Прыгающий заяц. Стихи

Михаил Тарасовъ
          

Заяц, блуждающий в поле, ловил хомяков.
Хомяки уползали в пыли.
Стебельки прорастали травы.
Кукуруза желтела, как солнечный диск,
И подсолнух клонился к земле,
Как набухший осиновый корень женьшень
Ранней осенью в лесостепной полосе,
Или в парке, который
Разбит был для нас
Колонистами первыми
Северных штатов лесных,
Где граница страны, что имеет на флаге
Краснеющий клена листок.
Заяц выбежал в город,
На улицу красных зеркал.
Мостовая булыжная молча его приняла,
Одиноким был гордый полет,
Когда воздух, казалось, его, как орла, поднимал
Над греховной и дикой землей.
Заяц плыл в свете красных, пурпурных цветов,
И он лапы свои, как шасси, убирал.
Люди молча стояли у точек пивных
И публичных домов, что растут, как грибы
После летних тоскливых дождей.
Люди ждали свершения судеб своих,
Только маленький мальчик ел бублик,
Рогалик держа в кулаке,
И глазами движения делал,
Задумчиво вдаль устремив
Свой наивный тоскующий взор…
Что он видел, простой миловидный пацан.
Рядом не было злых полицейских чинов,
И огромная палка, но даже обрезок трубы,
Как ему удалось эту тяжесть поднять
Своей детской и хилой рукой? –
(Он чахоткой болел иногда). Эта палка взлетала,
И воздух свистел, будто стрелы летели,
Иль туча детей с африканских степей,
Что зовется у нас саранчой, от земли поднялась.
Заяц лапы раскинул, как прыгнувший тигр
(Что на дерзких картинах Дали),
Но тяжелый удар зайца выбил из воздуха струй,
Что его вознесли над землей.
Люди видели, как он упал с высоты,
Что вещала ему тайны мрачных времен.
Заяц в стену ударился дома того,
Где сидела одна у окна
И глазами в слезах озирала трубу,
Что над фабрикой гордо взросла.
Эта женщина слышала страшный удар,
Что потряс всё жилище ее.
Заяц камнем упал на бетон (он оставил следы на стене).
Заяц, набок склонившись, задумчиво ухо подняв,
Озираясь, хвостом шевелил.
Люди центы роняли на липкий прилавок пивных,
И, дыша тяжело, пили пива янтарную муть.
Проститутки бродили, как стая бездомных собак,
Временами куря и плюя в окна красные тех,
Кто имел уже связь, но без них.
Приезжала роскошных машин череда,
И народ весь лениво сдвигался на кромку обочин дорог.
Выходили красивые дамы, держа за локти мужиков,
Что щипали остатки усов и топтались на месте,
Не зная, куда им идти в этот вечер тоскливо-глухой.
Мальчик, тот, что обрезок трубы
Молча в зайца рукою своею швырнул,
Отыскал тот обрезок под кучей объедков съестных,
Тех, которые кто-то не съел,
Их оставив на завтрашний день.
Он пошел к ним поближе к светящимся окнам домов,
Беспредельно нагих, и, набравши побольше зловонного
Воздуха в грудь,
Закричал. (Детский голос не тронут был
Дымом «Памира» чумным).
Он кричал и рукою своею махал,
Разбивая витрин зеркала,
Что горели призывным огнем.
Проститутки визжали, как стаи собак,
Только крик их в сиренах тонул
Тех машин полицейских,
Что молча съезжались сюда.
Мальчик тот, как затравленный зверь побежал,
Растворяясь в неверном огне фонарей.
Заяц молча за ним поспешил.