьем курсе, - все еще стесняясь, ответила она.
- Мне  в университете  карьера следователя казалась очень привлекательной, но теперь я даже не могу вспомнить, почему, - засмеялся он. - Впрочем, работать следователем действительно чертовски интересно. Азартная работа. Когда заканчиваешь дело, получаешь огромное удовлетворение.
- Да, мне тоже нравиться работа следователя, хотя я знаю, что она очень трудная. Зато, как нужна людям! Я, может, тоже стану следователем. Приду к Вам на стажировку, - улыбнулась она. Она почувствовала себя легко и свободно. Борис Борисович ей нравился уже давно, а сегодня она совершенно подпала под его обаяние.
Между тем Борис Борисович убрал посуду со стола, сел поудобнее и глядя добрыми глазами в глаза Леночки уже серьезно сказал:
- А теперь, Елена Хасановна, Вы должны мне помочь. Признаюсь Вам, что такого сложного дела у меня давно не было, и я в некотором смятении. Времени у меня мало, но надо торопиться, так как Ирина Валериановна нуждается в помощи. Поэтому очень прошу Вас рассказать все, что Вы знаете об Ирине Валериановне, ничего не утаивая, потому что это может стоить ей жизни. И мы с Вами этого себе никогда не простим.    
Он видел, что Леночка напряглась, щеки ее порозовели, она, как прикованная, застыла в кресле.
- Я знаю, - продолжал Борис Борисович, - что есть сведения, которые не хотелось бы оглашать для всеобщего обозрения, и обещаю Вам, что занесу в протокол только то, что Вы мне позволите. Остальное останется навсегда только между нами. Вы, как будущий юрист, понимаете, что без информации следователь бессилен. 
Она молча кивнула головой.
- Итак, расскажите мне об Ирине Валериановне, что она за человек, чем увлекается, с кем дружит, как проводила время, словом, - все.
Леночка долго и монотонно говорила о том, какая замечательная женщина и какой прекрасный работник Ирина Валериановна, словом, все то же, что и остальные. На вопрос, нет ли у Смельницкой с кем-нибудь из коллег близких отношений, она совсем смешалась, низко опустив голову. Проницательному Борису Борисовичу стала  понятна причина ее смущения, поэтому он спокойно и буднично спросил:
- У Ирины Валериановны близкие отношения с Василием Васильевичем, вашим прокурором?
Леночка молча, не поднимая глаз, кивнула головой.
- И как давно? - также спокойно продолжал Борис Борисович.
- Когда я пришла на работу это уже было, - чуть слышно ответила Леночка.
Совершенно не замечая ее смятения, Борис Борисович так же непринужденно продолжал:
- А как Вам об этом стало известно?
- Однажды я застала их целующимися. Ирина Валериановна совершенно не смутилась, и с тех пор не скрывала от меня своих отношений.
- Неужели никто в прокуратуре не знает об этом?
- Может быть догадываются… Не знаю. Разговоров об этом я не слышала никогда. - И тут она решительно посмотрела ему в глаза:
- И что тут такого? Они оба свободны. На работе это никак не сказывается.
- Конечно, раз не сказывается на работе, это их личное дело. Мне только странно, что они встречаясь столько лет, до сих пор не поженились.
- Мне кажется, что Ирина Валериновна не хочет.  Но вообще-то этого я не знаю.
- Ведь скрывая свои отношения, они по- видимому нигде вместе не бывают.
- Нет, ну почему, вот недавно они ходили в казино.
- В казино? - следователь старался скрыть удивление. - Она рассказывала Вам об этом?
- Нет, просто на днях при мне она, смеясь, показала Василию Васильевичу вынутую из кармана фишку и сказала: "Вот где она, а мы искали". И они оба стали смеяться. 
            Рассказ Леночки заставил посмотреть на все события иначе, хотя ничего не прояснил, а, можно сказать, только запутал.
- И часто они бывают в казино?
- Не  только в казино, в театре бывают, в ресторане.
- А общие знакомые не по работе у них есть?
- Ирина Валериановна рассказывала, как познакомила Василия Васильевича с известным артистом, другом детства. Только с каким, не сказала.
Когда они закончили, следователь согласовал с Леночкой текст протокола. Об отношениях между прокурором района и его помощником в протоколе не было ни слова.


ГЛАВА 11

Утром, перед допросом Троекурова, следователь получил результаты дактилоскопической экспертизы: помимо отпечатков, принадлежащих хозяину квартиры, на одном из бокалов для вина, стоящих на маленьком столике в первой от входа комнате, были обнаружены пальчики Смельницкой. 
Сомнений не оставалось - Смельницкая и Троекуров бывали друг у друга дома. Теперь отпереться от знакомства совершенно невозможно. И что же из этого следует? А следует то, что он имеет какое-то отношение к ее исчезновению. Когда они познакомились? До рассмотрения его дела в суде, где она выступала государственным обвинителем и где фактически способствовала его оправданию, или уже после? А может, они знакомы давно? Самое простое предположение, что она получила от него взятку. Так они и познакомились. Если это так, то он будет упорно отрицать их знакомство. Но если он дал ей взятку, почему так странно все окончилось. Может быть он, не желая с ней рассчитаться, просто избавился от нее. Но как, каким способом? Если убил, то где тело. Ответов не было ни на один вопрос.
Борис Борисович встретил молодых людей очень любезно. Он встал  и пожал руку обоим мужчинам, чем их несколько обескуражил. Они уселись напротив следователя, и Денис почувствовал себя на невероятно важном и сложном экзамене. Между тем, следователь взглянул на бумагу, удостоверяющую права адвоката Кумпаненко Павла Константиновича защищать интересы Троекурова Дениса Александровича, и согласно кивнул головой:
-  Прекрасно. В любых обстоятельствах народная мудрость правильно говорит: одна голова - хорошо, а две - лучше. Мы - двое юристов,  уж как-нибудь разберемся в этом запутанном деле. А дело действительно очень запутанное, - продолжал он, - да еще к тому же речь идет о помощнике прокурора района. Так сказать, резонансное дело. Хорошо еще пресса не прознала. Узнают, поднимут такой шум, что мало не покажется.
Раскрыв лежащую перед ним папку с документами ("Где он только столько набрал?" - внутренне содрогнулся Денис.),   следователь, наконец, взглянул на Дениса.
- Денис Александрович, Вы допрашиваетесь в качестве подозреваемого по уголовному делу о незаконном проникновении в жилище. Закон наделяет Вас следующими правами: - и он подробно изложил права подозреваемого. Покончив с формальностями, он заговорил дружелюбным, доверительным тоном:
- Хочу Вам признаться, что главное в этом деле - не проникновение в квартиру Смельницкой, а ее исчезновение. Очень странное исчезновение. Мы опасаемся, что пока мы тут копошимся, с ней может случиться непоправимое. Поэтому я прошу Вас быть со мной откровенным. Рассказать обо всем, что Вам известно.
 Денис молча слушал. Кровь пульсировала в его висках. 
- Сначала расскажите, где и когда Вы познакомились со Смельницкой Ириной Валериановной.
  - Я впервые увидел ее на суде, где она выступала обвинителем по моему делу.
  - Вас тогда оправдали. И не последнюю роль в оправдательном приговоре суда сыграла позиция государственного обвинителя, не так ли? 
- Да, наверное, так.
- А теперь пришло время Вам ответить ей тем же, помочь ей.
Денис неподвижно сидел в кресле, смотреть в глаза следователю было невыносимо.
- Продолжайте, - следователь, словно не понимал его состояния.
-Я не знаю, что еще сказать.
- После процесса Вы с ней встречались?
- Нет.
- И дома у нее не были?
- Нет.
- А она к Вам домой приходила?
- Нет.
Следователь смотрел на него долгим испытывающим взглядом:
- Так, а как Вы объясните то, что на стене у двери в квартиру Смельницкой были обнаружены отпечатки Ваших пальцев?
- Я не могу объяснить.
- То есть Вы не хотите объяснить?
- Вы оказываете давление на моего клиента, - уверенно вмешался адвокат. - Это его право, давать объяснения  по конкретным вопросам или не давать их.
Бросив беглый взгляд на адвоката, без всякого раздражения следователь продолжал:
- А как Вы объясните то, что на бокале в Вашей квартире были обнаружены отпечатки пальцев Смельницкой Ирины Валериановны? Как бокал с отпечатками ее пальцев мог попасть к Вам в квартиру?
- Я не могу объяснить, - повторил Денис.
- Не имеете ли вы желание, рассказать о каких-либо известных Вам обстоятельствам, связанным с этим делам?
- Нет, - повторил Денис, не поднимая глаз на следователя.
- Ну что ж, пока на этом закончим. Подпишите, пожалуйста протокол, и на сегодня Вы свободны. Но хочу Вам разъяснить, что пока ведется следствие, Вы не имеете права выезжать куда-либо с места постоянного жительства, прошу Вас дать мне подписку о невыезде.

Примерно через полчаса их машина остановилась у дома Дениса. Они с Павлом жили в соседних домах. Не выходя из машины, они продолжали свой тяжелый диалог, где каждый из них мог быть прав,  но мог ошибаться, и цена этой ошибки была невообразима велика. Денис совсем упал духом. Он считал, что предал ее, а, может, погубил. Он был уверен, что нужно рассказать все и о банках - тоже. Павел же был убежден, что признавшись, он, напротив причинит ей, да и себе, непоправимый вред. Павел считал, это она устроила  для Дениса представление, чтобы заставить его совершить ограбление. И в этом случае, его признание будет означать ее полное раскрытие.
- Следователь - умная бестия, его на мякине не проведешь. Сейчас у него просто нет никакой информации, поэтому он не видит направления расследования. Но как только ты ему информацию дашь, ни ты, ни она пощады не ждите.

Как только за молодыми людьми закрылась дверь, следователь стал приводить в порядок свои противоречивые мысли. Поведение Троекурова не было для него неожиданностью. Если он замешан в деле, он будет всячески уклоняться от прямых ответов. Но в чем его роль?  Возможно, он дал ей взятку и боится признаться в этом преступлении. Но почему-то этот лежащий на поверхности вывод его не удовлетворял. Парень молодой, родителей нет, математик, не может он, как прожженный деляга, подкупить опытного юриста, склонить Смельницкую к такому некрасивому поступку, а точнее - склонить её к преступлению. Правда, говорят, что продаются все, дело лишь в цене, но откуда у молодого человека большие деньги? Нет, все это маловероятно. Тогда, что же он сделал? И совершенно невероятным было бы предположить, что он похитил или убил Смельницкую. Такое дело ему явно не по зубам.

Результаты допроса Троекурова следователь в тот же день доложил прокурору. Когда он вошел в его кабинет, прокурор тут же нервно вскочил и остановившись у двери, поспешно ее запер. Теперь, после допроса Хайруллиной, это не показалось следователю странным. 
- Что дал допрос Троекурова? - нетерпеливо спросил прокурор. Он даже не предложил следователю присесть. Оба так и стояли у противоположных концов стола.
- К сожалению, допрос не прояснил ничего. Троекуров, по существу, отказался дать какие бы-то ни было объяснения.
- Неужели ничего?
- Ничего.   
- Я так и думал. Его надо допросить с пристрастием.
- Это как?
- Его надо задержать, отправить в КПЗ
- На каком основании? Ведь статья, по которой он обвиняется, не предусматривает лишения свободы.
- Значит, Вы не хотите нам помочь. Для Вас главное - процедуры, а не живые люди?
Следователю очень не нравился разговор, но он понимал прокурора. Он знал, что сейчас перед ним не прокурор, а мужчина, объятый страхом за женщину, которая, видимо, дорога ему. Поэтому он миролюбиво сказал:
- Не беспокойтесь, Василий Васильевич, я сделаю все возможное.


ГЛАВА 12.
 
  Пашин "мерседес", не первой молодости, но ухоженный и тщательно вымытый, мчался по утреннему шоссе, еще не слишком загазованному и не слишком забитому машинами. Вся пятерка была поднята на ноги Пашиным звонком. Накануне Денис и  Павел после недолгого обсуждения пришли к выводу, что надо всех ребят посвятить в Денисовы беды. Штаб-квартирой для обсуждения проблемы они выбрали старую Левкину дачу. Лева давно жил один в квартире на Кутузовском, оставшейся от той счастливой жизни, когда отец был физиком, а мама преподавала в школе немецкий. У них было много друзей-ученых, фантазеров и философов, мнящих себя диссидентами и знатоками, как  сделать жизнь в России "цивилизованной" и "европейской". А Европа, которую видели только двое-трое из них, да и то из окна автобуса, развозившего их на научные конференции и на осмотры достопримечательностей, казалась совершенной и недосягаемой. Как там все было рационально организовано, какая кругом чистота и красота! Разве можно сравнить с эмоциональной и вечно куда-то мчащейся Россией.  Теперь жизнь изменилась, и отец не встречался больше с прежними друзьями. Он стал крупным бизнесменом, вращающимся  в " высоких сферах". У него совершенно, как он считал, не было для этого времени. Но Лева-то знал, что теперь им просто не о чем было говорить. Слова о благе народа и о великой России давно исчезли из  лексикона отца. Новую жизнь родителей Лева ненавидел. Он категорически отказался жить с ними на Рублевке, среди "деклассированных ублюдков" ( это его слова), зараженных страшной неизлечимой болезнью стяжательства. "Живут, чтобы жрать" - резюмировал Лева. Родители относились к его "чудачествам" ( слова отца) с юмором: это у него от прадеда-эсера.
Дача, куда спешили друзья, досталась Левкиным родителям от дедушки-академика. Построенный в конце 30-х годов в "сталинском стиле", из толстых коричневых бревен двухэтажный дом с широкими итальянскими окнами, украшенными резными наличниками, большой застекленной террасой, просторными комнатами с высокими потолками, старинной дубовой мебелью, и даже пианино из тех далеких времен, имел удивительную особенность: в нем человека охватывала магия блаженного уюта, умиротворения, того чувства, которое многие называют счастьем.    Ребята проворно выгрузили свои пожитки из машины: закупленную в универсаме по дороге еду, воду, пару бутылок вина. Денис прихватил с собой бутылку водки. Ему хотелось напиться. Казалось, что опьянение принесет освобождение.
Но садиться за стол никому не хотелось. Тело жаждало движения. Схватив ракетки, Паша и Мишка побежали к самодельному корту, а Лева, Руслан и Денис выкатили из сарая велосипеды. Через два часа они, потные и запыхавшиеся, мчались к озеру, долго плавали, наслаждаясь прохладной шелковистой водой. 
- До чего же здорово, ребята! - блаженно восклицал Руслан, раскинувшись на мягкой изумрудной траве, - а я-то, дурак, в отпуск ездил на отдых в Европу, в эту утилитарную искусственную Европу без запаха и вкуса.   
- Однако! Это что-то новенькое! - смеялись друзья. - Известный либерал и против цитадели демократии и либерализма!
- Да никакой там не либерализм и тем более не демократия. Все отшлифовано, отполировано, тщательно подогнано; люди - винтики, встроенные в государственную машину, крутятся только в одну сторону. Это у них называется бытовой культурой и политкорректностью.  Европейцы показались мне равнодушными формалистами, практичными во всем: и в еде и в дружбе.
- Это их политкорректность доканала.
- Они там на западе вообще с дуба рухнули. Политкорректность - это нравственная категория, а они превратили нравственные понятия в юридические. До такого ни один диктатор-тиран не додумался. Теперь, если засмеешься, когда закон предписывает плакать - тюрьма.
- Зато они законопослушны.
- Да не законопослушны они, а послушны. Их демократия выдрессировала. Попробуй сказать, что думаешь, сразу под суд за неполиткорректность.
- Я чувствую, европейцы тебя достали, - хохотал Левка.
- Они лицемеры, у нас таких презирают, - согласился Миша. Мы импульсивны, живём чувствами.  У нас, если дружба, то от души. А если не любят, то никогда не будут притворяться, что обожают.
- Да они такие же, как и мы. Одна цивилизация - христианская.
- Нашел христиан! Там треть населения- мусульмане, а остальные - язычники.  У них культ "желтого дьявола", не Христа.

  Только к вечеру ребята вспомнили, что приехали обсудить какие-то проблемы. Они сели в столовой за огромный дубовый стол, придвинув поближе тяжелые деревянные стулья с высокими прямыми спинками. На стол Лева торжественно поставил оставшуюся от обеда бутылку вина и Денисову водку, которую так и не открыли за ненадобностью, и большое блюдо фруктов.
Денис говорил долго, подробно, как будто рассказывал прочитанный роман. Сначала ребята подсмеивались, отпускали юморные реплики, потом затихли и к концу рассказа в недоумении смотрели на друга: не разыгрывает ли он их. Поверить в эту историю было просто невозможно. Они все видели в суде красавицу-прокуроршу, такую высокомерную и неприступную. Они не могли ее представить героиней Денисовой запутанной романтической и одновременно детективной истории. Но было видно, что Денису не до шуток, да и Павел подтвердил каждое слово.
Теперь они должны сосредоточиться, должны напрячься. Должны все вместе найти выход из мышеловки. Но неправильно поставленная задача никогда не будет решена. Надо сформулировать исходные данные. Во-первых определиться, кто такая Смельницкая? Жертва или хищница? Она похищена или сбежала с деньгами? Она воспользовалась деньгами в силу обстоятельств или все организовала, как заправская мошенница? К удивлению и раздражению Дениса  все пришли к выводу, что она все заранее продумала, использовала Дениса и сбежала с деньгами за кордон. Как  она вышла на Дениса, понятно. Из уголовного дела было видно, что Денис гениальный программист, что любой код для него не преграда. Она продумала, как его натолкнуть на мысль об этой грандиозной афере. У нее явно были сообщники ( мужчина, который разговаривал не с ней, а записывал свои угрозы на ее автоответчик специально для Дениса, безусловно ее соучастник). Отсюда вывод первый: на допросах все отрицать. Вывод второй: искать ее и сообщника самим. С чего начать? Сообщником может быть только очень близкий ей человек, которому она могла полностью доверять. Сначала его нужно поискать среди ее школьных друзей. Установить, какую школу она заканчивала, съездить туда и узнать у учителей, которые помнят ее класс, с кем она дружила, и может быть еще какие-нибудь полезные подробности. Затем установить, получены ли переведённые деньги абонентом. Куда они ушли. Может, так можно будет понять, в какой стране она обосновалась. Можно также попытаться установить, посольство какой страны выдавало ей визу. Таково начало действий. Потом - дело будет видно.
Ребята притихли, они реально ощутили, какая беда грозит Денису и какие испытания предстоит ему перенести. 
- Лева, сыграй нам что-нибудь, - вдруг попросил Миша.
Стараниями своей бабушки Елизаветы Григорьевны Лева закончил Гнесинское училище по классу фортепиано, подавал надежды, но победила математика.
Лева без обычных своих возражений сел за пианино. Он играл Шопена, Скрябина, Шнитке. Играл вдохновенно, и ребята слушали его в каком-то оцепенении.
Не верьте, когда говорят, что современная молодежь неспособна понимать классику. Это неправда. Те, кто способен к сопереживанию, к высоким человеческим чувствам не может не ощутить прикосновение музыки к собственной душе.
Потом, когда последние аккорды смолкли, кто-то сказал:
- Давайте выпьем водки, ребята.


