Приколы совы, вместо дневника

               
Сова – птица серьезная. А когда припечет – прямо драматическая. Можно сказать – депрессивная. Это вам не жаворонок звонкий.
И вот припекло опять. И решила Сова дневник отбросить и развеселить себя байкой на тему, далекую от  личной жизни. Ухнула – и придумала  мини-рассказ. Получилось – в жанре черного юмора. Без идеи. Зато  злым рецензентам будет над чем поизголяться. Ничего, проглотим.   
               
                ПРИВЕТ ОТ БЕЛОЧКИ

               Телефон звонил  над самым ухом, а Толик спал, и  снилось ему, что телефон звонит, а подняться сил нет. Победил все-таки звонок.
               – Алё, – сказал  Толик и  чуть не оглох от вопля начальника:
               – Ты охренел?!  На работу проспал, мобила твоя верещит:  абонент  находится вне зоны! Ты где это – вне зоны?! Надрался?
               – Так сегодня же суббота! – вякнул Толик.

               – А не для тебя она, забыл?! Мы договаривались: ты рабочее место подготовишь! Вымыть все, мусор убрать?!  Главный с комиссией едет – принимать объект. В двенадцать  будут, а сейчас десять! Еще и в терапии   клиент появился,  ждет-не дождется, когда его на место определят.. Лежит под простынкой, народ  в палате пугает!
               – Какой клиент? – не врубился Толик.– Под какой простынкой?
               – Ну,  совсем  мозги твои усохли от безделья!! Дед какой-то  ночью преставился... А куда  везти, если  уже вроде свой морг есть, а   ремонт окончен? Забыл о своей  главной профессии за три месяца?! Так я тебе напоминаю. Дуй на место работы!  А то уволю ко всем чертям. На твое теплое местечко можно будет кастинг устраивать из алкашей  нашей округи! И учти, Толян, я приеду со всеми, к двенадцати,  сейчас я  в облздраве? А ты до нашего приезда покойницкую превратишь  в салон красоты!

                «Брешет Бодяжкин, кофеек попивает с Любкой из терапии, расслабляется перед встречей с начальством, а  тут мучайся»,  – успел еще подумать Толик перед тем, как соврать:
                – Бегу! Митрич, уже одеваюсь! Считай – на пороге меня достал!
                Ну, назвать то, чем Толик занимался в морге до его закрытия на ремонт, теплым местечком – смехота. Только звучало прилично: помощник патологоанатома,  фельдшер. А по сути – санитар. То бишь  убери, подай, помой, человеческие излишки  рассортируй: что можно еще пришить покойнику, чтобы родню не напугать недостачей частей,  а другие излишки организма – в мусорный пакет. Зачем покойнику все положенные метры тонкого кишечника, к примеру, если можно обойтись двумя метрами? Потом все вымыть, пока шеф стряпает свое заключение.  Перед уходом обзвонить все отделения в клинике на предмет – есть ли кандидаты в морг.

                Времена такие настали гнусные, что  даже уважаемых покойников называют как в бандитских сериалах – жмуриками, клиентами. И привыкли все – прижилось. Так и говорят между собой: «Хороший жмурик попалася, не стыдно студентам показать. Классический вариант, хоть ставь его в угол для изучения кифоза ( или других искривлений организма).

                Платили, конечно, маловато, зато без перебоев. И простоев не было, пока крыша не обрушилась. Пришлось закрыться  на ремонт. Шефа определили в другую клинику, а Толика оставили в стройбригаде. Спасибочки шефу – позаботился о безработном  помощнике.

                И вот с понедельника должны были торжественно перерезать ленточку в самом  важном заведении, как мрачновато шутил шеф, то есть доктор Бодяжкин Николай Дмитриевич. «Так сегодня же суббота!» – еще раз  обиделся Толик на судьбу. А он так хорошо устроился! Жену с детками отправил к маме в село на две недели. Пусть на свежем воздухе  полезным трудом занимаются. А он, кормилец, будет с понедельника пахать в родном заведении.

