Три дня спустя, на постоялом дворе «Меч и окорок», Франциск, скучая, наблюдал за детворой, азартно гоняющей по двору поросенка. С утра шел крупный дождь, поэтому, временами, было трудновато отличить преследователей, играющих в «королевскую охоту», от их жертвы.
- Хэггемон? – Франциск и не подумал сменить свою расслабленную позу и обернуться на тихий голос блеклого лакея из-за спины.
- Нехорошая привычка у тебя, братец, со спины подходить. – Франциск лениво выплюнул стебелек травы, доселе бездумно кочевавший из одного уголка его рта в другой, - В некоторых кварталах Бриллиантового Столпа тебе после таких заходов пришлось бы расстаться с парочкой золотых кругляшей, там, знаешь ли, товар пробовать можно, но уходить потом, ничего не купив, как-то не принято.
Лакей сдавленно хохотнул, но быстро замолчал. Работая в трактире достаточно долгое время, он прекрасно знал таких вот меланхоличных типчиков: балагурят со скучающим видом, а через секунду: «чик-чик» - успевай только мертвецов оттаскивать, да молись, чтобы самого не пришили ненароком. И дело даже не в мече на боку. Меч теперь можно даже купцам носить. Дело в глазах. А глаза у гостя заведения были с изрядной долей чертовщинки.
- Вам письмо, хэггемон! – почтительно сказал лакей и протянул постояльцу небольшой конверт.
- О, спасибо, друг! – Франциск бросил оживившемуся прислужнику тусклый медяк и, оторвавшись, наконец, от созерцания залитого дождем двора, скрылся за толстой деревянной дверью, ведущей в его покои.
Оказавшись в своей комнате, он нетерпеливо шваркнул ставнями, впуская в помещение тусклый свет через грязноватое окно, сел за стол и ножом, которым на завтрак разделывал баранью ногу, вскрыл белый бумажный прямоугольник.
На выпавшей из конверта маленькой бумажке чьей-то, довольно умелой рукой, были нарисованы две отрубленные собачьи головы и приписан адрес: «Улица Забойщиков, дом Коршуна».
Франциск хмыкнул и поднес уголок странного письма к подрагивающему огоньку свечи.
Клочок бумаги вспыхнул, как порох, но колдун настойчиво вглядывался в бешено пляшущие язычки пламени, не обращая внимания на то, как застыли вокруг него предметы, даже пылинки, потревоженные его шагами, не спешили ложиться на небрежно выскобленный пол.
- Итак, ты встал на свой путь, Пророк, - донеслось из-за огненной завесы. – Не оступись, эта пропасть не имеет дна!
- Здравствуй, Беатрис, - в голосе Франциска прорезалось нечто, отдаленно напоминающее тепло, - Неужели дома по мне уже начали скучать?
- Кому надо – те знают, что ты начал свою игру. Знаменосец идет по твоему следу, будь настороже.
- Идти по следу – значит, идти позади. Я должен успеть, а дальше придет и его очередь.
- Мне иногда трудно отличать твой оптимизм от гордыни, но все, что от меня зависело, я выполнила. Теперь мне остается лишь наблюдать.
- Я никогда не смогу отдать тебе этот долг, Беатрис, не подставляйся под удар и храни тебя Вечная Тьма. Спасибо, и прощай!
- Я буду рядом, Пророк, не забывай об этом!
- Прощай, Беатрис.
- До свидания, Франциск, береги себя.
Пламя погасло и тот, кого неведомая Беатрис назвала Пророком, громко зашипел, тряся обожженными пальцами.
На улице Забойщиков, в час, когда добропорядочные горожане, привычно накинув засовы на входные двери и плотно закупорив ставни, творили молитвы и отходили ко сну, у дома Коршуна неуловимо возникла фигура в плаще с капюшоном и, уверенно поднявшись по ступеням крыльца, дернула за веревку, прикрепленную, по всей видимости, к колокольчику по ту сторону двери.
Вместо вполне ожидаемого тихого звона, из недр дома донесся вой собаки. Через несколько мгновений, дверь приоткрылась ровно до той поры, чтобы не очень толстый мужчина смог протиснуться туда бочком. Человек в капюшоне не стал рядиться и, звякнув чем-то железным о стену, скользнул в дверной проем. Дверь закрылась, послышался глухой лязг многочисленных засовов и замков.