ГЛАВА 13

Рассмотрение судьей ходатайств следователя Бориса Борисовича Борисова о разрешении производства повторного осмотра квартиры Смельницкой и о прослушивании телефонных разговоров подозреваемого Троекурова было назначено на одиннадцать часов утра. В судебное заседание, кроме следователя, приехал также прокурор района, Бологов Василий Васильевич. Судья, Мария Васильевна Дьякова, полная немолодая женщина, всегда чем-то недовольная, не спешила  удовлетворять ходатайство следователя. Сначала она  изучила текст ходатайства, проверила, есть ли на тексте резолюция прокурора о согласии с ходатайством, хотя сам прокурор сидел в зале заседания прямо напротив судьи, потом стала поучать следователя, что нужно уже на первом осмотре быть внимательным, все тщательно осмотреть, чтобы не делать одну и ту же работу по десять раз, нарушая права человека. Правда, кого она имела в виду, было непонятно, так как никакого " человека ", к сожалению, в квартире не было. Следователь, привыкший к стилю работы Марии Васильевны, непринужденно кивал головой. А прокурор угрюмо молчал, думая о чем-то своем. Затем судья также пристрастно добивалась подробных объяснений, зачем прослушивать телефонные разговоры подозреваемого Троекурова, что это может дать следствию, а следователь спокойно и обстоятельно отвечал.
Когда прокурор и следователь вышли из здания районного суда с разрешением о производстве следственных действий, прокурор раздраженно посмотрел на часы, но сказал он о другом:
- Борис Борисович, я очень на Вас надеюсь. Сделайте все возможное, найдите ее. Только бы она была жива. - И прокурор, тяжело ступая, пошел к машине.

Следователь не стал откладывать повторный осмотр. Он заблаговременно договорился с оперативником, чтобы тот заранее все подготовил, и чтобы вся группа ждала его команды. Оперативная группа и следователь подъехали к месту происшествия почти одновременно. Оперативник пригласил понятых, тех же, что и в прошлый раз, и группа приступила к осмотру.
Следователь, оперативник и криминалист тщательно осмотрели все шкафы и антресоли, перебрали все книги и кассеты. Осмотрели все полки за книгами, простучали стены и пол. И их старания были вознаграждены: на полу под ковром они обнаружили тайник, содержимое которого, однако, поставило их в тупик. Там лежал обычный автоответчик. Криминалист в резиновых перчатках аккуратно извлек его из тайника и тщательно осмотрел и затем включил: " Ну что, сука, обобрала парня", - послышался низкий мужской голос. В полном молчании они дважды прослушали текст сообщения. Просматривая дальнейшие сообщения, они снова услышали тот же голос с угрозами и требованиями перевести три миллиона долларов на счет в офшорном банке. Никаких других сообщений на автоответчике не было.
      
    В своем кабинете следователь достал все материалы, добытые им по этому странному делу, и картина происшествия начала вырисовываться все отчетливее.
Некто, намекая, что Смельницкая получила взятку от Троекурова, начал ее шантажировать и требовать три миллиона долларов. Прокурору о шантаже она не сказала ни слова. Почему? Ведь это очень близкий ей человек. Здесь может быть только две причины: либо она действительно получила взятку и не хотела в этом признаться Бологову, либо запись на автоответчике ловушка. Но для кого? Скорее всего для Троекурова. Что она от него хотела? Скорее всего, чтобы он добыл ей эти три миллиона. Но где он может ей добыть такие деньги? Только компьютерным грабежом. Ведь его судили именно за компьютерный взлом любого кода. И он был оправдан, в том числе и с ее  помощью. Итак, вырисовывается следующая картина. Она каким-то образом завлекает Троекурова к себе на квартиру и демонстрирует записанные на автоответчике угрозы. Троекуров  переводит деньги из одного или из нескольких банков на названный счет. Как только она убеждается, что деньги поступили, она сразу исчезает, по-видимому за рубеж. Это подтверждается в какой-то степени поведением Троекурова на допросе. Однако слабость такой версии тоже очевидна: ни один банк не заявил о пропаже. Кроме того, непонятно, зачем ей нужно было сломать свою карьеру, поставить под угрозу собственную жизнь, и все это за три миллиона долларов. Она же не легкомысленная девчонка, она преуспевающий юрист. Нет без психолога здесь не разобраться. И нужно постараться найти соучастника. Следователь набрал номер телефона оперативника, сделав ему необходимые распоряжения, и номер психолога, попросив ее зайти к нему, как только она освободиться.
Психолог, Ольга Сергеевна Морозова, привлекательная блондинка с крупными темными глазами, опыт работы имела небольшой, она только в прошлом году закончила психологический факультет МГУ, но у нее диплом был с отличием, чем ее сослуживцы гордились даже больше, чем она сама. Гордился ею и Борис Борисович. Сказать по правде, она очень ему нравилась, и он никогда бы не стал советоваться с психологом, если бы не его пристрастное отношение к Ольге Сергеевне
Легкой походкой Ольга Сергеевна впорхнула в кабинет следователя и, лучезарно улыбаясь, весело спросила:
- Борис Борисович, что-то срочное?
- У нас всегда все срочное, - отвечал, любуясь ею Борис Борисович.
Потом он сделался серьезным. Коротко, не называя конкретно, о каком деле идет речь, он изложил  суть проблемы, и спросил:
- Скажите, Ольга Сергеевна, как психолог и как женщина, что может заставить успешную женщину совершить поступок, разрушающий всю ее налаженную и благополучную жизнь?
Ольга Сергеевна начала издалека, как ее учили в университете, рассказала о психологических типах людей, о темпераменте и психологических установках личности, но Борис Борисович ее деликатно остановил.
- Да-да. Это мне понятно, всякий человек - индивидуальность. Но все же, чаще всего, когда женщина совершает столь экстремальные поступки?  Что бывает причиной такого нелогичного поведения. И Ольга Сергеевна,  взмахнув густыми ресницами, уверенно сказала:
- Это страсть, Борис Борисович, только страсть.
-  Вы имеете в виду любовь?
- Страсть может относиться  не только к мужчине
- К чему же еще?
- Ну, например, страсть к азартным играм, страсть к деньгам, у классиков русской литературы мы часто встречаем страстных героев. У Достоевского, например. Русские люди вообще очень страстны.
- Ольга Сергеевна, а что Вы могли бы сказать о людях, берущих взятки? Вы могли бы составить психологический портрет взяточника?
- Попробую. - Ольга Сергеевна на несколько мгновений задумалась. - Стремление незаконно обогатиться - это доминирующее состояние духа взяточника. Его отдельные действия сами по себе отличны друг от друга, но все они являются проявлением одного и того же главного свойства - навязчивого желания  получить незаконную мзду.
- Это похоже на психологическую патологию.
- Если хотите, да, это в какой-то степени патология.
- В чем же причина этого "заболевания"?
- Человек не рождается ни убийцей, ни взяточником. Но дело в том, что не всякая личность имеет базисную целостность. В этом случае личные причины или социальные причины могут способствовать  изменению или даже распаду личности.
- И все же, каков среднестатистический портрет взяточника?
- Это человек ( не имеет значения, мужчина или женщина) средних лет, с дипломом о высшем образовании, но из тех, кого Солженицын называл "образованцами", из семьи, которую при социализме определяли как мещанскую, в которой существовал культ вещей и денег, амбициозный, но не наделенный творческим умом, очень практичный, прекрасно ориентирующийся в криминальной среде, не брезгливый, лишенный чувства собственного достоинства. Увлечения самые низменные, в основном связанные с материальным и сексуальным потреблением. 
- Скажите Ольга Сергеевна, а Вы можете определить, кто в нашей среде берет взятки?
Ольга Сергеевна рассмеялась.
- Конечно, и это совсем нетрудно. На преступников бог ставит каинову печать. Но Вам, Борис Борисович, я скажу об этом только тогда, когда будет, как теперь любят говорить, политическая воля, изловить всех коррупционеров.   
Борис Борисович с удивлением посмотрел на Ольгу Сергеевну и ничего не сказал.

Следователь все откладывал визит к прокурору. Впрочем у него было еще в запасе по крайней мере три дня. Сегодня он получил заключения экспертов, работавших с автоответчиком, и надежд, что Смельницкая непричастна к делу,  практически не оставалось. Дактилоскопическая экспертиза показала, что на автоответчике  были отпечатки пальцев только Смельницкой. Картина вырисовывалась такая: перед исчезновением она тщательно убрала квартиру, отключила холодильник, избавилась от продуктов и зачем-то спрятала автоответчик в тайник. Все это никак не похоже на похищение. Техническая экспертиза с некоторой долей   вероятности установила, что текст послания на автоответчике мог быть записан с технического средства, но не исключала запись  и с голоса звонившего.
Сегодня же поступил ответ с телефонной сети, из которого явствовало, что  в запрашиваемый период на телефон Смельницкой  были три звонка с мобильного телефона, который зарегистрирован на ее имя.  Кому она могла звонить к себе домой по своему мобильнику, если жила одна? Можно предположить, что она со своего сотового с помощью технического средства (например, с помощью магнитофона) сделала запись с угрозами на автоответчик домашнего телефона. Однако, нельзя исключить и того, что кто-то из её знакомых воспользовался её сотовым  для записи угроз.
Оперативник доложил ему вчера, что он оперативным путем узнал, что в трех коммерческих банках, пользующихся дурной репутацией, была установлена несанкционированная операция по переводу денег, однако они не будут обращаться в правоохранительные органы, а попытаются разобраться сами. Суммарная потеря составляет три миллиона долларов.

Следователь, изучив все материалы по делу, уже не сомневался,  что речь идет о грандиозной афере, крупном финансовом онлайн-мошенничестве, к которому причастны Смельницкая, Троекуров и третье неустановленное  лицо.  Но как сказать об этом прокурору?  Предстоящая встреча была для него мучительно тяжела. 
Борис Борисович работал в системе более десяти лет, и все эти годы прокурором района был Василий Васильевич Бологов. "Ему сейчас, вероятно, лет пятьдесят", - подумал Борис Борисович. Прокурор был волевой, уверенной в себе мужчина, приятной наружности. Когда он выступал в суде в качестве государственного обвинителя, дело, независимо от вида преступления, делалось значимым и важным. Его речь была значительной, аргументированной. Присутствующие в зале граждане замирали, боясь пропустить хотя бы слово. А мера наказания подсудимым, которую он просил у суда, всегда казалась справедливой.
Следователь и прокурор никогда не были друзьями, но работа, которую они делали, требующая напряжения всех сил, сделала их единомышленниками и товарищами.
И вот теперь следователь, который знал тайну прокурора, должен был нанести ему жестокий удар. Следователь встал и, остановившись у окна своего кабинета, долго задумчиво глядел на бегущие по проспекту машины и думал о предстоящем разговоре.


Прокурор встал навстречу следователю и вяло пожал ему руку.
- Ну что там, докладывайте, - голос его был хрипловато-простуженный, и следователь явственно почувствовал запах перегара. Такого с прокурором не было никогда, и следователя пронзило чувство щемящей жалости. Все заранее заготовленные фразы куда-то улетучились. Он молчал, не зная, что сказать.
- Давайте мне сюда все Ваши материалы, хочу посмотреть сам.
Следователь поспешно передал папку прокурору. Тот долго  рассматривал каждый лист дела. Казалось, что он не читал, а просто тупо смотрел на бумаги, думая о чем-то своем. Наконец, он поднял голову и жестким цепким взглядом посмотрел в глаза следователю:
- Вы считаете, что это афера с участием Смельницкой?
  Застигнутый врасплох следователь, больше всего хотел бы оказаться где-нибудь в другом месте:
- Это одна из версий, - только и смог сказать он.
- Есть и другие? Какие же?
- Там есть еще одна неустановленная личность. Не исключено, что это его рук дело, - ответил он. Но оба понимали, что других версий нет.
- Хорошо,  Вы свободны.  Спасибо.
Борис Борисович встал, и прокурор снова, но уже совершенно другим, мягким и дружеским тоном повторил:
- Спасибо Вам, Борис Борисович. И всего Вам доброго

Когда следователь открывал дверь своего кабинета, он услышал непрерывный, непрекращающийся звон телефона. Сняв трубку, он чуть не выронил ее из рук. Женщина, в первую минуту он ее не узнал, громко плача, кричала:
- Борис Борисович, скорее приезжайте! Умер Василий Васильевич!
Только теперь следователь узнал Леночку Хайруллину.
- Елена Хасановна, успокойтесь, милая. Я только что был у Василия Васильевича.
- Он умер, умер, - плакала Леночка, - он застрелился.
- О Господи! Я еду, Леночка, через 15 минут буду. Пожалуйста не плачьте!
Через несколько минут следователь и судмедэксперт вбежали в кабинет Бологова и остановились на пороге.  Прокурор сидел в кресле, откинувшись на спинку, его правая рука безжизненно повисла вдоль тела, почти касаясь пола, а под рукой на полу валялся пистолет. На виске была видна ужасная кровавая рана.

Похороны прокурора состоялись в среду в три часа дня на Ваганьковском  кладбище. Был нежаркий, но солнечный день. Народу пришло неожиданно много. Все недоумевали, что заставило прокурора так поступить, но никто, как это нередко бывает на похоронах, не высказывал никаких грязных предположений. Прокурора уважали, как человека, и ценили, как специалиста.

  Денис узнал о гибели прокурора из новостей по телевидению. Ему казалось, что трагическая смерть прокурора может быть как-то связана с исчезновением Ирины, и он почему-то ( теперь уже и сам не понимая - почему), решил пойти на его похороны. Денис потерялся в большой толпе чужих ему людей, и близость смерти  только усиливала поселившуюся в его душе тревогу. Когда прокурор навеки скрылся в приготовленной ему могиле,  и проводившие его в последний путь люди как-то сразу рассредоточились и исчезли, Денис зашел в кладбищенский храм, чтобы поставить свечку в помощь Ирине. Денис был в церкви только один раз  с бабушкой, когда ему было лет шесть или семь. Но этот день почему-то запомнился. Храм произвел на него неизгладимое впечатление. И он впервые тогда задумался о боге. Впоследствии он узнал, что вопреки желанию родителей, бабушка окрестила его совсем маленьким ребенком. А в тот день, когда они вышли из церкви, бабушка сказала: " Помни, Дениска, что ты крещеный, что ты  православный. Православная вера  учит любви и добру"
Он зашел в храм с какой-то непонятной ему робостью и благоговением. Пел церковный хор, кругом мерцали таинственные свечи, лики икон казались непостижимо прекрасными. Он поразился, как много в храме молодежи, какие сосредоточенные и просветлённые их лица. Такие лица он не видел нигде. Все они молились проникновенно и беззвучно. Он подошел, держа в руке свечу, к  иконе Божьей Матери с младенцем Иисусом, зажег и поставил ее перед иконой. Неумело перекрестился. Матерь Божья смотрела на него грустными лучистыми глазами, и он почувствовал, что в душе закипают  слезы. Не зная молитв, не умея молиться, он как немой смотрел в лицо Божьей Матери и чувствовал, что вот сейчас вырвутся на свободу спрятанные глубоко блаженные очистительные слезы.
На выходе из храма, Денис снова повернулся лицом к этому величественному сооружению и перекрестился.
Следом за ним из храма вышла девушка в черном надвинутом на лоб платке, в длинной черной юбке и тонкой темной кофте с длинными до кончиков пальцев рукавами. Она повернула к нему лицо, и он похолодел: это была Ирина. .- Ирина! Ирина! - повторял он, метнувшись к ней. Девушка поспешно отпрянула назад, и он понял, что ошибся. И тогда слезы, которые он с трудом сдерживал в храме, вдруг полились неконтролируемым потоком. Внезапно девушка остановилась:
- Вы - Денис? - спросила она  тихо, едва слышно. - Нет, я не Ирина, - продолжала она так же тихо. - Меня зовут Ада. Но мы с ней действительно очень похожи.
Денис оторопело смотрел на девушку. Слезы мгновенно высохли, и ему стало неловко за себя.
- Что же мы здесь встали, - продолжала она, - Вы на машине? -
Он  молча покачал головой.
- Тогда пойдемте, моя машина здесь за углом. Я Вас подвезу.
Некоторое время, пока она разворачивалась и осторожно вливалась в мчащейся поток машин, они молчали. Ему было страшно задать главный вопрос. Наконец, он решился:
- Вы что-нибудь знаете об Ирине? Она жива? Где она?
- Да, конечно, жива. Это она попросила меня проводить в последний путь Василия Васильевича. Ведь это ее гражданский муж. Они прожили лет пять, не меньше. Он замечательный человек и любил ее очень. Она тоже его по-своему любила. И вот так все закончилось…
- Муж, - как эхо повторил Денис. - Она замужем? Прокурор ее муж? - он не в силах был в это поверить. - Но где она сейчас? Почему она так внезапно уехала?
- Где-то за границей, я точно не знаю. Она не хочет, чтобы я знала.
Странно, но эта фантастическая  встреча как будто совершенно не удивляла его. Он ждал чего-то подобного: Ирина должна была дать ему знать о себе. Но то, что она замужем, показалось ему невероятным. Она вела себя с ним так, как будто она совершенно свободна. Она ему обещала, что будет с ним всегда, пока он этого захочет. Неужели прав Павел? Она его просто использовала. Пусть так. Все равно он её любит и не разлюбит никогда.
- Ой, а куда же я Вас везу? Вы же мне не сказали, куда Вас отвезти, - звонко рассмеялась Ада. И он невольно засмеялся тоже. А она также непринужденно продолжала:
- Поедемте ко мне. Надо помянуть Василия Васильевича, царство ему небесное.