                Толик ноги еле оторвал от постели, в тапочки сунул: надо бежать.
Попытался встать – и не смог. Ничего себе! Мозги аж зазвенели от напряга,  ноги приросли к полу, желудок  подъехал к горлу, прям выскочит сейчас вместе  с килькой в томате, которую вчера они оприходовали.

                А что было вчера? Конкретно? В деталях?  Толик помотал башкой, чтобы мозги на место встали, ноги оторвал  таки  от коврика и пошлепал  в сторону туалета. Почти благополучно, если не считать шишки на лбу – долбанул какую-то мебель,

 встреченную  на пути. Жутко качало. С чего бы? Вроде выпили так себе,  не очень много.
Попытался вспомнить, что было вчера. Ну, посидели, Обмыли новоселье. Сидели втроем: классика жанра, так сказать. Потому что семейные из бригады домой свалили, сразу, а они    – Толик, Витек и Шпак – решили все-таки  отметить событие.
                – Прям Европа! Лепота! – похвалил Шпак себя и бригаду за хорошо проделанную работу. – А столик этот, для покойника, аж блестит. И камеры новые, холодильные. Вообще – как в сериале «След».  Смотрели? Так, а где сядем? На этом столе покойницком – высоко и не по душе.

                – А на рабочем месте   моего шефа,  Митрича. Только монитор прикроем, чтоб не отражаться. Глядите, комп новый поставили, шеф выбил, он у нас крутой.
                – И чтоб не закапать экран, – уточнил самый сознательный – Витёк.– Хороший стол, хватит на троих.

                Разложили на компьютерном столе закусь в виде рыбки в томатном соусе и без, колбаски, плавленых сырков. Шпак даже грибочки маринованные из дому припер, целую литровую банку.. Готовился, значит. Витёк посуду одноразовую притащил, со стаканчиками. Чтобы культурно было. На бутылочку «горилки» еще утром скинулись. Выпили, закусили. Первый тост Шпак произнес стоя, хотя был грузен и еле на стуле помещался.
                –Ну, чтобы ты, Толян, без работы не остался! За будущих жмуриков. Чтоб не переводились, косяком  перли!
                – Косяком – не надо. Перебор.  Холодильников не хватит. И столов. Пусть будет по одному  в день, не больше, – внес поправку Толик как специалист по этим самым жмурикам.

                Первый пузырек чего-то в организме не задел, пришлось скинуться еще раз. Разговор пошел веселее. О чем – Толик не мог сейчас  припомнить. Вроде говорили много и даже пылко, до мордобоя чуть не дошло. Но это было уже после третьей бутылки.  На всякий случай прикупили  пива. Ну, раз память отшибло, подумал Толик, значит и пивко оприходовали.

                И    как расходились – это Толик помнил. Хоть и смутно. Но раз он проснулся в своей постели, значит – процесс расхождения по домам имелся.
Еще  Толик вспомнил, что ушел на  своих двоих, пусть и полусогнутых. Витек – на трех конечностях: все время припадал на коленки и рукой тормозил падение. А как Шпак ушел – тайна. Но что именно он закрывал дверь на ключ – это Толик помнил хорошо, потому что замок не закрывался, и все они Шпаку помогали. Советами.

                Все, на этом память закончилась. Ну и черт с ними, подробностями! Сейчас  мы доберемся до холодильника, там квас домашний. Потом  поищем заначку Клавы, жены. У этой дуры фантазии не хватает: заначка  не меняется. За постельным бельем в комоде полбытылки точно найдем.

                Нашел. Опохмелился, даже успел яичницу на сале поджарить. Потом поплохело, когда обнаружил пропажу мобилки. Значит вот оно – вне зоны! Где же эту зону теперь искать?

                И совсем стало плохо, когда Толик добрался до родного морга на трамвае и обнаружил…открытую дверь. И ключ на дорожке  – прямо возле двери.
 