В темных сенях, Франциск (а это был именно он), сбросил, кривясь, свой плащ на руки юркому типчику с острым лицом и, ни о чем не спрашивая, устремился в комнату с богато накрытым столом, но освещенную всего лишь одной маленькой свечой, воткнутой в горлышко пустой бутыли из-под вина.
В комнате никого не было, хотя, судя по всему, совсем недавно, кто-то здесь, за этим столом плотно ужинал и выпивал. Франциск непринужденно развалился в большом дубовом кресле и налил себе из початой бутылки, предварительно понюхав и уважительно кивнув, красной тягучей жидкости в серебряный кубок в виде смеющейся головы сатира.
Спустя несколько секунд, в комнату ввалился довольно грузный мужчина лет пятидесяти, одетый в богатый дорожный камзол. Первой деталью внешности, что бросалось в глаза при взгляде на его лицо, была окладистая рыжая борода, изрядно поседевшая по краям, отчего казалось, что он недавно крепко напился чего-то красного и забыл вытереть подбородок.
- Прошу меня извинить, хэггемон! – с порога заявил седобородый, не утруждая себя приветствиями, - Мне пришлось отлучиться из-за срочного доклада…
- Вправляли мозги своим соглядатаям? – Франциск лукаво сощурил глаза поверх серебряного кубка. Надо, надо! Редкостные кретины, доложу я вам, хэггемон?...
- Зовите меня отец Горицвет, – поспешно сказал толстяк.
- … Благодарю. Мне представляться, думаю, нет нужды.
- Да, конечно! Но как?..
- Я прошел мимо ваших людей? Просто прибыл на место встречи чуть раньше назначенного срока. Аккурат, в то время, когда ваш доверенный шпион расставлял их вокруг моего трактира.
Отец Горицвет ненадолго задумался и, судя по всему, решил замять этот деликатный вопрос.
- Как добрались, хэггемон? – церемонно обратился он к Франциску, освежая вино в его бокале.
- Неплохо, неплохо, благодарю вас! – демона, похоже, забавляли потуги собеседника выглядеть непринужденно. Потных подмышек и дрожащих рук своего визави он милостиво решил не замечать.
- А с… вашими… провожатыми… все прошло гладко? Жертва принята?
- Да, знаете, вашему Пророку (отец Горицвет нервно заерзал в своем кресле) не откажешь в некой извращенной иронии. Я видел множество жертвоприношений, работа, знаете ли, но чтобы жертва шла на смерть с таким энтузиазмом… Знатные были лемуры, на вкус, как молочные поросята… Но ближе к делу, отец. Я здесь, как и хотел ваш Пророк, взывая к силам, суть которых, я очень надеюсь, он осознает. Итак, что за цели передо мной стоят?
- Вам предстоит разжечь небольшой костер, хэггемон. Костер, в котором сгорит множество человеческих душ. Для этого, в девяти городах вам предстоит встретить девятерых провожатых и настичь с их помощью девять жертв. Пророк очень надеется, что с помощью нашего погребального костра, мы сможем изменить этот грязный мир. И уверяю вас, хэггемон, основания так думать у него есть, и очень весомые. Подсаживайтесь поближе, мы подошли к самому интересному - деталям…
Было уже далеко за полночь, когда в стене дома Коршуна на улице Забойщиков с тихим скрипом отворился тускло освещенный провал, исторгший из себя фигуру, закутанную в черный плащ с глухим капюшоном. Темный силуэт, избегая освещенных мест, заскользил вниз по улице, направляясь в сторону таверны «Меч и окорок». Через несколько секунд, из темноты послышался глухой шум, который обычно производит человеческое тело, падая на камни, и полились отборные матюги.
- Пророков, ****ь, развелось, как свиней нерезаных, а нормальных каменщиков днем с огнем поискать! – в сердцах пробормотал Франциск из Долины темной воды, закутался в разорванный и испачканных уличными нечистотами плащ и, слегка прихрамывая, продолжил свой путь к мягкой постели и чистым полотенцам. Перед дальней дорогой надо было использовать весь, оплаченный за неделю вперед, убогий комфорт таверны.
продолжение:
http://www.proza.ru/2012/05/19/1192