Она жила в новом современном доме где-то на проспекте Вернадского. Видно было, что она только что переехала. В углу одной из комнат он увидел нераспакованные вещи, мебель, казалось, еще пахла магазином. Она извинилась за беспорядок и пригласила его на кухню. Впрочем, кухня была полностью обустроена и блистала чистотой и уютом.
- Если хотите вымыть руки, ванная в конце коридора.
Это было прекрасное предложение. Ему очень хотелось умыться и почистить зубы: во рту был горьковатый неприятный привкус. Он выдавил на палец немного зубной пасты и с удовольствием помассировал десны и зубы. Потом  умылся холодной водой и сразу почувствовал облегчение. Когда он вышел из ванны, она уже переоделась, вместо черного монашеского одеяния на ней были джинсы и яркая майка, длинные светлые волосы падали на плечи, а лицо, милое и приветливое, казалось давно знакомым. На столе уже красовался салат "оливье", мясная нарезка, из духовки струился  аромат жареной утки, в центре стояла пузатая бутылка какого-то напитка.
- Когда это Вы успели?
- У меня уже все было готово, я вообще любитель поесть.
Теперь, когда они сели за стол, они, в сущности, впервые посмотрели друг на друга.
- А Вы действительно удивительно похожи с Ириной, - и он с наслаждением глядел в ее  широкораспахнутые светлые глаза. - Вы не сестры? 
Она мило улыбалась:
- Кто его знает. Мы росли в детском доме, а там нам никто не говорил, что мы родственники.
- В детском доме? А где родители?
- Нам, детям, рассказывали героические истории про наших родителей, впрочем  у всех очень похожие, но мы свято в них верили: у кого отец летчик-испытатель, у кого капитан дальнего плавания, у кого подводник и т.д. Все они погибли героями, а мамы умерли, не выдержав такого испытания.
- И вы не попытались найти родителей?
- А как?
- Ну ведь фамилия родителей и имя отца известны.
- Если бы так. У нас, детей была одна фамилия - Найденовы. И отчество у всех одинаковое - Валериановны ( Валериановичи), по имени директора нашего детдома. И, Вы знаете, мы все его папой называли. И ничего необычного в этом не видели.
- Но ведь фамилия Ирины - Смельницкая.
- Это фамилия ее первого мужа. Они давно расстались.
- И в школе Вы вместе учились?
- Да, только в разных классах, я на четыре года моложе.
- А с кем она в школе дружила?
- Знаете, кто был ее лучшим другом? Не поверите! Это Дима Пятковский! Тот что во всех сериалах снимается.
Потом они с удовольствием ели приготовленную Адой снедь, запивали вкусной настойкой с лимонными корочками, о чем-то говорили, говорили, говорили. Внезапно он почувствовал, что опьянел, голова отяжелела, язык стал заплетаться. Почему- то ужасно захотелось спать.
- Да Вы совсем опьянели, - слышал он откуда-то издалека ее серебристый смех, пойдемте я уложу Вас отдохнуть.
Он чувствовал, что она, как мама в детстве, сняла с него ботинки,  подложила под голову подушку, укрыла пледом. И было это невероятно приятно.
Когда он проснулся, было темно. Он взглянул на часы: начало  пятого. Утра? Это просто невероятно, он проспал почти 12 часов. Он сел на диване, не зная, как ему поступить: лежать несколько часов, пока она проснется - невозможно, разбудить, чтобы попрощаться, - тем более нехорошо. Он тихонечко встал, надел свои ботинки и вышел на кухню. Вырвав из записной книжки листочек, он поблагодарил ее за гостеприимство, написал номер своего мобильного и очень попросил позвонить. Номер своего домашнего телефона он не оставил, так как Павел предупредил его о возможной  прослушке. Потом на цыпочках подошел к двери, открыл замок и вышел на лестничную площадку. Дверь бесшумно закрылась, мягко щелкнув замком.

Было раннее утро, общественный транспорт еще не проснулся, по шоссе катились редкие автомобили. И Денис зашагал домой пешком. Путь был не близкий, но идти по утренней Москве было  приятно. Сжимавшая его сердце унылая тоска внезапно исчезла, напротив, в сердце поселилось предвкушение праздника. Почему и откуда пришло это чувство, он не думал. Просто было хорошо, легко, жизнь снова стала прекрасной.
Дома он сразу же позвонил сначала Павлу (по сотовому) и коротко рассказал о встрече с Адой и о школьном друге Ирины, артисте Пятковском, а потом -  генеральному директору своей компании и попросил аудиенции.
Гендиректор был приветлив и любезен:
- Приезжайте хоть сейчас, я сегодня весь день на месте.
Позже, рассказывая друзьям об этой встрече, он не без гордости вспоминал, как рад был Иосиф Павлович, что он полностью реабилитирован, и прямо при нем подписал приказ о его восстановлении в должности и сразу же поручил интереснейшую работу.
- Кроме Вас с этим никто не справится, - вот так прямо он и сказал на прощание Денису.
Итак, жизнь налаживалась. Ирина жива, работа есть, и у него теперь появился новый замечательный друг - Ада.    И только об одном он ни разу не вспомнил - о своих манипуляциях с банками.


ГЛАВА 14

Смерть прокурора опустошила душу следователя Борина. Сидя за своим рабочим столом, он никак не мог сосредоточиться и начать работу. Мысли навязчиво возвращались к их последнему разговору, и он отчетливо видел угрюмое усталое лицо прокурора и его тяжелый отрешенный взгляд. Какие муки ада в последние дни пережил этот сильный уверенный человек, чтобы вот так просто поднести пистолет к виску и нажать зловещий курок. Борис Борисович почему-то вспомнил мерзкую статью известного журналиста, в которой тот с нескрываемым удовольствием доказывал, какие негодяи и взяточники работают в правоохранительных органах, как они бесчеловечно жестоки к людям и как некомпетентны. И это был журналист, который сам когда-то работал в их системе и не мог не знать, как тяжел интеллектуально и психологически, да и физически их труд. Такой труд по плечу только ответственным и благородным людям, садисты и бездельники здесь не приживаются, как не смог прижиться  и сам журналист. Тогда прокурор, прочитав статью, презрительно сказал: " Всё комплексы тревожат беднягу, всё они, окаянные".
Папку с материалами по делу Троекурова следователь положил в стол. Он не мог даже видеть эти бумаги. Пусть полежат.
Однако так просто отделаться от этого треклятого дела ему не удалось. Пришел оперативник и доложил, что нашел хорошего друга Смельницкой, с которым она училась в средней школе - Дмитрий Пятковский, известный артист, герой многих сериалов. Следователь вспомнил, как Леночка Хайруллина на допросе рассказала ему, что Ирина Валериановна познакомила Василия Васильевича со своим другом, артистом. Значит, оперативник не ошибался.
- Я допрошу его дня через два, сейчас просто не в состоянии.
Оперативник согласно кивнул. Он прекрасно понимал следователя.
- Но это еще не все, Борис Борисович. Над нашим Троекуровым, кажется, сгущаются тучи. Как бы парень не попал в переделку. Мне стало известно, что все три пострадавшие банка объединились в поисках налетчика. Они найдут его, дело только во времени.
- Это очень неприятное известие. Найти его не трудно. Программисты хорошо его знают. Информация о его талантах обязательно просочится. И тогда его либо убьют, либо сломают ему жизнь - заставят работать на себя.
- Бедняга, облапошила его Смельницкая.
- Да, быть гениальным в нашем мире очень опасно.

Нового прокурора представил один из заместителей прокурора города. Все сотрудники и приглашенные руководители отдела милиции собрались в просторном кабинете, где еще совсем недавно работал Василий Васильевич Бологов. С любопытством и некоторым недоверием смотрели на его  преемника. Он был довольно молод, лет 35, может чуть побольше, темноволосый, со спокойным взглядом темных неулыбчивых глаз.
- Позвольте мне представить нового прокурора района, Эрика Шалвовича Гватуа. Он работает в правоохранительной системе уже 12 лет, работник опытный и энергичный, некоторое время исполнял обязанности прокурора в одном из районов Москвы, так что эта работа ему знакома, и он сразу сможет приступить к делу. Ну и вы, конечно ему поможете. - На этом заместитель прокурора закончил свою недолгую речь, предоставив слово новому прокурору.
- Товарищи, - уверенно, ничуть не смущаясь, заговорил прокурор, - я знаю, что у вас был прекрасный руководитель, вы его уважали и, может, даже любили, понимаю, что вы будете меня с ним сравнивать, и поэтому хочу сразу предупредить, характер у меня - не сахар, я буду требовать на работе полной отдачи, не потерплю никаких нарушений закона, но уверен, что мы, в конце концов, поймем друг друга и сработаемся.
Жесткая речь прокурора обескуражила даже заместителя прокурора города.
- Ну зачем же так сразу пугать, Эрик Шалвович. Работники здесь прекрасные, опытные, прокуратура на хорошем счету. Я не сомневаюсь, что все будет отлично.
- Я тоже верю, что мы поймем друг друга, - сказал прокурор и неожиданно широко улыбнулся, обнажив белые красивые зубы. Его открытая широкая улыбка сразу примирила с ним всех присутствующих.
  Вернувшись к себе в кабинет после знакомства с новым прокурором, следователь достал папку с материалами по делу Троекурова и разделил их на две отдельные папки: в папку Троекурова он положил документы, касающиеся только его обвинения в незаконном проникновении в жилое помещение, а остальные документы - в папку об исчезновении помощника прокурора Смельницкой Ирины Валериановны.
Новый прокурор произвел на него двоякое впечатление. Прокурор - грузин, значит, характер горячий, бескомпромиссный, самолюбивый.  Но с другой стороны - отзывчивый  и справедливый. " Если профессионал, ничего, сработаемся", - мысленно резюмировал он.
Прокурор пригласил следователя к себе для доклада через три дня после  общего знакомства. Теперь он знакомился с каждым  сотрудником в отдельности. Первое, что увидел следователь, зайдя в предбанник к прокурору, - это то, что на месте Леночки Хайруллиной сидела другая девушка, темноволосая и черноглазая, тоже довольно молоденькая. Следователь вежливо поздоровавшись, представился новому секретарю, она приветливо заулыбалась и тут же доложила прокурору о прибытии следователя.
Прокурор принял его незамедлительно. Он встал с кресла, улыбаясь своей обезоруживающей улыбкой, и крепко пожал ему руку.
         - У вас новый секретарь, - сказал, чтобы с чего-то начать разговор, следователь, и почувствовал, что прокурору это не понравилось.
- Да, - ответил он сухо, - Она работала со мной на прежней работе, и я к ней привык.
- А Елена Хасановна? - зачем-то продолжал он неприятный для прокурора разговор. Но прокурор неожиданно улыбнулся:
- Елена Хасановна получила повышение. Она теперь работает в прокуратуре города.
"Вот молодежь, - подумал следователь с грустью, - ушла и даже "до свидания" не сказала"
Разговор с прокурором длился не меньше часа. Он попросил, чтобы следователь рассказал ему о себе. Они нашли много общих знакомых. И уже через несколько минут разговаривали непринужденно, словно знали друг друга много лет, однако не выходя за рамки субординации. Затем следователь доложил о делах, находящихся у него в производстве, в том числе об исчезновении Смельницкой, об этом он  рассказал очень аккуратно, осторожно подбирая слова. К его удивлению, прокурор не высказал какого-то особенного интереса к этой теме, просто предложил более интенсивно продолжать поиски.
Часов в восемь вечера в кабинет следователя заглянул оперативник. Казалось,  этот человек работает круглые сутки, никаких других интересов у него нет. Но это было не так. У него была хорошая семья: жена, тоже юрист ( работала юрисконсультом на фирме) и сын, страстный компьютерщик. Он увлекался программированием новых компьютерных игр, что отцу не очень нравилось: он бы хотел, чтобы сын тоже стал юристом, однако наши мечты не часто совпадают с мечтами наших детей.
- Банкиры вышли на Троекурова, - едва поздоровавшись, сказал оперативник. - Правда, у них трое подозреваемых. Сейчас они обрабатывают одного из них. Но у Троекурова сосем мало времени. Ему срочно нужно скрыться, а у него подписка о невыезде. Надо с ним решать.
- Я сегодня вынесу постановление о прекращении его дела. У нас против него по факту незаконного проникновения в жилище ничего нет. Отпечатки пальцев и показания свидетелей, видевших его у подъезда Смельницкой, говорят только о том, что они были знакомы, а это не преступление.
- Да, ничего другого добыть не удаётся. Парня жалко. Попал, как кур в ощип. Правда,  еще неизвестно, как прокурор на это посмотрит.
- Не знаю. Завтра ему доложу.
Но прокурор сразу же согласился со следователем. Он прекрасно понимал, что следователь возбудил дело только потому, что надо было выяснить, не имел ли Троекуров какого-либо отношения к исчезновению Смельницкой. Но данных об этом
получить не удалось.

Денис заволновался, получив снова повестку от следователя, но Павел его успокоил: никаких неожиданностей быть не может. Однако, неожиданность была и очень приятная. Следователь объявил ему о прекращении его дела и об отмене данной им  подписки о невыезде. Денис был счастлив.
Когда дверь за Троекуровым и его адвокатом закрылась, следователь набрал номер телефона и коротко сказал в трубку:
- С Троекуровым формальности завершил. Дальше ты сам знаешь, что делать.
Теперь следователю надо сосредоточиться, продумать тактику допроса Пятковского. Сегодня в пять часов он должен быть у следователя.
В первую минуту Пятковский разочаровал следователя. На экране телевизора он выглядел высоким и красивым, настоящем современным героем. А в жизни оказался среднего роста мужчиной с бледным усталым лицом, под глазами залегли глубокие тени. Но держался он самоуверенно, даже несколько развязно, что не сопрягалось с местом, куда он был приглашен. Как профессионал, следователь не придавал большого значения первому впечатлению, потому что оно совершенно исчезало после общения с человеком. Однако, как ни странно, именно первое впечатление позволяло выбрать верный тон разговора, наиболее эффективный в данной  ситуации.
- Добрый день, Борис Борисович, - пожалуй, слишком громко и энергично произнес вошедший. (Следователь отметил, что Пятковский заранее узнал его имя-отчество). - Вы меня изумили немало: зачем вдруг я понадобился следствию? В чем таком я провинился?
- Присаживайтесь, пожалуйста, дорогой Дмитрий Борисович. Очень рад с Вами познакомится, пусть и не в столь приятных обстоятельствах. Кстати, Вы успели пообедать? Может, кофе? Я бы и сам непрочь.
- Боже, какие нынче следователи! - бурно восхищался Пятковский. - Я представлял себе такого сурового желчного монстра, а здесь такой приятный человек!
Они выпили кофе, обсуждая репертуарную политику театров, засилье рекламы в телевидении и другие светские темы. Следователь убрал чашки со стола и впервые  взглянул проницательным взглядом в глаза Пятковского.
- А теперь, Дмитрий Борисович, я хотел бы Вас попросить, быть со мной откровенным. Речь идет об очень серьезных вещах.
Пятковский насторожился. Было видно, что он занервничал.
- Вы знакомы с Ириной Валериановной Смельницкой?
- Да, знаком.
- Давно?
- Давно, мы вместе учились в школе.
- А Вам известно, где сейчас находится Смельницкая?
- То есть, как где?
- В Москве, на курорте, на даче? Где?
- Я с ней общался недели две-три назад. Она была дома. Что-нибудь случилось? -  спросил он тревожно.
- Да, Дмитрий Борисович, случилось. Две недели назад Ирина Валериановна пропала. Ушла в отпуск и из отпуска не вернулась. Все мы очень обеспокоены. Может, Вы нам поможете?
- Конечно, но как?
- Вы ее знаете давно, нет ли у Вас каких-нибудь соображений на этот счет?
Пятковский задумался:
- Вы знаете, нет, ничего не могу придумать. Мне она ничего не говорила.
Тем временем, следователь достал автоответчик и включил его. "Ну что, сука, обобрала парня?"
- Вы узнаете этот голос, - спросил следователь.
Глаза Пятковского буквально вылезли из орбит:
- Что это значит? Откуда это у Вас?
- Это Ваш голос, Дмитрий Борисович?
- Да, это мой голос, но как это все понимать, черт возьми! - вдруг взорвался Пятковский.
- Это автоответчик Смельницкой. Вы записали это послание некоторое время тому назад.
- Да Вы с ума сошли?! Как я мог ей сказать такое?!
- Давайте разберемся спокойно. Если Вы не оставляли на автоответчике это послание, а голос, Вы признали, Ваш, то как это можно объяснить? Я, признаться, не нахожу объяснения.
- Постойте, мне, кажется, я что-то припоминаю. Пожалуйста, включите еще раз. - Да, точно. Это первоначальный текст сценария к одному сериалу 
- То есть как? Теперь уже я ничего не понимаю. Объясните, сделайте милость.
- Понимаете, наш сценарист исписался совершенно. Столько сериалов накрапать. И последнее время некоторые наши актеры  вместе со сценаристом придумывали разные варианты, у кого лучше получится. Некоторые куски текста  записывали на аудиокассету.
- Постойте, Вы хотите сказать, что  на автоответчике записан текст одной из сцен сериала. Кто же мог это сделать?
- Вот этого я понять не могу.
- А кассета могла попасть к Смельницкой?
- Конечно. Мы давали ей кассеты, имеющие отношение к уголовным делам. Она была нашим юридическим консультантом. Но только кто мог над ней так странно подшутить? Я просто теряюсь в догадках.
- Но в послании дан номер счета в известном офшорном банке. Это тоже выдумка?
- Нет, счет реальный. Наши актеры имеют там счета, куда мы переводим премии и другие неучтенные поступления. И я в шутку дал номер своего счета.
- Ну Вы отчаянный человек, а если Вас ограбят?
- Ограбить не смогут, а вот перечислить какие-то деньги могут запросто. У нас уже так было. Мы как-то в одном сериале дали подлинный номер счета, и что бы Вы думали, какие-то психи перевели на этот счет приличную сумму. Шальных денег в стране немерено, куда их деть, некоторые просто придумать уже не могут. Вот и швыряют направо и налево. Я только одного не понимаю, причем тут Смельницкая?            
          