                «Пришли раньше меня»,  – ужаснулся Толик и на ватных ногах вошел в свою скорбную обитель. Тишина. Значит, Митрич  еще не приехал. Это хорошо. Успеем убрать останки  вчерашних посиделок. Что они там, под компом, Толик уже сообразил.  Стоп! А кто тогда дверь открыл и ключ так нахально  бросил под нее? И где вообще этот ключ взяли?   Свой носил Толик в барсетке. Второй хранился у хозяина заведения. А этот чей тогда?!
В комнате Бодяжкина следы торжественного закрытия ремонта оказались столь обширными, что Толик смаху стал сбрасывать все, что смахивалось,  в мусорное ведро. А что разлилось – требовало мытья.  Удалил своим носовым платком все отпечатки пальцев с поверхности стола вместе с пивной лужей.

                В секционную пока не входил – они там вроде бы не  наследили. Сел возле компа и пригорюнился, поджидая комиссию с главным врачом и Бодяжкиным. Если этот сукин сын не наврал про комиссию. Станет главный тратить  выходной на какой-то морг, тем более пустой! Мутит что-то Бодяжкин. Не даром у него такая фамилия.

                И у самого Толика мутило в башке изрядно. Вроде и не опохмелялся. Ладно, надо в зал войти, проверить на всякий случай. А  на пороге застыл: на главном столе лежал кто-то под простынкой. Вот кто дверь открывал! Это из терапии привезли своего старикана. Открыли, так сказать, сезон. А ключ, подлюки, бросили прямо под ноги – его, Толика, пристыдить. Откуда они этот ключ раздобыли, он уже не спрашивал у себя – не до того было. Слава Богу, мобила его нашлась – возле покойника лежала. И вдруг как запоет голосом любимого певца, Кобзона!
Толик кинулся к дорогой своей мобилочке.
                – Явился? – строго спросил голос Митрича.
                – Давно! Сразу как!
                – Комиссия как?
                – Жду.
                – Жди.
                И отключился. А Толик откинул простынку с покойника, глянул – и сел. На пол. Сознание не потерял, его и так было маловато, но испугался так, что мозги тут же встали на место. На столе лежал бригадир – сам Шпак. Большой такой, пузатый, еще теплый – судя  по красной роже,  не потерявшей цвет. Руки на груди сложил, рот открыл…
Толик в панике простынкой накрыл  тело с  головой, попятился к двери…А потом засел в кабинетике шефа, подпер  собственную голову руками и задумался. Вслух. Даже не заметил этого:
                –  Передоза? Сердце? Толстый был, зараза! А чего  тогда пил как бугай здоровый? Не знал?  Или грохнули? А потом на стол уложили, вроде сам помер?   А если сам и вправду, как он на стол залез? До или после? Вот до чего пьянка доводит! Все, завязываю. А что комиссии говорить? И Бодяжкину? Как этот Шпак вообще оказался в морге, если он со своей бригадой  ремонт закончил и денежки получил на всех?!  Зачем вернулся? Вместе ж уходили?!

                Нет, кто его туда взгромоздил, такого крепкого на вид дядьку? Это был самый загадочный вопрос – без ответа. Накрыл простынкой, а рот забыл, как это положено, закрыть?

                Глянул Толик на часы в мобилке, увидел цифру   12.00  – и протрезвел совсем. Все вопросы  стали неактуальными, кроме главного: что делать? Если комиссия припрется раньше Бодяжкина, можно сказать, что покойника только что доставили из терапии. И даже приготовить второй стол-каталку для помершего там деда. Но что говорить Бодяжкину, который этого Шпака видел один раз и живым, когда осматривал помещение и цеплялся к каждой ерунде? . Шпак был  вполне здоров и отбивался с достоинством. А тут  на тебе – лежит покойником! Целеньким, без ножевых или пулевых ранений.

                Толик вернулся в секционный зал – проверить:  а вдруг там окно разбито, и кто-то через него проник, дверь открыл изнутри, а потом…
Нет, что было потом, Толик придумать никак не мог, не хватало воображения. Тихо так прокрался мимо неподвижного Шпака под простынкой к окошку. Убедился, что оно целенькое. Выглянул:  не шлепает ли комиссия  к ним?

