Стюардесса с дежурной полуулыбкой, без всякой попытки прикрыть служебное равнодушие, встречала на входе в самолет. Она устала. Сегодня, скорее всего, она уже успела пару раз побывать в Нижнем. И вот снова в рейс.
Мы проходим мимо нее, не расположенные реагировать даже на это, пусть и формальное приветствие. Проходили с напряженными лицами, заглядывая в свои вдоль и поперек изученные посадочные талоны, хотя накануне ворчали, что опять дали место в конце салона, да не у прохода, не у окна.
В проходе стояли еще и другие стюардессы, в таких же ярко оранжевых аэрофлотовских платьях, с кокетливо повязанными шейными платочками. Но и их дежурные улыбки были безответными.
Не улыбалось. Позади продолжительный перелет из Ханоя. 10 часов в воздухе. Еще повезло, что провожающие коллеги устроили сюрприз – усадили с нашими эконом-билетами в бизнес-класс. Наш представитель в Ханое до этого много лет проработал там же в «Аэрофлоте». Остались знакомства, осталась практика.
Несколько рюмок виски, почти ресторанная еда два раза за полет и, главное, трансформирующиеся кресла, в которых можно было спать практически лежа, здорово облегчили полет.
Таких же ярко оранжевых аэрофлотовских стюардесс было несколько на наш небольшой салон. Не скажу, что они излучали радость при обращении к ним, но международный класс все же ощущался.
Правда, и в том самолете, и в этом я несколько раз ловил себя на мысли, что вывод о том, что самые красивые женщины - в России, сделан нашими же соотечественниками, судьями не вполне объективными.
Точеные китаянки, вьетнамки, с гладенькими, так и призывающими прикоснуться личиками, с аккуратными прическами, в стилизованном под национальные одежды обмундировании были, несомненно, привлекательнее. И вот их-то улыбки были практически адресными, искренними. Хотя, понятно, что это тоже была школа. Но школа хорошая.
Мы воспользовались услугами ИХ компании, у нас должно остаться желание и впредь летать на ИХ самолетах…
…До объявления посадки на нижегородский рейс почти два часа пришлось невольно наблюдать за такими же, как мы сами, ожидающими, слушать переговоры или просто разговоры ни о чем по мобильникам, прикидывать, кто откуда летит. В общем, вынужденно пустое времяпровождение.
На табло уже была информация о нашем рейсе. За стойкой что-то перелистывал средних лет работник в аэрофлотовской же форме. Люди привычно выстроились в очередь.
- Господа, отойдите от стойки, до объявления рейса, - бросил в очередь аэрофлотовец.
Пассажиры чуть отошли, но на свои места не вернулись.
Рядом капризничал на руках у мамы годовалый ребенок. К бабушке он не шел. И вдруг он замолк, улыбнулся и куда-то потянулся руками.
Недалеко, окруженный тоже мамой, папой, какими-то тетями, на полу стоял такой же малыш. Он что-то весело лопотал, посасывая маленький бублик. Наверное, это была хорошая семья. Невзрачная мама была уже на шестом-седьмом месяце беременности. ЕЕ без всякого макияжа простенькое личико светилось счастьем. Муж, видно было, тоже был рад и этой беременности, и своему первенцу.
Вот и первого малыша тоже спустили на пол, и он поспешил, переваливаясь на неокрепших еще ножках и призывно улыбаясь, к своему сверстнику, который был явно обрадован встречей и сразу протянул тому замусоленный бублик.
Но такой же бублик нашелся и у бабушки первого малыша, что окончательно стерло их неравенство. Никаких противоречий!
И они начали свою, только им понятную беседу. И ямочки на щечках, особо подчеркивающиеся неисчезающими улыбками, и пухлые ручки, которые они протягивали друг другу, все объединяло их. И привлекало все больше внимания окружающих. Очень приятно было все это наблюдать.
И размышлять, что, по сути, все мы одинаковы. Ничего не нужно делить, нечего пытаться выделяться. Как здесь, в аэропорту… Мы все на один рейс.
Главное, улыбнуться первым, проявить приязнь. Ну, и, желательно, чтобы у каждого было по бублику.