ГЛАВА 15.

Собравшись у Павла, друзья  самозабвенно пировали, отмечая грандиозную победу Павла и Дениса. Они были уверены, что это результат их правильной стратегии. Всех радовало также сообщение Дениса, что прокурорша жива, хотя и раньше они в этом  не сомневались. И страшно интриговало его новое знакомство.
Дениса же несколько удивляло и огорчало, что Ада так ему и не позвонила. Наверное, обиделась, что он ушел, не попрощавшись.
Но как быть с Пятковским, мнения разделились. Миша считал, что нужно прекратить свое самодеятельное расследование, а Денису просто про Ирину забыть. Жива и слава богу. Но Руслан и Лева предлагали поехать к Пятковскому и поговорить с ним начистоту. Решение так и не приняли.

Утром Денис, как всегда, вышел на пробежку. Едва он закрыл дверь парадного, как к нему подошел  неприметного вида мужчина и тихо сказал:
- Денис, банкиры тебя засекли. Тебе нужно срочно скрыться. Иначе тебя убьют или заставят работать на себя. Банкиры таких проделок не прощают. И еще: свои проблемы по телефону и  в собственной квартире не обсуждай.
Не дожидаясь, когда Денис придет в себя, незнакомец скрылся.
Сердце Дениса лихорадочно забилось. Он поспешно оглянулся, но ничего подозрительного не обнаружил. Двор жил собственной жизнью: шумела ребятня, лаяла собака, щебетали мамаши, прогуливающие детей. И, казалось, что это было самое безопасное место на всей земле.

Их бригада состояла из трех человек. Все трое были хорошими профессионалами: двое - бывшие сотрудники уголовного розыска, уволенные на пенсию по выслуге лет, хотя, конечно они были еще вполне нестарыми, и энергия в них так и кипела, третий - хорошо знал компьютер. Перед ними поставили трудную задачу найти грабителя. Обещанная премия была прекрасным стимулом. Если же им удастся найти деньги, премия увеличивалась на порядок.
Они получили информацию (конечно, небесплатную, но очень ценную), что такую чистую работу в Москве могут сделать только три человека: Боровский, Глухов и Троекуров. Они начали тщательную разработку каждого. Боровский отпал сразу так как оказалось, что он уже год находится в США, читает там кому-то  лекции. Достать его в Америке им пока было не под силу. Они долго возились с Глуховым, и у них появились веские подозрения, что это может быть он, нужно были только с ним хорошенько потолковать. Но шеф, узнав о ком идет речь, сразу воспротивился этому допросу, так как не захотел связываться с отцом Глухова, известным и очень экстравагантным политиком. Остался последний подозреваемый, Троекуров.
Некоторое время они за ним наблюдали, пытаясь понять его образ  жизни. Но никакой системы не обнаружили. Единственное, что он делал ежедневно в одно и то же время - это утренняя пробежка трусцой. Установить, где он бывает, было очень трудно, так как он ездил на общественном транспорте, и тащиться у него на хвосте было опасно. Только однажды он завел свою старую колымагу, да и то неудачно: машина отказалась сдвинуться с места. Это всех троих озадачило: невозможно представить, чтобы спец, гробанувший три миллиона, пусть даже очень осторожный и расчетливый, не купил себе хотя бы скромную, но дееспособную машину.
Однажды, когда он куда-то уехал на метро, они тщательно осмотрели его квартиру. Это была большая профессорская квартира, обставленная старой добротной мебелью с множеством книг по математике, большой библиотекой художественной литературы. На стенах висели модные в советское время эстампы и чеканка и одна довольно приличная картина. Никаких новых приобретений не наблюдалась. Они перебрали огромное количество бумаг на письменном столе и ящиках, но ничего полезного для себя не нашли. Компьютерщик изучил жесткий диск его компьютера, результат был также нулевой. Денег в квартире не было. Они нашли сберкнижку, на которой красовались чуть больше трех тысяч руб. В общем разработка Троекурова ничего не дала, по-видимому руки нагрел  все-таки Глухов. Осталось последнее - допросить Троекурова. На всякий случай в его квартире они поставили два "жучка" - на кухне, прикрепив его к столу, и в телефоне.

Он вышел из дома, одетый в коричневые шорты, на ногах разношенные кроссовки и коричневые носки,  и неторопливой трусцой устремился в сторону Парка Победы, высокий, темноволосый, спортивный. Дорогу ему преградил старый видавший виды "мерседес". Машина стояла во дворе посреди дороги, багажник был открыт и рядом суетились двое мужчин атлетического сложения. Он замедлил бег, выбирая, с какой стороны обежать машину.
- Добрый день, - вежливо поздоровался один из мужчин.
- Добрый день, - удивленно ответил Денис.
И тут вежливый мужчина стремительным движением опрокинул его в багажник. В мгновение ока крышка багажника защелкнулась, и машина рванулась с места.
Денис не произнес ни звука. Больно ударившись о дно багажника, он, видимо, на какое-то время потерял сознание. Очнувшись,  долго неподвижно  лежал в полной темноте. Дышать было тяжело. Постепенно глаза привыкли, и он стал различать находящиеся в багажнике предметы.  Стараясь успокоить дыхание, он лег поудобнее, перевернувшись набок. Под рукой ощутил какой-то инструмент, кажется, домкрат. С помощью домкрата без всякой надежды на успех попытался  открыть багажник, ничего не получилось. Он шарил рукой  вокруг себя, пытаясь найти что-нибудь полезное. Неожиданно рука наткнулась на что-то холодное и плоское. Он поднес находку к  глазам: вроде похоже на перочинный  нож. Тщательно ощупал его и понял, что это действительно  перочинный нож. Зачем он  валялся здесь в багажнике, непонятно, но то, что он, совершенно безоружный, нашел нож, показалось хорошим предзнаменованием. Он сразу почувствовал себя лучше, он почти успокоился. Нож он спрятал в кармане шорт.
Сомнений не было, он попал в лапы к банкирам. Конечно, некоторое время тому назад его предупредили, что надо скрыться. Но куда он мог скрыться: ни денег, ни родных. Правда, у его матери были родственники где-то в Приморье, но уехать к ним, предварительно не списавшись, не получив их согласия на приезд, было невозможно. В глубине души он ждал этого момента, так и не приняв никакого решения. Теперь, лежа в темноте в багажнике, он старался представить, что они будут с ним делать, и дал себе страшную клятву не признаваться ни при каких обстоятельствах. "Признание мне не поможет, а только усугубит мое положение: деньги-то я вернуть им не смогу".
Сколько времени они везли его в багажнике, он определить не мог, это было бесконечно долго. Тело его онемело, он задыхался, иногда казалось, что живым  он не доедет. Неожиданно он почувствовал, что машина остановилась, яркий свет ударил  в глаза. Мужик, запихнувший его в багажник, наклонился над ним и беззлобно спросил:
- Ну, ты как, жив? - и помог выбраться наружу.
Первые слова он смог выдавить из себя, только когда почувствовал под ногами твердую почву:
- Что вам нужно ? - хрипло спросил  он, и не узнал своего голоса.
- Сейчас все узнаешь, - лаконично ответил мужик, - Пошли.   
Быстрым взглядом он окинул место, куда его привезли. Это был большой огороженный металлической сеткой участок с похожими на бараки разбросанными в беспорядке домиками. Асфальтированная дорожка вела к одному из них. Перед бараком стояла скульптура пионера с горном в руке. Кругом все заросло  бурьяном и неопрятным кустарником. Он понял, что когда-то, при социализме, здесь был пионерский лагерь. Теперь территория выглядела безжизненной, точно злые темные силы извели всех пионеров. Впрочем, так оно и было. Теперь, вместо пионеров, здесь нашли приют какие-то странные личности.
Захватившие его мужики (их было трое) подошли к бараку, и один из них, вынув из кармана связку ключей, не без труда открыл железную дверь. Дверь распахнулась, тяжело стукнувшись о стену барака.
- Ты поосторожней. Окно можешь разбить, - недовольно пробурчал самый здоровенный из них. Тот, который открывал, не обратил на замечание никакого внимания.
- Заходи, - слегка подтолкнул он в спину Дениса.
Денис вошел  внутрь  барака, нерешительно остановившись на пороге. Перед ним был длинный коридор, слева - зарешеченные окна, справа - несколько дверей.
- Куда идти- то?
- Вперед.
Денис двинулся вперед по коридору, остальные шли сзади. Когда он поравнялся с одной из дверей, шедший за ним приказал:
- Поворачивай направо.
Денис толкнул  дверь и очутился в небольшой комнате. Мебели в комнате почти не было: у окна -  обшарпанный письменный стол, у правой стены - несколько старых стульев. Тот, который сопровождал Дениса, взял один из стульев и поставил на середину комнаты:
- Садись.
Денис сел на шаткий стул, остальные уселись напротив. Теперь он смог их хорошо рассмотреть. Два мужика походили друг на друга, как близнецы: оба атлетического сложения с крупными коротко остриженными головами,  маленькие цепкие глаза  и тонкие неприятные рты. Но один из них был повыше и выражение его лица было более жесткое, агрессивное. Третий был гораздо моложе "близнецов",  небольшого роста, худой, болезненного вида. Все трое - в джинсах и синих майках. Некоторое время они молча смотрели на Дениса, как бы изучая его. Потом тот, что пониже ростом, спросил:
- Ты - Троекуров?
- Да.
- Где деньги? - грубо заорал  высокий,  -  Куда ты их дел?
- У меня нет денег. На книжке есть три тысячи, - вспомнил Денис. - А с собой нет ни копейки.
- Ах ты, гаденыш, придуриваться вздумал, - орал высокий, - Щас я тебе мозги прочищу! - и он выразительно поднял свой огромный кулак.
- Постой, - тот, что пониже, недовольно посмотрел на высокого, и обращаясь к Денису продолжал: - Ты же понимаешь, о каких деньгах идет речь. Я тебе советую все рассказать сразу. Мы от тебя не отстанем, пока не узнаем правду. И если будешь врать, это действительно может плохо кончиться.
- Но я говорю правду, я не знаю, о каких деньгах вы говорите.
- Ты украл три миллиона. Неужели ты думаешь, что тебе это пройдет даром? Ты что, такой тёмный дурак?
- Я не брал никаких миллионов. Можете придти ко мне домой и вы увидите, что денег я не брал. У меня даже машины нет, и вообще нет ничего, кроме того, что осталось от родителей. Зачем мне нужны ваши миллионы?
В этот момент зазвонил мобильник одного из "близнецов", того, что пониже. Он поспешно вышел в коридор. Разговор длился недолго,  и, вернувшись, в комнату он сказал:
- Ребята, нас вызывает шеф. - И, повернувшись к Денису, добавил: - А ты побудешь здесь денек-другой, подумаешь на досуге и, может, вспомнишь, куда делись деньги.
Они вышли из комнаты и повели Дениса по коридору вглубь дома.  Остановившись у маленькой двери, закрытой снаружи на большой крючок, они   втолкнули туда Дениса. Маленькая полутемная  кладовка, не более двух метров в длину и столько же в ширину, совершенно пустая, с грязным замусоренным полом.
- Вот здесь посидишь и подумаешь, -  и он услышал, что  дверь заперли на крючок.
- А как же в туалет, - в отчаянии закричал Денис и застучал кулаками в дверь. Дверь распахнулась, и тот, что повыше, с грохотом  швырнул  на пол  цинковое ведро:
- На, сри. - И дверь снова захлопнулась.
Он слышал их шаги, лязг захлопнувшейся двери, а затем наступила неправдоподобная тишина. Ему показалось, что он оглох: ниоткуда не доносилось ни единого звука.
Теперь  он отчетливо осознал весь ужас своего положения. Они не оставили ему ни стакана воды, ни куска хлеба, они лишили его возможности спать. Если он ничего не скажет, они просто уморят его голодом. Нет, так просто он не сдастся. В нем всегда присутствовало юношеское убеждение, что безвыходных положений не бывает. Он обошел свою пыточную камеру, осмотрел стены, маленькое оконце высоко над полом Через такое отверстие он не пролезет. Подошел к двери, ощупал ее, потряс. Дверь была тонкой, ходила ходуном. Выбить ее труда не составляло. Но что это даст. Выйти из дома он не сможет: входная дверь - железная, заперта на три замка, на окнах - решетки.
Кроме того, выбитая дверь спровоцирует его тюремщиков на более жесткие условия его содержания. Он снова подошел к двери, потряс ее. Если на нее надавить, то появляется довольно большая щель. Был бы нож… И тут он вспомнил: перочинный нож, который он нашел в багажнике, лежал в кармане его шорт! Дрожащей рукой он вынул нож и раскрыл его. Лезвие было довольно длинным. Он просунул нож в щель и почувствовал, что нож коснулся крючка. Сердце взволнованно застучало. Он вынул нож из щели и отошел от двери, пытаясь вернуть хладнокровие. "Не торопись, - сказал он себе, - Думай". Если он сумеет открыть дверь, это не намного лучше, чем если он ее выбьет. Они запихнут его куда-нибудь еще пострашнее. Вот если бы удалось снова закрыть ее, попробовать снова накинуть крючок. Тогда им не придет в голову, что он выходил из пыточной. Он снова закружил  по кладовке, пытаясь найти какую-нибудь веревочку, зацепив которой за крючок, можно накинуть его в гнездо изнутри. Но пыточная была пуста, только грязь и мелкий мусор на полу. Он почувствовал, что очень устал и  страшно голоден, он не ел сегодня ни крошки. Он опустился на корточки, привалившись спиной к стене, сесть на пол он не решился. Некоторое время он сидел у стены, его мозг лихорадочно работал. Не может быть, чтобы во всем доме он не нашел обрывка веревки или проволоки. Надо рискнуть. И он рискнул. Осторожно просунул нож в щель, дотянулся лезвием до крючка, зацепил его и тихонечко поднял вверх. Дверь распахнулась. Денис выскочил в коридор и, забыв об опасности, ликующе закричал "ура". Тысячу раз прав был царь Мельхиседек: когда ты чего-нибудь желаешь очень сильно, вся Вселенная помогает тебе этого достигнуть.
Коридор был залит ярким солнцем. Денис помчался вперед, с шумом открывая по дороге двери, одну за другой.  Это были грязные комнаты, заставленные развалившейся мебелью. Было видно, что в них давно никто не заходил.  Но одна комната оказалась почище остальных, и даже сносно меблированой: диван, замызганный, но целый, стол, пара стульев. А в конце коридора он нашел туалет и самую настоящую кухню: газовая плита, мойка для посуды, стол, над которым висело несколько полок, несколько табуреток. Он открыл кран, и к его радости  водопровод  исправно работал.          
На полках он обнаружил нехитрую посуду: маленькую кастрюлю, пару тарелок, несколько алюминиевых ложек и вилок.  Были даже кое-какие продукты: серые макароны, грузинский чай, немного сахара и соли. Для кого все это было припасено, он никогда не узнал. При виде всех этих богатств, Денис был вне себя от радости. Наверное только Робинзон испытывал подобные чувства, когда сделал свою первую находку на берегу океана.
Денис достал кастрюлю, налил воды  и поставил на плиту. И тут он вспомнил про спички. Неужели он не найдет спичек? Он облазил все уголки кухни, но спичек не было. Его разочарованию не было границ: голодному показали кусок хлеба, а он оказался муляжом! Денис снова вышел в коридор и  направился в комнату с диваном. Там жили люди и, может быть, они оставили там спички. Спичек не было. Но зато в столе он нашел зажигалку. С замиранием сердца он попытался ее взбодрить, и, о чудо! Зажигалка  заработала. Поев макарон и выпив сразу несколько стаканов чая, Денис лег на диван и заснул мертвым сном.