                И  вдруг за спиной мычание –  утробное,  типа стона.
                У Толика поджилки затряслись. Звук-то шел от стола с покойником! И следом – голос – прям как из могилы, гнусавый:
                – Ты чё, гад, удумал?
                Замер Толик, боится  оборачиваться, даже глаза закрыл…потом медленно так, с душой, крестом себя осенил.
                А тут – чих. Хороший, крепкий.
                Повернулся-таки   – и обомлел:  на покойницком ложе сидит Шпак. Ножки свесил, нос утирает простыней, в глазах слезы от чиха:
                – Чх-а! Ч-ч-ха!!!

                Не думал Толик, что может падать в обморок, как барышня из 19 века. Ноги у него обмякли, подкосились, и он осел, как сдутый шарик. «Белочка»! – еще успел подумать до этого позорного момента.

                – Эй, Толян, ты чего?
                Покойный Шпак лупил по щекам вчерашнего друга, как и положено по всем киношным правилам. 
                – Сгинь! –  простонал Толик. – Сгинь, сатана!
                – А хрен тебе с маслом! – обиделся Шпак. – Сначала он меня простыней накрыл, как жмурика, я чуть не задохся, а теперь обзывает! Надрался, а я его поднимай!

                – Шпак, Вася, это ты? –  Толик стал подниматься, сначала на четвереньки, словно он не вчера надрался, а только что. – Ты вернулся с того света? А я про это смотрел по телеку, но думал – фигня! Дурят нашего брата! 

                Шпак смотрел на него вылупив глаза, но молча.
                – А помер отчего, я так и не понял, –  продолжал  Толик с большим чувством. – Ты же  вчера ушел с нами,  совсем живой! А прихожу  – ты уже руки сложил, рот открыл, не дышишь! Ты трубу видел?
                – Какую трубу? – шепнул Шпак, а сам подумал: «Все, каюк Толяну. Допился. Надо завязывать!»
                – Ну… туннель, а в конце его свет, и ты летишь на него, как бабочка!  А потом тебе говорят, куда пойдешь, в рай или в ад.  Значит, вернули?
Еще полчаса Шпак не мог отчихаться. Оказывается, простынка была  та, которой пыль с подоконника обметали вчера по причине отсутствия тряпки.
                А потом они сидели и ломали голову над тайнами, что свалились на них и вывели из строя сознание.
                Шпак не помнил ничего, кроме момента, когда они вышли из морга и стали  расходиться. Как назад вошел, как дверь открывал настежь? Почему взобрался на стол, где препарируют покойников? Кто его накрыл с головой? Почему он лежал в такой позе, в какой никогда в жизни не спал вообще? Любил на боку, потому что на спине жутко храпел и жену будил. А тут на тебе – лежал на спине и не то что не храпел, а даже, по словам Толика, не дышал!

                Так  задумались, что не заметили, как вошли санитары с носилками и весело крикнули:
                – Эй, тут есть кто живой? Принимайте клиента! С открытием вас сезона!?
                О Бодяжкине вообще забыли, пока тот не напомнил о себе – позвонил Толику на мобилку и строго сказал:
                – Я сегодня не приеду. Меня задержали в облздраве. И комиссии не будет. Это я тебя пугнул, чтобы ты не расслаблялся, а работал на полную катушку. Деда из терапии определи в камеру. Не забудь включить.

                – Слушай, у нас там ничего не осталось со вчера – мозги прочистить? – спросил Шпак после того,  как помог санитарам задвинуть носилки с помершим дедом  в холодильную  камеру, и они остались вдвоем.
                – Откуда? – грустно ответил Толик.
                Пришлось идти в ближайшую  пивнушку. Там они еще долго пытались решить все загадки бытия, но не получалось. Последней свежей мыслью Шпака стало философское заключение:
                – Сколько в жизни еще не раскрытых тайн природы, а, Толян?!

 Май 2012 г.