ГЛАВА 16

Первым узнал об исчезновении Дениса Миша. Они договорились созвониться вечером, но телефон Дениса не отвечал. Не ответил телефон и рано утром. Обеспокоенный Миша примчался к Денису на квартиру, однако дверь ему никто не открыл.  Стало ясно, что предупреждение неизвестного мужчины сбылось.
Миша вышел во двор, в котором, как всегда, бурлила жизнь. Мальчишки бегали с "шашками наголо", преследуя бандитов и шпионов.
- Мальчик, - остановил он одного из них, - вы с ребятами вчера здесь играли?
- Играли.
-  А ничего необычного не заметили?
-Нет. Ой, правда Лешка заметил, как одного бегуна в багажник  засунули.
- Да что ты! Позови-ка Лешку, пусть расскажет, это интересно.
- Лешка-а! - заорал мальчик. Лешка появился мгновенно, как из-под земли.
- Чего?
- Расскажи дяденьке про вчерашний случай. Лешка радостно оживился:
- Мне никто не верит, а я точно видел.
- И что же такое ты видел?
- Приехал во двор старый "мерседес" и остановился почти напротив парадного.
Шофер открыл крышку багажника и стал чегой-то искать. А тут из парадного вышел дяденька в шортах. Его шофер стал спрашивать, а когда дяденька к нему подошел, он как толкнет его в багажник, крышку захлопнул и уехал.
- А ты не заметил номера машины?
- Нет. Он был такой грязный, что не разглядишь.
- А как шофер выглядел? На кого похож?
- Он такой толстый, на борца похож.
- А волосы какие, не заметил?
Мальчик задумался: - Волосы такие короткие, ну, ежик.
- А еще кто-нибудь был в машине?
- Не знаю.
В это время к Мише подошла мама Лешки:
- Что случилось? О чем разговор? -  Мальчики наперебой стали рассказывать о происшествии.
- Ах вот вы о чем! Глупости все это, я ничего такого не видела. Да если бы взрослого человека пытались похитить, он бы знаете какой крик поднял, здесь же народу полно, но никто не кричал.
Однако у Миши сомнений не было: Дениса похитили.
Борис Борисович уже заканчивал свой еженедельный прием граждан, когда к нему в кабинет вошли четверо взволнованных молодых людей.
- Молодые люди, по одному, пожалуйста.
- Мы все по одному вопросу, - выступил вперед  молодой человек, лицо которого показалось следователю знакомым. В следующую минуту он вспомнил, что это адвокат Троекурова, и сразу понял, о чем будет разговор.
- Что ж, присаживайтесь. Слушаю вас очень внимательно.
- Троекурова похитили, - сказал адвокат. И ребята подробно изложили все, что им было известно. Следователь слушал их не перебивая, не задавая никаких вопросов, его мысли казались далеко. Когда они закончили, следователь, обращаясь к адвокату, сказал:
- Мне тут кое с кем надо переговорить. Позвоните, пожалуйста, завтра.   
  Оставшись один, следователь сразу же связался с оперативником:
- Его похитили. Узнай, кто, и какие у них планы.
Затем он позвонил секретарю прокурора и попросил соединить его с Эриком Шалвавичем. Прокурор был занят, и новый секретарь, которую все называли Нателлочка, обещала это сделать сразу же, как только он освободится.
Следователь, заложив руки за голову, откинулся в кресле и вытянув ноги вперед, глубоко задумался. Если бы его спросили, почему вдруг его, ежедневно видевшего много горя и несправедливости, вдруг взволновала судьба Троекурова, он бы едва ли смог ответить. Но то, что он узнал от ребят, оставило в душе горький осадок.
Этот необычайно талантливый юноша, жизнь которого, по существу, только начиналась, уже успел пережить больше, чем другой за всю свою жизнь. Как причудливо складывается иногда человеческая судьба, и чем неординарнее личность, тем сложнее и зачастую печальнее складывается судьба. 
Звонок телефона вывел его из задумчивости. Это была Нателлочка.
- Борис Борисович, соединяю Вас с Эриком Шалвавичем, - милым голоском проворковала она.
- Добрый день, Эрик Шалвавич, я не очень оторвал Вас от дел.
- Добрый день, Борис Борисович, всегда Вам рад. Слушаю Вас.
- По правде сказать, такой вопрос по телефону не обсуждается, но он не терпит отлагательства. Речь идет о Троекурове.
- Да, отлично помню. Так что же случилось?
- Вчера утром он был похищен у своего дома во время утренней пробежки. По оперативным данным, это сделали люди  известных Вам банков, подозревающих его в компьютерном хищении трех миллионов долларов.  Куда его отвезли и какие у похитителей планы, пока установить не удалось.
- Вы уверены, что это люди именно из этих банков?
- На данный момент другой информации нет.
- Вы считаете, что Троекуров не имеет отношения к этому хищению?
- Возможно, если он и участвовал в этой афере, то не по своей инициативе и не для себя, а для того, кому он не смог отказать.
- Вы имеете в виду Смельницкую?
- Исключить этого я не могу. 
  - Ну, что ж продолжайте оперативно-розыскную работу, и держите меня в курсе дела.

Закончив разговор, прокурор набрал новый номер телефона, и когда ему ответили, заговорил по- грузински:
- Здравствуй, Вахтанг, это Эрик. Ты можешь сейчас со мной разговаривать?
- Эрик! Здравствуй, дорогой! Давно не звонил, совсем забыл своего родственника.
- Твои люди, Вахтанг, похитили вчера утром Троекурова. Ты знаешь об этом?
- Троекуров - вор. Он ограбил три банка, украл три миллиона долларов.
- Но ни один из банков, в том числе и твой, Вахтанг, не обратился, как это положено, в правоохранительные органы, а занялись самосудом.
- Почему самосудом, Эрик, дорогой? Какой самосуд? Мы просто поговорим с ним и отпустим с миром.
- Да он не скажет вам ничего. Он это сделал для любимой женщины и скорее умрет, чем ее выдаст.
-  Слушай, Эрик, ты меня пугаешь. Для Смельницкой что ли?
- Не знаю я имени этой женщины. Но знаю другое: отпусти парня, Вахтанг, не вводи в грех. Мы сами займемся им, как только получим от Вас официальное обращение о хищении.
- Ладно, Эрик, сейчас распоряжусь. Но ты пообещай мне, если что узнаешь о Смельницкой, позвони. Очень тебя прошу. Ты же знаешь мою беду, позвони, хорошо.
- Позвоню, обещаю. 

 
ГЛАВА 17.

Денис открыл глаза, не понимая, где находится. Он лежал на продавленном диване, а над ним нависал темный грязный потолок. Но уже в следующее мгновение он вспомнил о своих похитителях и поспешно вскочил на ноги. На часах было около четырех: "Дня или утра?" - подумал он. В комнате были довольно темно. Шпалеры зарослей деревьев и кустарника закрыли окна зеленым занавесом. Зато в коридоре сияло солнце, на оконных решетках прыгали щебеча юркие птички: "Дня", - понял он, не зная, как к этому отнестись. Тело ныло, душа чувствовала то же, что и тело.
- Так, - сказал он себе, - Нечего киснуть, надо чем-то заняться.
Он окинул взглядом солнечный радостный коридор и сразу понял, чем. Сегодня утром эти кретины не дали ему побегать. Что же мешает ему сделать это сейчас? Он открыл форточки, внутрь хлынул горячий ароматный воздух, снял майку, шорты, оставшись в одних плавках. Он бегал по длинному коридору барака не менее часа, потом несколько минут приводил дыхание в норму, сделал несколько упражнений на растяжку и закончил известным упражнением йоги от депрессии - "поза смеха". Когда его громкий хохот наполнил солнечный коридор, он почувствовал освобождение от страха, энергия и силы снова вернулись к нему. Вымывшись под холодной струей кухонного крана, он полностью пришел в себя. Разогретые без масла серые макароны были необыкновенно вкусными, а такой крепкий сладкий вкусный чай он не пил еще никогда.
Теперь, не торопясь, он начал строить планы своего освобождения. Он еще раз тщательно осмотрел кладовку. Свет через открытую настежь дверь осветил стены кладовки, и он заметил у самого входа дверцу стенного шкафа. Ручки у дверцы не была. Перочинным ножом он сумел ее открыть. Шкаф был заполнен разным пионерским барахлом: ватные матрацы, рваные простыни, две неизвестно чем набитые подушки, несколько грязных, словно ими мыли полы, пионерских галстуков. В углу шкафа валялся горн и кем-то продранный барабан. Это были трофеи победителей, символизирующие, что с пионерами покончено раз и навсегда.
После некоторых раздумий он решил, что спать ляжет в кладовке. Надо полностью быть готовым к их приезду. Налив в ведро, оставленное для него длинным близнецом, воды, он вымыл остатками пионерских простыней пол, положил на пол тщательно протертые влажной тряпкой два матраса и две подушки, третий матрас он подготовил на случай, если ночью будет холодно, в качестве одеяла. Когда он улегся на сооруженное ложе, то понял, что оно гораздо удобнее продавленного дивана. Воду из ведра он выливать не стал, как доказательство его суточного пребывания в пыточной камере.
Он проснулся ранним утром, чувствуя, что выспался довольно прилично. Взглянув на часы (было без чего-то семь) он решил, что попить чаю до их приезда безусловно успеет. Он поставил чайник, а сам принялся убирать матрацы и подушки  - следы своего комфортного ночлега.
Он напился чаю, вымыл и убрал посуду, на всякий случай положил на место зажигалку и стал думать, чем бы ему заняться.
Вдруг он отчетливо услышал шум подъезжающей машины. Опрометью бросился он к кладовке, лихорадочно пытаясь изнутри запереть дверь на наружный крючок.  Но то, что у него получалось с первого раза, сейчас сделалось невозможным. Руки  в спешке не слушались, поставленный вертикально крючок, никак не хотел опускаться в гнездо. Он уже слышал, что входную дверь кто-то отпирает ключом. В отчаянии вновь и вновь безуспешно пробовал запереть кладовку. И когда входная дверь с глухим стуком  отворилась, непослушный крючок, наконец,  запер его.
Он с удивлением вслушивался в приближающиеся шаги: по коридору шел явно один человек. Где же остальные? Он поспешно лег боком на голый пол, прижав согнутые ноги к груди, словно младенец в утробе матери, и закрыл глаза. Шаги приблизились к кладовке и дверь тотчас распахнулась.
- Денис, Вам плохо? -  услышал он незнакомый мужской голос. Он не отозвался. Человек нерешительно приблизился к нему, и он почувствовал легкое прикосновение руки ко лбу.
- Что с вами, Денис? - Человек был явно обеспокоен. Денис медленно открыл глаза. Перед ним на корточках сидел третий похититель, тот, что небольшого роста, который во время допроса не сказал ни слова, а просто с жадным любопытством смотрел на него. Денис сел, прижавшись спиной к стене:
- Да, что-то мне нехорошо, - тихо ответил он.
Парень вскочил на ноги и, указывая на лежащую на полу сумку, с сочувствием сказал: 
- Это от голода и жажды. Я привез Вам поесть. Вот увидите, Вам сразу станет лучше. Он протянул Денису руку, помогая подняться.  - Пойдемте.- И  повел его к кухне.
На кухне он выложил на стол свои припасы: банку растворимого кофе, пиццу, два апельсина.
- Здесь есть вода, есть газ, - рассказывал он Денису: - Я сейчас сварю кофе.
Денис был смущен. Он испытывал неприятное чувство, будто он обманул этого парня, который всячески хочет ему помочь. Между тем парень шарил по всем углам, не находя спичек:
- Фу-ты, чёрт, а спичек-то здесь нет. Как же быть? - Он был очень разочарован.
Денис не мог придумать, как ему помочь. Наконец, он решился:
- Да, жаль. А не поискать ли нам спички в комнатах? Вдруг там случайно оставили.
Парень был  рад, что Денис заговорил.
- И правда, давай посмотрим.
 Денис первым вошел в комнату с диваном:
- Смотри, здесь явно кто-то жил. Давай поищем здесь.
Они начали обшаривать комнату. Денису хотелось, чтобы зажигалку нашел парень. Но тот никак не мог догадаться влезть в ящик стола. Пришлось это сделать Денису:
- Ура, я зажигалку нашел, - сообщил он парню.
Тот страшно обрадовался:
- Да ты во всем талант, - засмеялся он.
Через полчаса они блаженно пили крепкий кофе, ели горячую пиццу и чувствовали друг к другу доброе расположение.
- Я всю ночь не спал, - рассказывал Слава ( так он представился) - все думал, как ты там один на голом полу, без света, без еды, без воды. Ужас. Утром, решил приехать пораньше. Ребята приедут часам к двум, я думаю. Они, конечно, будут страшно недовольны, да что они мне сделают? Я от них независим: они сыщики, а я программист. Я им не подчиняюсь.
- Ты программист и занимаешься этим? - изумился Денис.
- "Этим" я не занимаюсь. Просто наш гендиректор мне поручил проверить твой компьютер и поговорить на профессиональные темы. Тебя же подозревают в компьютерном грабеже.
- Почему они решили, что это сделал я? Разве мало на свете программистов?
- Программистов-то много, но таких, как ты, единицы. Я о тебе знаю давно. Всегда мечтал с тобой познакомиться. Поэтому и согласился принять участие в операции. Я знаю, грабитель - не ты. Уверен, что уже сегодня все благополучно разрешится.
- А я не уверен. Они будут меня пытать голодом и холодом, чтобы вырвать признание, и я могу не выдержать. Они могут меня убить. Могут заставить взламывать коды тех, куда захотят проникнуть. В общем, бесплатная золотая рыбка.
Слава задумался. Он понимал, что то, о чем говорил Денис, не было  фантазией, это было страшной реальностью. Такого специалиста не отпустят - это точно. Сделают из него раба.
- Знаешь, - сказал он, - мы, программисты, должны помогать друг другу. Бери мою машину и уезжай. Я живу на Юго-Западной, приедешь туда, поставь машину на стоянке у здания РАО ЕЭС, ключи отдашь охраннику, а сам на метро поезжай, куда хочешь, только не домой. Тебя там найдут сразу. Да, и ещё: мы поставили в твоей квартире два жучка, один прикрепили на кухне к столу, и один - в телефонной трубке.
Но на эти последние слова Денис не обратил внимания.
- Да ты что? Как я могу уехать? Тебе этого никогда не простят. Я на это никогда не соглашусь.
- Не волнуйся. Они об этом никогда не узнают. Ты запрешь меня в кладовке, а я расскажу, что ты меня туда запихнул насильно.  Ты парень спортивный, со мной тебе справиться ничего не стоит. Так что они мне поверят без проблем. Вот тебе моя визитка, позвони мне, ладно. Может когда встретимся. Я хотел бы у тебя многому поучиться.
Они быстро убрали кухню. Затем зашли в кладовку, и Денис сказал:
- Вот тебе нож. Если захочешь выйти отсюда, откинешь крючок с помощью ножа.
Они крепко пожали друг другу руки.
- Спасибо тебе, друг, - сказал Денис на прощанье.

О, беззаботная молодость! Он совершенно не думал, куда  поедет в шортах и без денег, ведь домой он поехать не мог. Его душа ликовала, он был свободен. Машина, японская "хонда", летела легко, как птица. Сияло солнце, с обеих сторон зеленые поля сменялись березовыми рощицами и еловыми лесочками. На горизонте виднелись нелепые строения, называемые почему-то особняками и виллами. Иногда его обгоняли невменяемые джипы.   
Эту машину, мчащуюся навстречу по другой стороне дороги, он заметил еще издалека. Наверное, потому, что кажущаяся старой колымагой, она летела, совсем не по чину, на большой скорости. Когда их машины поравнялись, невесть куда спешащая машина притормозила, и он с ужасом увидел на переднем сидении "близнецов". К счастью для него, они о чем-то спорили, не обращая никакого внимания на проезжающие машины.   
"Близнецы" спешили. Шеф распорядился освободить парня и не трогать его больше. "Мы ошиблись, это не он", - так лаконично он объяснил свое решение. "Близнецам" было в сущности наплевать, что парня придется отпустить, но их волновала судьба гонорара. Сколько заплатит шеф за работу. Они уже выполнили большую часть работы, и не их вина, что она не доведена до конца. Значит, с их точки зрения, шеф должен заплатить гонорар полностью, ну в крайнем случае 90%. Именно этот животрепещущий вопрос они обсуждали в машине, не заметив, что мимо них проехал их клиент. 
Они подъехали к бараку и неторопливо направились к дверям. Высокий вынул ключи, вставил один из них в замочную скважину, но ключ не поворачивался. Тогда он повторил операцию со вторым и третьим ключом. Всё - то же.
- Что за …… - грубо выругался он.
- Дай-ка я, - отобрал у него ключи тот, что пониже. Но результат не изменился.
Тогда высокий, оттолкнув товарища, схватился двумя руками за ручку двери и рывком потянул ее на себя. Дверь открылась, ударив высокого по лицу.
- Ах ты…! - в истерике матерился он. - Ты же вчера дверь не запер!
- Как  не запер?! -  взъярился тот.
И тут они услышали, что в глубине барака кто-то громко закричал и забил кулаками в стену. Но это был не их клиент, это был голос Славки. Они бросились к кладовке, отбросили крючок и с изумлением увидели, что там их соратник Славка .
Славка, ты?! - не веря своим глазам в два голоса закричали они, - А где Троекуров?
Они долго не могли успокоиться. Славка вновь и вновь  рассказывал им заготовленную легенду, а они, хотя и не подвергали ее сомнению, все никак не могли придти в себя. Что они скажут шефу? Теперь уж точно плакали  их денежки. И они с ругательствами накинулись на Славку. 
- Ты знаешь, что ты наделал, сволочь, -  кипятились они, - Шеф велел его отпустить. Это не он украл деньги. А что мы теперь шефу скажем? Да он теперь нам ни копейки не заплатит.
- Он не виноват? Я так и знал! Разве может классный программист воровать? - Славка был доволен. - А шефу мы скажем вот что: мол, он не захотел ехать с нами и уехал на попутке, а насильно в нашу машину его посадить мы не решились, Вы же велели его освободить. Вот и все.
Предложение Славки понравилось. Все успокоились. Потом начали хохотать, вспоминая, как ломились в открытую дверь.

Денису казалось, что он доехал до Москвы очень быстро. А там, в багажнике, он ехал целую вечность! Но об этом он не вспоминал. Выехав на проспект Вернадского, он без труда нашел нужную стоянку у здания  РАО ЕЭС и поставил там Славкину машину. По дороге он решил, что зайдет к своей новой знакомой Аде, которая жила здесь неподалеку, от нее позвонит друзьям, и они за ним приедут. Когда он подошел к ее дому, он вдруг осознал, что ее может не быть дома. Что тогда ему делать?  Он поднялся на пятый этаж и позвонил в дверь ее квартиры. Но ее и вправду не было. Он вышел из парадного, осмотрелся. Невдалеке виднелся парк. Вот место, где он подождет Аду. Кстати, ему надо подумать, где "залечь" на некоторое время. Он подбадривал себя, как мог. Все идет замечательно, а Аду он спокойно подождет в парке. Ему спешить некуда. Он бродил по дорожкам парка, заполненного, как его двор на Кутузовском, мамами с детьми. Нет ничего более успокаивающего, чем детские голоса.
В 6 часов он снова направился к Аде. Без всякой надежды позвонил в дверь, но дверь с готовностью распахнулась, и Ада в голубом халатике и в тапочках на босу ногу  появилась на пороге. Она с нескрываемым изумлением уставилась на одетого в не первой свежести майку и шорты Дениса. Но он не мог не заметить радостный блеск в ее глазах.
- Ты?! - воскликнула она, не замечая, что перешла с ним  на "ты", - Что-то случилась?
- Нет, все в порядке, - заверил Денис, счастливый, что наконец-то он сможет войти в дом. - Я все тебе расскажу и очень подробно, но сейчас мне нужно вымыться. Ты позволишь?
- Конечно, - неуверенно ответила она. - Сейчас принесу чистое полотенце. Тебе ведь нужно во что-то переодеться. Махровый халат подойдет?
Он был согласен на все. Горячий душ доставил непередаваемое наслаждение. Как все-таки хорошо, чёрт возьми, жить на свете! 
Когда он вышел из ванны, упакованный в Адин халат, она не могла удержаться от хохота: халат едва закрывал колени, а рукава едва дотягивались до локтей. Денис взглянул в зеркало   и увидев в нем свою комическую фигуру,  захохотал с нею вместе.
Потом она кормила его обедом, удивительно вкусным. Ему было стыдно, но он все ел и ел и не мог насытиться.  Он рассказывал ей о своих приключениях, о побеге из заточения, о том, как встретил по дороге своих тюремщиков, а она не могла понять, как обо всем этом можно рассказывать так весело и беспечно. Когда, наконец, они встали из-за стола, он сказал, взяв ее за руку:
- Спасибо, Адочка, все было так вкусно. Можно мне поцеловать тебя?
- Правду говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через  желудок, - смеялась Ада, подставляя Денису щеку.
Но губы Дениса, скользнув по щеке, прильнули к ее губам. Она легонько оттолкнула его и выскользнула из его объятий.
- Прости меня, Адочка, я немного забылся,  - смущенно пробормотал он. Но она, теперь уже сама приблизилась к нему, обвила его шею руками  и прижалось к нему нежным горячим телом.
Что это было? Волшебный сон? Прекрасная грёза? Кусочек рая на земле? Он не мог бы на это ответить. Она лежала рядом с ним, устремив на него свои светлые колдовские глаза. Она обнимала и нежно ласкала его. Она что-то шептала ему на ухо. Нет, никогда еще он не испытывал такой неги, такого погружения в мир любовных переживаний. "Давно я ждала тебя", - говорило все ее существо. "Давно я ждал тебя", - отвечал ей его немой взгляд.

Вахтанг позвонил Эрику Шалвовичу поздно вечером домой.
- Здравствуй, дорогой, - как всегда бодро начал Вахтанг. - Я выполнил твою просьбу. Все в порядке, парень дома.
- Здравствуй, Вахтанг. Нет, дома он пока не появлялся. Его адвокат сегодня приходил к следователю, узнать, как идет розыск.
- Значит куда-нибудь забежал, дело молодое. И ты не забудь, Эрик, свое обещание. Мне очень нужно знать, где сейчас Смельницкая.
- Я-то не забуду, только, думаю, Гиви расскажет тебе об этом лучше, чем я.
-   Гиви  не звонил домой почти месяц. И на мои звонки не отвечает. Это значит, что они снова вместе.
- Я сочувствую тебе Вахтанг. Но что тут можно поделать?
- Подумай только, Эрик, все его лечение насмарку. Мара места себе не находит. Погибнет наш мальчик.
- Я обещаю, Вахтанг, позвоню сразу, как будут новости.
- Спасибо тебе, дорогой, - хмуро закончил Вахтанг.
 




ГЛАВА 18.

Следователь, заваленный делами, не забывал, однако, о Троекурове. И очень обрадовался, когда к нему зашел оперативник.
- Как дела, есть новости?
- Новости есть и очень хорошие. Со мной сегодня утром связался мой информатор и сообщил, что банкиры убедились в невиновности Троекурова и отпустили его.
- Отпустили когда?
- Вчера вечером.
- Но у меня сегодня был его адвокат, справлялся, нет ли каких известий.
- Странно. Информатору можно верить. Он не подводил никогда.
- Может, он заехал к своей девушке? Или его отпустили, не предупредив, что его больше не тронут, и он где-нибудь затаился? Сейчас я свяжусь с его адвокатом, теперь пусть друзья его поищут.

Павел ликовал. Ребята, бросив все дела, в тот же день собрались на его квартире, радости не было границ.
Но прошло два дня, а Денис не появлялся. Куда он мог уехать в шортах и, по-видимому, без копейки денег? Ясно, что что-то случилось. Но где его искать? Они обзвонили его коллег по работе, Павел позвонил даже его директору, но все тщетно: Денис в Компании не был уже несколько дней, он был занят разработкой очень серьезной программы.
Оставалось только ждать. Приняли решение выждать еще пару дней, а затем обратиться по телевидению к телезрителям, не имеет ли кто-нибудь, хоть какую-то информацию о Денисе.

Три дня прошли, как одно мгновение. Они не расставались ни на минуту. Как они понимали теперь эти строчки:
"С любимыми не расставайтесь,
Всем сердцем прорастайте в них.
И каждый день на век прощайтесь,
Когда уходите на миг".
Нет, они не расстанутся никогда. Любое дело они делали вместе: вместе готовили еду, и он восхищался, как ловко и как вкусно у нее получается. Потом они принялись за "мужскую" работу, которой в квартире было пруд пруди. Они прибили все полки, повесели гардины, навели повсюду блеск и порядок. Закончив дела, они сидели вдвоем в одном кресле, не в силах отлепиться друг от друга и рассказывали  длинную сагу о своей, в сущности, такой короткой жизни.
Первой от этого гипноза очнулась она.
- Послушай, а ведь твои друзья, наверное, с ног сбились, разыскивая тебя. Тебе звонить опасно. Давай позвоню я и назначу с кем-нибудь из них конспиративную встречу, - хихикнула она
И в этот момент зазвонил телефон. Они с изумлением посмотрели друг на друга. Она с опаской подняла трубку, и он увидел, что она сразу изменилась в лице, вскочила с трубкой в руках и, бросив через плечо: "Я сейчас", быстро вышла в другую комнату. Ее не было довольно долго. Тревога изводила его: что-то несомненно случилось, но зайти в соседнюю комнату и узнать, в чем дело, он не решался.
Наконец, она появилась, молча положила трубку на рычаг и посмотрела на него долгим, проникающим в душу взглядом.
- Что-нибудь случилось?
- Нет, все в порядке.
- Но я же вижу, что что-то случилось. Кто это звонил?
- Да, так..., - она неопределенно махнула рукой.
Он взял ее за руку, посадил к себе на колени, крепко обнял. Она не сопротивлялась, но вся напряглась, по щекам поползли слезы.
- Что произошло, чёрт возьми? Скажи мне, прошу тебя. Но она не говорила ничего. Она вытерла слезы ладонью, вскочила с колен и деловито сказала:
- Давай номер телефона, я позвоню ребятам.
Павел был на месте. Сначала он никак не мог понять, кто звонит И вдруг его осенило:
- У Вас информация о Денисе?
- Да.
- Тогда слушайте меня внимательно: банкиры убедились, что он не имеет отношения к хищению денег. Он свободен. Мы его ждем.
Счастливая Ада передала трубку Денису, и Денис, не веря своим ушам, кричал в трубку:
- Это точно? Ошибки быть не может? Тогда я сейчас же еду, мы едем, - поправился он, - домой. Часа через два все собираемся у меня.
И радостный Павел стал звонить ребятам. Немного успокоившись, Павел позвонил следователю:
- Денис нашелся, все в порядке. Большое Вам спасибо, Борис Борисович.
- У него все в порядке? Где же он пребывал все это время?
- У своей девушки.
- Ну, это святое дело, - засмеялся следователь.
Следователь был горд, что уже сегодня может доложить прокурору, что история закончилась к всеобщему удовольствию: обвинение с Троекурова банкиры сняли. Почему они это сделали, не совсем ясно: по-видимому нашли какого-то другого козла отпущения, но сейчас это было неважно.
У прокурора только что окончилось совещание. Несколько проблем, стоящих на контроле в прокуратуре города, никак не хотели решаться. Прокурор был недоволен. И это очень расстраивало коллектив.
  Сотрудники прокуратуры как-то сразу полюбили Эрика Шалвавича, оценили его профессионализм, его неравнодушие, справедливый подход к людям. Им нравилось, когда прокурор был доволен результатом, потому что он этого никогда не скрывал, умел достойно оценить работу каждого, не говоря уж о том, как притягательна была его белозубая улыбка.
Следователь также испытывал к нему искреннюю симпатию.
- Эрик Шалвавич, - радостно докладывал следователь, - С Троекуровым, к счастью, все утряслось. Хочу Вам доложить, что по оперативной информации, банкиры прекратили его преследование. Не знаю уж, почему, но главное, парня они отпустили.
- Он что, нашелся?
- Да, нашелся. Все это время был у своей девушки.
- Приятно слышать, - улыбнулся прокурор. - Спасибо, Борис Борисович. Вы хорошо поработали.

Квартира Дениса гудела радостными голосами. Собрались все друзья, приехали Катя и Даша. Шум стоял невообразимый. Все с энтузиазмом обсуждали происшедшее, расточали похвалы мужеству Дениса, и одновременно поглядывали на Аду. Ада была хороша необыкновенно: длинные светлые волосы, большие светлые прозрачные сияющие глаза, очаровательная улыбка. И держалась мило и свободно. Такую единогласную оценку она получила у ребят, когда они, выйдя из квартиры Дениса, заговорили о ней. Даже девочки, Катя и Даша, были согласны с этой оценкой.
- Она работает или учится, - спросил кто-то.
- Студентка социологического факультета МГУ.
Никто из ребят точно не знал, чем занимаются социологи, но звучало красиво.
  Было видно, Денис и Ада влюблены по уши, и это вызывало нечто вроде зависти.
- Они давно знакомы? - спросила Даша.
- Да всего несколько дней.
- Тогда понятно, - успокаивали себя девочки.

Когда квартира опустела, они со смехом глядели на разгром: на столе громоздилась грязная посуда, вся мягкая мебель была сдвинута, чтобы освободить  место для танцев. На этом пятачке гости, встав в кружок и  положив руки на плечи друг друга, вдохновенно танцевали греческий танец "Сиртаки". Это был  коронный номер ребят еще со школьных времен. Девочки с первых же тактов включились в незамысловатые, но зажигательные ритмы.  Посреди дивана лежала гитара, отдыхая от своих музыкантов.
Когда наступила пора укладываться спать, Ада нерешительно подошла к кровати и тихо сказала:
- Может, будем спать в другой комнате?
Он оторопело на нее поглядел. И вдруг понял: она ревнует его к Ирине. С хохотом он поднял ее на руки и закружил по комнате.
- "Когда в объятия мои
   Твой стройный стан я заключаю,
   То речи нежные любви
   Одной тебе я расточаю" - перефразировал он Пушкина.

Нателлочка обожала косметику. С утра она раскладывала свои тюбики и коробочки на столе и старательно "штукатурила", как выражались мужчины, свое прелестное личико. Все они были едины во мнении, что она себя только уродует, но, как известно, мужчины в этом вообще ничего не понимают. Что касается женщин, то они, напротив, очень ценили увлечение Нателлочки:  в части макияжа  она  стала для них непререкаемым авторитетом.
Нателлочка ловко орудовала многочисленными кисточками и трубочками помады и одновременно очень любезно и вполне толково отвечала на непрерывные звонки по трем телефонам.
Этот звонок ничем не отличался от остальных. Нателлочка сняла трубку и привычно представилась:
- Секретарь прокуратуры, Нателла Геворкян.
- Добрый день, Нателла, - услышала она низкий мелодичный голос.  - С Вами говорит бывший сотрудник прокуратуры, Смельницкая Ирина Валериановна. Не могли бы Вы соединить меня с прокурором района.
Нателлочка была премного наслышана о Смельницкой, поэтому немедленно связалась по внутренней связи с прокурором. Ирина Валериановна слышала, как секретарь взволнованно сообщила прокурору:
- Эрик Шалвавич, Вам звонит Смельницкая.
- Соедини, - коротко отозвался прокурор.
Он  не удивился звонку Смельницкой. Прокурор был уверен, что если она узнает об опасности, которая грозит Троекурову, она непременно позвонит.
- Я слушаю Вас, Ирина Валериановна, - спокойно сказал он в трубку.
- Я полагаю, что мне не надо представляться.
-  Конечно нет, Ирина Валериановна.
- Я хочу Вас попросить, Эрик Шалвович, чтобы прокуратура защитила Дениса Троекурова от преследований известными Вам банками. Он не имеет никакого отношения к хищению денег.
- Может, Вы знаете, кто имеет к этому отношение?
- Я имею, - сказала она с некоторым вызовом. Впрочем, может, это только показалось ему.
- То есть Вы хотите сказать, что были организатором хищения?
- Я хочу сказать, что это сделала я и никто больше.
- Но техническую часть операции Вы сделать не могли. Для этого должен быть специалист. Кто этот специалист, Ирина Валериановна? Троекуров?
- Нет, уверяю Вас - не он.
- Тогда кто же?  Гиви?
- Вы знаете о Гиви? - она была удивлена. - Нет, конечно не Гиви. Он специалист другого профиля.
- Тогда скажите, кто. Иначе банки не снимут подозрение с Троекурова.
Повисла долгая пауза. Казалось, она подыскивала слова для ответа.
- Это один компьютерщик, американец. Его имя я называть не буду, Вам его все равно не достать.
- Ну, раз Вы берете ответственность на себя, значит Вам надо приехать в Москву и предстать перед законом. Вы же  юрист и не можете этого не понимать.
- Да, я предстану перед законом, - ему показалась, что она улыбнулась. - Я приеду в Москву недели через две, как только улажу здесь свои дела.
- Вы сейчас где?
- В Дании.
Эта женщина нравилась ему. И он, неожиданно для себя сказал:
- Ирина Валериановна, хочу дать Вам совет: верните деньги банкам, и мы всё уладим. Уголовное дело еще не возбуждено.
- Увы, это невозможно, Эрик Шалвович. Денег нет.
- Как нет!? Вы их во что-то вложили?
- Нет, не вложила.
- Так где же они?
- В казино.
- Вы хотите сказать, что проиграли три миллиона долларов?
- Да. Именно это я хотела Вам сказать.

Эрик Шалвавич вернулся домой около девяти. Сегодня был трудный утомительный день: доклад у прокурора города, совещания в прокуратуре, поездка в мэрию, и этот неприятный допрос "высокоподставленного", как острили его языкатые сотрудники, чиновника. Работая более десяти лет в правоохранительных органах, Эрик Шалвович давно ничему не удивлялся, а высокий профессионализм не позволял ему давать эмоциональные оценки своим "подопечным". Подобно врачу, который лечит любого человека, независимо от его нравственных установок, юрист также старается всеми силами абстрагироваться от личных впечатлений. Но сегодняшний допрос вызвал отвращение и пессимизм. Такой цинизм и такое нравственное падение, которое продемонстрировал допрашиваемый чиновник, он редко встречал даже у отпетых рецидивистов.
И, наконец, этот звонок Смельницкой. Он должен обязательно позвонить Вахтангу. Он скажет ему, что она скоро будет в Москве, и ничего больше.
Дома Эрика Шалвавича никто не встречал. Сегодня был ровно год, как они расстались с Ингой. Они прожили вместе почти двенадцать лет, но в конце концов решили полюбовно разойтись. Его работа, как прожорливый молох, разрушила их любовь. Никакая женщина, если только сама не занята подобной работой, не выдержит такого испытания: никогда вечером он не приходил во-время, в выходные его редко оставляли в покое, а главное, они растеряли общие интересы, и с ужасом почувствовали, что им не о чем стало говорить. Она работала в министерстве образования, всегда была свободна, и его вечная занятость раздражала, даже унижала её: получается, что он нужен всем, а она не нужна никому, даже собственному мужу. 
Ему не хотелось, чтобы она уходила, но удержать ее он не смог.

Он достал бутылку привезенного из Грузии вина и, опустившись в большое мягкое кресло, выпил бокал в полном одиночестве. Потом  нерешительно  снял трубку телефона.
Инга ответила сразу, как будто ждала звонка:
- Ты знаешь, я почему-то знала, что ты позвонишь, - в ее голосе он почувствовал нескрываемую радость.
- Сегодня наш траурный день, ты помнишь?
- Конечно, но думаю, что все к лучшему в этом лучшем из миров.
- А я скучаю, Ина, очень хочется тебя увидеть. Может, встретимся?
- Когда?
- Сегодня, например.
Она помолчала, потом, неожиданно для него, с готовностью спросила:
- А где?
- Давай я приеду за тобой, посидим в каком-нибудь ресторанчике. Не отказывайся, - добавил он нежно.
- Ладно, - согласилось она, - тряхнем стариной!
- Я приеду через полчаса,  -   и он послал ей воздушный поцелуй.
Он был готов ехать немедленно, но нужно было позвонить Вахтангу. Телефон Вахтанга был занят. Он набрал номер его сотового,  никто не отвечал. В нетерпении он прохаживался по комнате, время шло, но телефон никак не успокаивался. Наконец, Вахтанг ответил ему.
- Вахтанг,  я звоню тебе по поводу Смельницкой. Дней через  десять она будет в Москве.
Но Вахтанг не проявил интереса.
- Гиви вернулся, - сказал он грустно, - Весь больной.
- Что с ним, Вахтанг?
- Да все то же, Эрик. Сколько мы его лечили, и опять он сорвался. Она погубит его, я знаю, но что можно поделать?  Твердит, что любит ее, что без нее не будет жить. Мара просто в отчаянии.
Вахтанг все говорил и говорил о своем горе, и Эрик Шалвович с ужасом видел, как убегает время, но остановить несчастного Вахтанга не мог.
Когда он подъехал к дому Инги, часы показывали без четверти двенадцать. Он, не дожидаясь лифта, одним духом  взлетел на четвертый этаж, и нетерпеливо позвонил в дверь.
- Ну, ты в своем репертуаре, - воскликнула Инга, выразительно взглянув на часы, - никогда слово не держишь! - Но в то же мгновенье повисла у него на шее.
- Слушай, - прошептала она, - Зачем нам куда-то ехать. Давай отметим наш развод здесь.
Он был согласен на все.


ГЛАВА 19

Дни летели быстро, наполненными и счастливыми. Никогда еще работа не была такой вдохновенной и плодотворной. Иосиф Павлович был доволен. Их последняя программа заинтересовала большую корпорацию, и это был безусловный успех. Вечером, когда кончались занятия на соцфаке, Денис приезжал к зданию университета встретить Аду. Он видел из машины, как она вприпрыжку сбегала по лестнице,  почти всегда с оравой друзей, махала им на прощание  рукой и, размахивая папкой бежала к машине. Она буквально впархивала в машину, глаза ее сияли, улыбка не сходила с лица. Она нежно целовала его в щеку и сразу начинала рассказывать о прожитом без него дне. Каждый день был наполнен событиями и приключениями, каждый день приносил новые впечатления.
Но сегодня он заметил, что что-то не так. Она была грустна и неразговорчива, о чем-то напряженно думала, пряча от него глаза. Он чувствовал, что спрашивать бесполезно, и поэтому тоже просто молчал. Первой не выдержала она:
- Я хочу тебе сказать, - начала она, медленно подбирая слова, - я хочу тебя поставить в известность, что приехала Ирина.
На него это не произвело никакого впечатления.
А-а, - только и сказал он. Снова воцарилось молчание, но он почувствовал, что напряжение спало. Она испытывающе взглянула на него и была удовлетворена его ответным спокойным взглядом.
- Она приехала, чтобы защитить тебя от нападок банкиров.
- Ну этого совсем не требуется. Я и сам смогу защититься, - усмехнулся он.
Она сочла его неблагодарным. Стала с жаром доказывать, насколько благороден поступок Ирины, но было ясно, что она рада реакции Дениса.
- Ее вызволи в городскую прокуратуру, - продолжала она. - Что теперь будет?-
- Увидим.

Следователь городской прокуратуры, Валентина Степановна Титова, полная энергичная женщина, без энтузиазма приняла к своему производству дело Смельницкой. Дело какое-то темное, да к тому же фигурант - бывший работник прокуратуры. Ирина Валериановна не понравилась Валентине Степановне: красивая высокомерная женщина не могла не раздражать следователя. Чем она гордится? Тем, что умудрилась хапануть три миллиона? Посмотрим, что она запоет, когда ее осудят. В ее вине Валентина Степановна не сомневалась. Да и какие могут быть сомнения, если она сама в этом призналась Эрику Шалвавичу.
Ирина Валериановна явилась на допрос в шикарном брючном костюме, волосы причесаны, как у греческих богинь, в макияже. "Видно, только из парикмахерской", - с неприязнью подумала Валентина Степановна.
- Ирина Валериановна, - торжественно объявила она, - против Вас возбуждено уголовное дело по обвинению Вас в хищении трех миллионов долларов из нижепоименованных банков, - (она прочитала наименования трех потерпевших ущерб банков.) - Признаете ли Вы себя виновной?
- Да, признаю.
- Расскажите, когда, как и при каких обстоятельствах Вы совершили это хищение.
- Это было в конце апреля текущего года, - начала обвиняемая свой рассказ. Мой знакомый американец, с которым я познакомилась в прошлом году на отдыхе, рассказал мне, что для него не составляет труда взломать любую защиту, а тем более  маленьких банков, которые на это много денег не тратят. В апреле этого года я связалась с ним по телефону и попросила перевести из трех названных Вами банков по миллиону долларов из каждого на заранее открытый счет в офшорном банке. В мае этого года он мою просьбу исполнил.
- Назовите имя и фамилию этого человека и его координаты.
- Он гражданин США. Его домашнего адреса я не знаю. Имя и фамилию назвать отказываюсь.
- То есть как отказываетесь? - раздраженно заметила Валентина Степановна, -  Вы обязаны это сделать.
- Такой обязанности у обвиняемого нет, - спокойно ответила Ирина Валериановна. - Кстати, - продолжала она, - а вот Вы свою обязанность действительно не выполнили: Вы не разъяснили мне мои права, и в частности, мое право на адвоката.
- Но Вы же юрист и законы знаете, - смутилась Валентина Степановна.
Поскольку обвиняемая признала вину, Валентина Степановна, которая просто мечтала поскорее отделаться от дела Смельницкой, уже через две недели подготовила обвинительное заключение. Однако заместитель прокурора города не утвердил его. Он считал, что дело расследовано поспешно и некачественно: не установлена личность американца, не найдены похищенные деньги, не дана оценка материалам, присланным из районной прокуратуры, никаких доказательств, что в банках имели место хищения, в материалах дела нет.
И дело снова вернулось к Валентине Степановне.
Валентина Степановна разослала повестки потерпевшим банкам и подготовила представление в суд об аресте Смельницкой. Заместителю прокурора города, который осуществлял надзор над следствием, она сумела доказать, что Смельницкая может скрыться, тем более что ее соучастником был американец. Она вообще может укрыться в американском посольстве. Ищи ее тогда. Кроме того, не секрет, что арестованные дают показания более охотно, чем те, которые гуляют на воле. "Тюрьма с нее спесь собьет" - решила Валентина Степановна.
 
Банкиры, получившие повестки из прокуратуры, заволновались. Валентина Степановна им говорила, когда расследование только начиналось, что заявления банка о хищении денег вполне достаточно для установления этого факта, так как обвиняемая признала вину. И вот теперь их неожиданно вызывают для дачи показаний,  а в дальнейшем, возможно, пришлют экспертов проверить, была ли недостача. Такая головная боль им была  не нужна. Для выработки стратегии они собрались в ресторане, где обычно встречались для решения возникших проблем. Их было трое: Вахтанг Илларионович, Лев Моисеевич и Иван Дмитриевич. Все знали друг друга с начала перестройки, не раз оказывали друг другу посильную помощь, в общем, доверяли друг другу. Вахтанг Илларионович был самый старший из них ( ему уже было за пятьдесят), Льву Моисеевичу и Ивану Дмитриевичу - едва за тридцать. Хитрый лис, Вахтанг Илларионович, который подозревал, что если не к хищению, то к выбору банков и трате денег уж точно, причастен его сын Гиви, сразу заявил, что отзовет свое заявление и никаких претензий к Смельницкой предъявлять не будет.
- С нее все равно ничего не получишь, одно беспокойство и неприятности, - резюмировал он. Он намекнул, что и для остальных это было бы самое рациональное решение.
  Лев Моисеевич, для которого сумма пропажи не была  такой уж чрезмерной,  благоразумно согласился с Вахтангом Илларионовичем, считая, что это всего лишь издержки их профессии и с этим нужно смириться, просто сделать из этого надлежащие выводы.
И только Иван Дмитриевич был убежден, что оставлять без последствий этот вопиющий факт нельзя. Иван Дмитриевич был из тех людей, которые не прощали проступков другим, но сами ни при каких обстоятельствах не считали любые свои действия предосудительными.
В конце концов они так и решили: два банка отзывают свои жалобы о хищении, а банк Ивана Дмитриевича продолжит борьбу. Остальные ему будут оказывать посильную помощь.

С тех пор, как вернулась Ирина, счастливая беззаботность в их отношениях исчезла. Ада была погружена в какие-то свои невесёлые думы. Он подозревал, что они с Ириной часто встречаются, что они обсуждают ее проблемы, и что проблемы эти неразрешимы. Но он делал вид, что ничего не замечает, потому что ничего не хотел знать об Ирине и ее делах.
Но однажды Ада сама заговорила об этом.
- Ирину арестовали, - сказала она. - Мы должны ей помочь.
- Как?
- Может, наймем ей адвоката. Она, правда, отказывается. Но адвокат нужен. Как же без адвоката?
- Хорошо, я не против.
- Может, Пашу?   
- Давай Пашу. Я поговорю с ним.
Павел охотно согласился взять на себя защиту Ирины Валериановны. Нужно было получить только её согласие.  Прошло несколько дней, и Ада радостно сообщила, что Ирина согласилась. Когда адвокат ознакомился с материалами дела, он пришел к выводу, что никаких доказательств против Ирины нет. Но дело тянулось и тянулось. Ирина продолжала находиться под арестом, а следственных действий Валентина Степановна практически не проводила. Складывалось впечатление, что она просто не знала, что ей делать с этим делом. Понимая, что районная  прокуратура не может быть совершенно безразлична к судьбе своего бывшего сотрудника, адвокат решил переговорить обо всём этом с прокурором.

У Эрика Шалвавича был второй медовый месяц. После свидания с Ингой на годовщину их развода, они уже не расставались. Они виделись несколько раз в неделю и все выходные дни. Они посещали  театр и  выставки, они были на концертах и даже в музеях. Он безропотно ходил с нею всюду, куда бы она его не позвала. Однажды он попросил ее снова вернуться к нему, но она категорически отказалась. "Никогда еще, - сказала она, - ты не проводил со мною столько времени. Если я вернусь, все станет по-прежнему". И он с нею мысленно согласился.
Прокурор все это время пребывал в отличном настроении. Его сотрудники не могли этого не заметить, и решили, что, без сомнения, он влюбился.
Но адвокат Смельницкой, Павел Константинович Кумпаненко, настроение ему испортил.
- Неужели, - сказал адвокат, - прокуратуре неинтересна и совершенно безразлична судьба её бывшего работника. Разве Вы не видите, что дело ведет неквалифицированный следователь, дело безнадежно заволокичено, а Ирина Валериановна уже почти два месяца находится в тюрьме.
- Но дело ведет городская прокуратура, мы не можем на них влиять.
- Очень даже можете, - жестко сказал адвокат, - не мне Вас учить, Эрик Шалвавич. Я вас прошу немедленно принять меры. В противном случае мне остаётся только обратиться в генеральную прокуратуру.
Визит адвоката вернул прокурора с небес на землю. Он с неприятным чувством признался себе, что в последнее время  недостаточно уделял внимания работе.  Что он, как мальчишка, витает в облаках, а его работа не прощает этого.
Уже на следующий день прокурор был на приёме у заместителя прокурора города, надзирающего за расследованием дела Смельницкой. Прокурор спокойно и аргументировано доказал, что городская прокуратура при расследовании дела Смельницкой нарушает права человека, и что квалификация Валентины Степановны недостаточна для расследования такого сложного дела.
Заместитель прокурора города не мог этого не признать, но объяснил, что работы в городской прокуратуре столько, что найти другого следователя в настоящее время невозможно.
- У нас в районе есть первоклассный следователь, Борисов. И он начинал это дело. Он расследует его быстро и качественно.
- Но это дело подлежит расследованию прокуратурой города.
- А кто мешает временно откомандировать следователя Борисова в распоряжение прокуратуры города с сохранением заработной платы по основному месту работы. Поверьте мне, Вы получите удовольствие, поработав с Борисом Борисовичем.
Через несколько дней приказом по прокуратуре города, согласованным с генеральной прокуратурой, следователь Борисов Борис Борисович был откомандирован в распоряжение городской прокуратуры.


ГЛАВА 20.

От сумы и от тюрьмы не зарекайся, - говорит русская пословица. Жителям России эта пословица, которой, может быть, много столетий, во все времена казалась естественной и вполне современной. Бесстрашные и непокорные, на все имеющие собственное мнение, жители России  никогда не сопрягали свои действия, которые в данный момент казались им справедливыми,  с законами. И пребывание в тюрьме никогда не считалось несмываемым позором.
Но тюрьма, безусловно, была страшным местом. Беззащитность человека в России здесь многократно усогублялась. В тюрьме могло случиться все, что угодно, и очень малое зависело от самого человека.
Первые дни Ирина пребывала в каком-то душевном оцепенении. Она неподвижно сидела на лавке, глядя перед собой на грязную облупленную стену, не обращая никакого внимания на своих товарок по несчастью. Их было двое: женщина средних лет, похожая на работника социальной сферы, и молодая женщина,  худая с лихорадочным взглядом больших темных глаз. Их часто уводили на допрос к следователю. Возвращались они подавленными, ожесточенными, обвиняли следователя во всех смертных грехах. К Ирине они не приставали с расспросами, они понимали её состояние, опытным взглядом сразу определили, что она беременна.   Может быть поэтому, вели себя дружелюбно, даже с некоторым сочувствием.  Постепенно они разговорились. Ирина узнала, за что они маются в тюрьме, но о себе рассказывала скупо. Когда товарки узнали, что ее обвиняют в краже большой суммы денег, они возбудились до крайности, выспрашивая её, где теперь эти деньги. Узнав, что никаких денег нет, они разочаровались, однако сразу ей поверили:
- Да, если бы она украла такую огромную сумму, разве б ее посадили?
Проходили дни, но Ириной никто не интересовался. О ней словно забыли, словно потеряли в этих лабиринтах зла и горя. Ей не разрешали свиданий с близкими, и она ничего не знала ни о Гиви, ни об Аде. Приходили посылки, но записок не передавали. Время  остановилась. Но новая жизнь, которая зрела в ее лоне, придавала ей силы, наполняло смыслом само её существование.  Её утешением стала Библия, которую принесла с воли молодая женщина. Иногда она читала сама, а иногда давала почитать Ирине. Ирина впервые держала в руках эту книгу, и ее совершенно потрясли псалмы, древние священные песнопения. Было удивительно, что псалмы без труда запоминались и, ложась спать, она благоговейно повторяла про себя:
- К тебе, Господи, возношу душу мою.
Боже мой! на тебя уповаю,
да не постыжусь, да не восторжествуют надо мною враги мои.
Укажи мне, Господи, пути Твои, и научи меня стезям твоим.
Но однажды утром пришла надзирательница и велела следовать за собой. Ирина молча, ни о чем не спрашивая, шла за надзирательницей. Она знала, что о ней, наконец-то, вспомнила Валентина Степановна. Однако Ирина ошиблась. В кабинете для допросов ее ждал Борисов Борис Борисович и ее адвокат, Павел Константинович Кумпаненко.
Следователь встал ей навстречу и, приветливо улыбаясь, усадил на единственный, привинченный к полу стул.
- Здравствуйте, Ирина Валериановна. Теперь я буду вести Ваше дело. Очень надеюсь, что с Вашей помощью и с помощью Вашего адвоката мы быстро разберемся во всем.
Ирина вяло улыбнулась ему в ответ. Она была рада, что больше не увидит перед собой неприятное лицо Валентины Степановны.
- Мы начнем с Вами всё с начала, если не возражаете. Быстро пробежимся по материалам дела. Итак, Вы признаете себя виновной в том, что похитили у трех коммерческих банков три миллиона долларов?
Ирина молча кивнула.
-  Расскажите, как Вы это сделали.
Ирина повторила то, что неоднократно говорила Валентине Степановне.
- Так, теперь давайте разберёмся поподробнее. Кто открыл счет в банке для зачисления денег?
- Американец.
- Но как американец мог открыть счет в том же банке за тем же номером, что и Пятковский Дмитрий Борисович?
Ирина Валериановна не мигая смотрела на него, широко открыв глаза.
- Я не понимаю, о чем Вы говорите.
- Я допросил Вашего знакомого Пятковского, и он мне сказал, что названный Вами счет в оффшорном банке открыл он, и у него там находится некоторая сумма денег.
- Этого не может быть, - озадаченно пробормотала Ирина Валериановна.
- Я с Вами совершенно согласен, такого быть не может. Значит кто-то из Вас лжет. И это легко проверить, запросив банк. Только не понимаю, зачем Вам тянуть расследование, ждать ответа из банка, если это все можно сейчас же прояснить.
Она молчала. Следователь продолжал:
- Подумайте над этим. А сейчас мне расскажите, как Вы получили деньги со счета, и что Вы с ними сделали? Где деньги в данный момент? 
- Деньги получил американец и перевел их в другой банк на мое имя.
- И где же эти деньги?
- Я их проиграла в казино.
- Полноте, Ирина Валериановна, не считайте меня за младенца. Где деньги?
Она молчала, губы были упрямо сжаты.
- Ладно, оставим это до времени. Скажите, Вас шантажировали по телефону после окончания процесса над Троекуровым?
- Нет.
- А что за угрозы записаны на Вашем автоответчике? Кто требовал от Вас три миллиона долларов?
- Я не знаю.
- Но значит угрозы были, с Вас требовали деньги?
- Да.
- И как Вы поступили? Что Вы предприняли?
- Я попросила американца перевести деньги на указанный шантажистом счет.
- И он это сделал?
- Да.
- Но зачем Вы придумали эту сказку, будто Вы похитили деньги и проиграли их?
- Банкиры похитили ни в чем не виноватого Троекурова. Они могли убить его.
- Но почему Вы не поставили в известность прокуратуру о том, что Вас шантажируют?
- Я не могла представить эту запись. Шантажист утверждал, что я взяла взятку.
- А это так?
- Да как Вы смеете! - она выпрямилась, глаза гневно сверкнули.
- Тогда в чем же дело?
- Шантажист знал, о чем говорил. Его клевета косвенно подтверждалась тем, что я защитила  Троекурова на процессе, и он был оправдан.
- А зачем Вы спрятали автоответчик в тайник?
- Я решила сама найти шантажиста.
- Но почему Вы уехали, почему пропали сразу после происшествия?
- Это не имеет никакого отношения к шантажисту и к деньгам. Это личное.
- И тем не менее Вам придется рассказать, чтобы все прояснить.
- Я уехала в свадебное путешествие с моим мужем. В прокуратуре я об этом сказать не могла, так как у меня были близкие отношения с Бологовым. Я не могла никак решиться, сказать ему о том, что выхожу замуж за другого. И Гиви не мог об этом сказать родителям. Они были категорически против. Мы зарегистрировались  в нашем посольстве за границей. И отметили это событие свадебным путешествием.
- Но как Вы узнали о преследовании Троекурова?
- Мне рассказала моя сестра Ада, когда я позвонила ей из-за рубежа. Я не могла допустить, чтобы Троекуров погиб из-за меня. И  позвонила новому прокурору района. Дальше Вы все знаете.
- Значит, денег Вы не получали?
- Нет.
- Спасибо за откровенность, Ирина Валериановна. Вроде разобрались. А теперь нам надо найти того, кто получил эти деньги.

Гиви, как и его родители, родился в Москве. Его мама, Мара Марковна, мечтала назвать сына Марком, в честь дедушки, Марка Лаврентьевича, но отец, Вахтанг Илларионович, был непреклонен: он уже обещал своему отцу назвать первенца Гиви в память о своем рано умершем брате.
- Мы назовем Марком нашего второго сына, - пообещал он. Но второй сын у них так и не родился.
Гиви был прекрасным сыном: высокий, красивый, умница. Закончил школу с медалью, а мехмат МГУ - с красным дипломом. При социализме отец Гиви работал главным бухгалтером министерства, а мама - искусствоведом в Третьяковской галерее. В капитализм родители прекрасно вписались: отец стал преуспевающим банкиром, а мама - экспертом авангардной живописи. После окончания университета Гиви устроился в крупную компанию начальником отдела информационных технологий. Зарплата была хорошая, работа интересная и перспективная. Мама не могла нарадоваться на своего сына. Но тут случилось то естественное, что случается с большинством молодых людей, но чего мама Гиви почему-то совершенно не ожидала: Гиви влюбился. Он влюбился в безродную девушку, выросшую в детдоме, старше её мальчика на два года, побывавшую замужем и успевшую развестись, о чем наивный Гиви рассказал своей мамочке. Гиви также не скрыл от нее, что мечтает  жениться на этой девушке.
Мара Марковна была просто убита. Не показывая сыну своего глубокого разочарования, она осторожно намекнула ему, что папе это не понравиться. Девушка немолодая, слишком опытная, из чуждого их кругу мира, она не сделает его счастливым.
"Это всего лишь юношеское увлечение, которое бесследно пройдет, - говорила мама, - а ведь ты женишься не на один год, а на целую жизнь". Но Гиви, ее мальчик, на которого она имела огромное влияние, ничего не слышал, ничего не воспринимал из маминых мудрых советов. Эта женщина просто его околдовала.
Мара Марковна понимала, что сына надо спасать. Вахтанг Илларионович ее в этом, как,  впрочем, и во все другом, твердо поддерживал. Родители жестко запретили Гиви встречаться с Ириной. И Гиви послушался. Но с мальчиком что-то произошло: он побледнел и осунулся, был вял и неразговорчив, целые дни, когда был свободен по работе, сидел в своей комнате. Встревоженная Мара Марковна бросилась к лучшим врачам психотерапевтам. Один из них посоветовали показать Гиви какому-то светиле, который успешно пользовал состоятельных и нервных пациентов, ведь богатые, как известно, тоже иногда плачут. Мара Марковна буквально на коленях упросила сына показаться врачу. Тот вяло согласился. Мара Марковна не знала и не узнала никогда, о чем светило говорил с Гиви. Но только Гиви согласился полечиться в клинике этого светила и в тот же день с облегчением отбыл из отчего дома.
Ирина навестила Гиви в клинике уже на второй день его пребывания. Светило разрешил им видеться в любое время, когда они захотят. Отдельная палата была в их распоряжении. И этот замечательный способ лечения мгновенно поставил Гиви на ноги. Когда родители посетили его в клинике (по требованию врача они могли это делать не более одного раза в неделю), то увидели замечательные успехи  в лечении их сына: глаза его сияли, он поправился и совсем не выглядел больным. Ему нравилось в клинике, и домой он не торопился.
Однако, как только он выписался из клиники, он сразу же, не таясь, восстановил встречи с Ириной, и родителям ничего не оставалось, как смириться с судьбой. Однако, они ему твердо сказали, что никогда не согласятся на их брак.
Пару месяцев назад Гиви объявил, что едет в командировку в Данию, и пропал. То есть он раза два-три  позвонил, коротко, на бегу, говорил, что очень занят, чтобы домой его скоро не ждали. Но родители предчувствовали, что  эта поездка безусловно связана со Смельницкой. Как они узнали позднее, они были правы. Не зря говорят: родительское сердце - вещун.
Разговор с Эриком Шалвавичем окончательно добил Вахтанга Илларионовича: Смельницкая оказалась замешенной в краже миллиона долларов из его банка! Ему наплевать было на этот миллион, но он догадывался, что в эту кражу внес свою лепту и его дорогой сын Гиви. "Вот что может сделать женщина с влюбленным мужчиной. Да, женщины страшные и загадочные существа. Зачем они так ломают мужчин, зачем лишают их воли? Ведь всего лишь для того, чтобы почувствовать свою власть над ними, только ради самоутверждения" - думал Вахтанг Илларионович. Сам Вахтанг Илларионович уже много лет был во власти женщины: он и не заметил, как его нежная Марочка превратилась в железобетонную Мару Марковну.
Арест Ирины был для Гиви страшным ударом. В отчаянии он метался по разным инстанциям, доказывая что они не имели право арестовать ни в чем не повинную женщину, к тому же беременную на пятом месяце.  Но все было впустую. Свидания с арестованными, находящимися под следствием, не разрешались. Он терзался мыслями, что с Ириной, что с их ребенком. Он терзался своей беспомощностью.
Последний раз, когда он был на приеме у Эрика Шалвавича, тот посоветовал ему обратиться к новому следователю по делу Смельницкой,  Борисову. Следователь даже как будто обрадовался, увидев Гиви:
- Как хорошо, что Вы пришли, Гиви Вахтангович, - радушно улыбнулся он, - я как раз хотел с Вами побеседовать.
- Ирина Валериановна уже два месяца в тюрьме, а Вы все еще только "хотите" что-то сделать, - не принял Гиви его радушия.
- Да, дело неоправданно затянулось, и я приношу Вам свои извинения. Постараюсь сделать все, чтобы закончить его в ближайшее время, - так же дружелюбно ответил ему следователь.
Гиви воодушевился. Ему страстно хотелось верить, что есть и в этой конторе люди, не лишенные чувства добра и справедливости. Гиви, родившейся в России, любил и понимал русских. Он знал, что чувство  справедливости и "милость к падшим", главные черты  русского характера, и верил, что и в правоохранительных органах эти национальные черты не утрачены.
Между тем следователь продолжал:
- Скажите, Гиви Вахтангович, кем Вы доводитесь Ирине Валериановне?
- Я её муж.
- Нет ли у Вас с собой свидетельства о браке?
Гиви, наученный горьким опытом хождения по инстанциям, всегда имел при себе  все имеющиеся в доме документы.
- Пожалуйста, - протянул он следователю Свидетельство о браке.
Следователь, прочитав документ, занес в протокол все его реквизиты: выдан  числа и месяца посольством Дании.
- Что-то далеко Вы отправились, чтобы заключить Ваш брак.
- У нас для этого были личные причины.
- Мне бы хотелось знать эти причины. Поверьте, это очень важно для следствия.
- Моя причина банальна: родители были против нашего брака с Ириной. У Ирины сложнее ; она чувствовала себя виноватой перед своим гражданским мужем, она его жалела и никак не могла сказать, что оставляет его. Нам казалось, что за границей мы совершенно свободны  и ни от кого не зависим. Зарегистрируем брак и просто поставим всех перед свершившимся фактом.
- А на какие деньги Вы путешествовали по Европе?
- На мои, то есть, на наши деньги. Мы же оба работаем.
- А лично у Ирины Валериановны сколько было денег с собой?
- Точно не знаю. Может, евро 300. Все наши расходы я оплачивал по кредитной карте.
- А у неё была пластиковая карта?
- По-моему, нет. Во всяком случае, я не видел, чтобы она расплачивалась пластиковой картой.
- Скажите, Гиви Вахтангович, Вы знакомы с кем-нибудь из друзей Ирины Валериановны?
- С некоторыми знаком. С Адой Найденовой, Ирина ее считает своей сестрой. Ада сейчас живет в нашей квартире, которую я купил перед отъездом за границу. А еще с ее другом детства, Пятковским, Вы его наверно видели по телевизору: он актер.   
- Что он за человек, этот Пятковский?   Вы его смогли бы охарактеризовать?
Гиви впервые улыбнулся: - Как бы сказали в старые времена: мот и повеса.
- Вы не знаете, он сейчас снимается?
- По-моему, нет. Он нам как-то говорил, что уже несколько месяцев безработный.
- Спасибо, Гиви Вахтнгович.
- А как же Ирина? Когда её отпустят? Она же беременна. Это бесчеловечно держать беременную женщину в тюрьме.
- Беременна? Но она ни разу не упомянула об этом. Постараюсь, ускорить дело, оно, в сущности, подошло к концу. Наберитесь немного терпения.
- Разрешите хотя бы увидеть ее.
- Пока это невозможно.


ГЛАВА 21.

Накануне допроса следователь и оперативник тщательно просмотрели все материалы: протоколы наблюдений, распечатки телефонных разговоров, ответы на запросы. Следователь снова поговорил с опытным оперативником о его личных впечатлениях, продумал тактику допроса.
Пятковский приехал на допрос в новеньком последней марки "мерседесе". Одет он был "с иголочки", однако выглядел неважно: глаза отекли, цвет лица нездоровый, было видно, что он не ограничивает себя в "постоянно растущих потребностях".
- Вы меня извините, Борис Борисович, - понял он немой вопрос следователя, - мы вчера с друзьями изрядно выпили.
- Но чувствуете себя как, Дмитрий Борисович? Сможем мы с Вами сегодня побеседовать начистоту? - заботливо спросил следователь.
- Да, конечно, - заверил его Пятковский.
- Дмитрий Борисович, у нас по ходу расследования возникло несколько вопросов. Хотелось бы, чтобы Вы на них откровенно ответили. Кстати, Вы знаете, что Ирина Валериановна арестована. Против неё возбуждено уголовное дело. Её обвиняют в присвоении трех миллионов долларов.
Лицо Пятковского омрачилось, и он опустил голову на грудь. Было видно, как тяжело было ему это слышать.
- Итак, Дмитрий Борисович, вот мой первый вопрос: каким образом сотовый телефон Смельницкой оказался Вашем распоряжении?
Вопрос настолько удивил Пятковского, что он несколько секунд потрясенно молчал.
- Как Вы узнали? - наконец, хрипло произнес он.
- Эх, Дмитрий Борисович, на то мы и следователи. Так как же к Вам попал ее телефон?
- Я случайно как-то прихватил его с собой, когда был у неё дома. А потом я его вернул.
- Когда же это было?
- Не помню.
- Я Вам помогу. Своему другу, Яснопольскому, Вы звонили по этому телефону 25 апреля. Значит, телефон оказался у Вас раньше этой даты. Ну-ка, Дмитрий Борисович, вспоминайте, когда в апреле Вы были у Ирины Валериановны?
- Это так важно? - тянул время Пятковский.
- Да, Дмитрий Борисович, это важно. Вспоминайте, - добавил он, - требовательно глядя на Пятковского.
Тот все тянул, не глядя на следователя.
- Полноте, Дмитрий Борисович, я же вижу, что Вы вспомнили. Ну же, смелее, - добродушно засмеялся следователь.
- Числа 22-го, - наконец, решился Пятковский. 
- А, это в тот день, когда завершился процесс над Троекуровым. Ирина Валериановна, наверное, рассказала Вам об этом необычном процессе. О том, какую роль она сыграла в его оправдании.
- Да, - неохотно подтвердил Пятковский.
- Так, с этим ясно. Теперь вот что: в прошлый допрос Вы рассказывали, как, с Вашей точки зрения, Ваш голос с угрозами в адрес абонента, оказался записанным на автоответчике Смельницкой. Чтобы это прояснить, скажите мне, что это был за текст, к какому сериалу?
- Я не помню.
- А вот мне стало известно, что таким странным способом сценарии не пишутся и на аудиокассеты не записываются. И Смельницкая никогда не была консультантом по юридическим вопросам на Вашей студии. Что Вы на это скажите, Дмитрий Борисович? Пятковский молчал. Дыхание его стало тяжелым, на лбу выступили капли пота.
- За последние месяцы Вы купили прекрасную квартиру, дорогую машину, образ жизни у Вас просто купеческий. А ведь Вы почти год не работаете. Откуда деньги, Дмитрий Борисович?
- У меня были сбережения, - вяло произнес Пятковский.
- На последние гуляете? Впрочем, нет. На Вашем счете, который шантажист, оставил на автоответчике, еще куча денег. Вот Вы гуляете, Дмитрий Борисович, а Ваша подруга, с которой связано Ваше детство, Ваша юность, которая относится к Вам с любовью и симпатией, которая даже не заикнулась следствию, что голос шантажиста  подозрительно похож на Ваш, Ваша подруга уже два месяца сидит в тюрьме. Вас это не трогает?   
  И тут Пятковский сломался. Он закрыл лицо руками и низко склонил повинную голову. Следователь тихо сказал:
- Расскажите все как было, Дмитрий Борисович. Вам сразу станет легче. Вы на собственном опыте убедились, что грязные деньги не приносят ни счастья, ни удовольствия. Только горе и страдания.
- Да, Борис Борисович. Вот уже несколько месяцев я погибаю. Я пью, стараясь забыться. Я покупаю все, о чем раньше не мог и мечтать. Но ничего не помогает. Это какой-то ужас. Это возмездие.
И Дмитрий Борисович рассказал, как в конце апреля он приехал навестить Ирину Валериановну, и она ему рассказала о процессе над Троекуровым. Она говорила, что банкиры пытались приписать Троекурову хищения денег, но она этого допустить не могла. Она считала Троекурова гордостью и достоянием России. И тут у Дмитрия Борисовича, который снимался в бесчисленном количестве детективов, созрел детективный план, как можно получить кучу денег от этих жуликов-банкиров. Пригласить Ирину в соучастника он не мог, так как слишком хорошо ее знал. Он решил действовать в одиночку, но ему даже в голову не приходило, что Ирина может пострадать. Он захватил с собой ее мобильник, и из него, когда Ирины не было дома, звонил ей на автоответчик, стараясь изменить свой голос. Кто осуществил операцию перевода денег на его счет в оффшорном банке, ему не известно. И на вопрос следователя, знает ли он что-нибудь о знакомом Смельницкой американце, он ответил, что что-то такое слышал от неё, но ничего конкретного не помнит.
- А текст послания сами сочинили?
- Нет, конечно. Это из американского фильма "Шантаж". Может, смотрели?
Но следователь никогда не смотрел детективов, ему и на работе их хватало. 
Следователь, выслушав горестный рассказ Дмитрия Борисовича, предъявил ему обвинение, и тот полностью признал свою вину.

Стояла прекрасная погода, какая редко бывает в ноябре. На голубом небе ярко светило солнце, на лужицах, после вчерашней оттепели, сверкал тонкий ледок. В воздухе чувствовался приятный легкий морозец.
Ирина вышла из дверей ненавистного дома и зажмурилась от яркого света.
- Господи, как же хорошо! -  воскликнула она, крепко обнимая Гиви. А Гиви, счастливый Гиви, жарко целовал ее  осунувшееся лицо, бледные тонкие руки. Он подогнал машину к самой двери, бережно усадил Ирину на переднее сидение, заботливо застигнул ремень безопасности. Всю дорогу, пока они ехали до их новой квартиры, которую Гиви, после отъезда Ады, привел в порядок, обставил мебелью, красиво оформил детскую (приятный сюрприз для Ирины) для их будущего ребенка, Ирина молчала, а Гиви возбужденно строил планы их будущей новой жизни втроем.
Дома восхищенная Ирина ходила по квартире, нежно трогала руками детскую кроватку, игрушки. Это было, как в счастливом сне.
Гиви приготовил ей ванну, раздел ее и отнес на руках в ванную комнату. Он осторожно опустил её в душистую пенную воду, сам её вымыл, нежно прикасаясь к прекрасному телу своей беременной жены, закутал в махровый халат и отнес в постель. Он лег рядом с ней, осторожно поглаживая её животик, где до поры скрывался их  таинственный сын. Ирина прижалась всем телом к любимому Гиви и громко зарыдала.
- Не плачь, Иришечка, не плачь, моё солнышко, - приговаривал он лаская её, - все прошло, всё позади. Впереди  у нас только счастье.
- Гиви, - не слушая его повторяла она, - Гиви, родной мой, любимый, - я не могу обмануть тебя, я должна тебе сказать…
- О чем ты Иришечка? Что ты хочешь мне сказать?
- Ты простишь меня, Гиви? Скажи, ты простишь меня, мой любимый? Обещай, что простишь!
- Да что случилось? Не плачь, расскажи… Конечно, я прощу.
- Гиви, - рыдала Ирина, - это не твой ребенок, Гиви. Прости меня, любимый!
Как разжатая пружина Гиви вскочил с кровати. Лицо его побледнело, глаза зловеще заблестели.
- Что ты сказала?! Повтори, что ты сказала! А чей это ребенок?!
Он схватил Ирину за плечи и с силой потряс ее:
- Чей это ребенок? Говори, слышишь, говори!
- Прости меня, Гиви, прости. Я всё тебе объясню... Это ребенок  Троекурова.
Гиви замер. Он выпустил из рук тело Ирины, и голова ее безвольно упала на подушку. Но Гиви на неё не смотрел. Он бросился в прихожую. Надел прямо на домашнюю одежду пальто, нахлобучил шапку и выскочил за дверь. Он опрометью бросился вниз  по лестнице, подбежал к стоящей на стоянке у подъезда дома машине и поспешно сел на место водителя, плотно закрыв за собой дверь. Голова его упала на лежащие на руле руки, и он горько заплакал. Плакал он долго и безутешно, не стараясь удерживать слез. И рядом не было никого, кто мог бы его утешить, разделить с ним его горе. Наконец, он успокоился, по-мальчишески вытер кулаком глаза и посмотрел вперёд просветленным взглядом. Машина тронулась, и он уехал прочь от этого дома, чтобы больше сюда никогда не возвращаться.
 
Несколько месяцев спустя Пятковского судили. Он не запирался, не отказывался от ранее сделанных признаний, искренне раскаивался в содеянном, и  суд проявил к нему снисхождение. Его приговорили к трем годам лишения свободы условно.  Суд учел при этом, что материального ущерба своими действиями Пятковский не причинил. Банк, заявившей о хищении  у него одного миллиона долларов, получил свои деньги назад полностью. А еще один миллион, от которого Пятковский отказался, но на который никто не претендовал, был зачислен в доход государства.

Иван Дмитриевич, тот который никому не прощал даже небольших проступков, и тем более преступлений, и только к любым своим действиям относился лояльно и с пониманием, был чрезвычайно доволен: справедливость восторжествовала! А ведь справедливость в отношении тебя лично - это святое.
Лев Моисеевич даже и не вспоминал о потерянном миллионе: это всего лишь издержки профессии. За это время Лев Моисеевич, свободный от хлопот о пропавшем миллионе, и от внимания правоохранительных органов, наварил ещё не менее ста.
Ну, а Вахтангу  Илларионовичу было весьма неприятно, как он,  опытный чиновник и банкир, дал такую промашку - отказался от пропавшего миллиона. "Неужели старею?" - с горечью жаловался он жене. Но мудрая Мара Марковна его успокоила:
- Деньги - это дело наживное, Вахтанг. Главное - наш любимый сын Гиви снова с нами, - говорила она и была, как всегда, совершенно права.