Генерал Кенрен думал, что спуск, в котором принимает участие Годжун, - худшее из зол. Нет, «худшее» ожидало их сегодня прямо у врат - Конзен Додзи, одетый в шубу, унты и шапку. На шее у гламурного секретаря висела муфта.
- Вот, - протянут Конзен бумагу, - разрешение на спуск. Для проверки расходования финансов. Тетка подписала.
- Она мне – не указ! – отдернул руку генерал.
- И Император подписал, - бумага очутилась под носом у Годжуна.
Дракон пожал плечами.
- В качестве кого? – ехидно спросил Кенрен.
- В качестве чего, - ответил Годжун. – Балласта.
- Не нравится мне здесь, - оглядевшись, сообщил дракон.
Он потянул носом.
- Опасно.
А вот Конзен не представлял, что может быть опасного в искрящихся белых склонах, покрытых редкими кряжистыми соснами, и стоящем в отдалении жилище людей.
- Никаких… - Годжун замялся, - звуковых эффектов.
Кенрен тоже учуял плохое:
- Лавина?
- Да, осторожней. Мы с Козеном Додзи здесь останемся. Стойте. В крайнем случае, сами понимаете, арифметика…
Конзену, бодрому в первые минуты экспедиции, очень не хотелось лезть в снег. Он даже не представлял себе, что такое может быть: никаких дорог. Вообще. И мокрые сугробы – по пояс. То, что они мокрые, Конзен понял, когда снег попал ему в обувь. Интересно, чего тетка добивалась, отправив племянника в экспедицию? Захотела остаться полной сиротинушкой?
Небо голубело, сосны кряхтели от мороза, снег мерцал бриллиантами.
Годжун и Конзен ожидали возвращения группы, сидя рядышком на валуне.
В горах грохнуло.
Годжуна подняло над землёй. Он заорал:
- Бежим!!!
Схватив секретаря за немедленно вспотевшую лапку, дракон понесся к потерявшейся в сугробах хатке. Его догоняла собственная подмерзшая стихая. Дракон бежал так быстро, что, казалось, секретарь Милосердной летит за ним по воздуху.
Ворвавшись в дом, Годжун запер дверь и запихал Конзена под массивный стол.
Сверху рухнуло.
Но крыша устояла.
- ****ец, - пожаловался Конзен в ухо своему спасителю.
- В целом, согласен, - ответил дракон.
Они вылезли из укрытия.
Конзен сел на стул и затих. Годжун принялся осматривать свои новые владения. Он прошелся по комнатам, спустился в погреб и попытался залезть на чердак.
- Как там? – задал не очень ясный вопрос изнеженный секретарь.
- Там – нас завалило, - ответил честный дракон.
- И, что теперь?
- Теперь – один из нас съест другого. Потом я замерзну.
Конзен поник головой. Он телом помнил, как Годжун одним лёгким движением смахнул его под стол.
- Может быть, Конзен Додзи, вы расскажете мне, какие именно финансовые вопросы выгнали вас на из уютного офиса на мороз?
На Конзена снизошло озарение. Озаренный озверел, вскочил на ноги и отважно схватил Годжуна за грудки.
- Так это ты, сволочь, все устроил! Лавиной нас присыпал, чтобы тайны у меня выспрашивать?
Годжун полюбовался на то, как его разоблачают, и согласился:
- Да, я шпионю в пользу восточной армии.
Он сжал двумя пальцами запястье секретаря.
- Учти, неженка оранжерейная, синяки будут.
- Что вам от меня надо? – придушенно выдавил Конзен.
- Я из вежливости решил поговорить, а вы кидаетесь. Страшно просто.
Конзен отпустил борта белой шинели, Годжун – тонкое запястье.
- И, Конзен Додзи, нам здесь придется некоторое время побыть вдвоем. Хочу вас предупредить, я не люблю, когда меня бьют.
- Никто не любит, - потупился Конзен.
- Кстати, что касается лавины. Как бы хуже не вышло.
- Куда уж хуже? – Конзен спрятал руки за спину и потер ноющую кисть.
- Дом построен добротно. Крепкие стены, крепкие стропила. Высокая труба. Именно поэтому мы не задохнулись. В подвале обильные припасы. Но хозяев нет.
- Может быть, они ушли погулять.
- Нет, на кухне горячая еда, но газовый баллон отключен и огонь в камине залит, угли ещё теплые. Хозяева организовано сбежали. Видите – рация. Скорее всего, они получили тревожное сообщение и сочли нужным не рисковать. Вероятно, им сообщили нечто очень неприятное.
Конзен охнул и опять опустился на стул.
- А в подвале, правда, много припасов?
- Да, солонина, сушеная рыба, тушенка…
- Я вегетарианец.
- Картошка, чеснок, морковка, лук. Вы любите лук?
Конзен содрогнулся, но, тем не менее, спросил:
- Как вы думаете, мы можем съесть то, что осталось на кухне?
Дракон удивился:
- Вы уже проголодались? С начала экспедиции прошло не более двух часов…
- Наверно, нервное…
Годжун ушел, вернулся с миской и ложкой.
- Ешьте.
Конзен, косясь на дракона, немедленно все съел.
- Как вкусно! Что это было?
- Кулеш. Не уверен, что вам интересны подробности.
- Почему? Расскажите.
- Жарится сало…
Годжун вытащил из кармана плоскую фляжку и влил несколько глотков в рот нежному секретарю.
- … потом на шкварках томится лук, все заливается водой и, когда вода закипит, добавляется пшено.
- Годжун, - спросил потрясенный секретарь, - откуда у вас такие познания?
- Конзен Додзи…
- Да бросьте вы «Конзен Додзи»! Сидим мы тут в полной жопе, проще нельзя?
- Можно. Вы думаете, что я у себя на службе изумруды сортирую? Я нюхаю тухлые продукты и выписываю центнеры свежих для целой армии прожорливых бойцов. Нормы закладки наизусть помню.
Конзен обрадовался. Жизнь налаживалась на глазах.
- А чай вы можете приготовить?
- Могу. Воды принесите.
Конзен побледнел.
- Воды у нас нет… - сказал он с ужасом.
- Воды у нас – выше крыши. Я полезу на чердак и нагребу снега, а вы - наколите дров. Они в чулане.
Конзен прищурился.
- Я?!
- Нет, Король драконов будет прислуживать мелкому клерку.
Конзен поджал губы и медленно поднялся со стула.
- Шубу снимите, а то вспотеете, - посоветовал Годжун.
Конзен вскинул голову и фыркнул.
- Не сопи так – сопли выскочат.
- Гад!
- Гад, - согласился Годжун.
- Давай катану.
Годжун тяжело вздохнул:
- Топор возьми, хороняка. Хотя, нет. Я сам.
Годжун набрал в чулане поленцев. Ушел с ними в мастерскую. Там он скинул с плеч шинель и стянул через голову рубашку. Удары дракона были скупы, но точны. Чурки разлетались веерами дровишек и щепок. Конзен залюбовался и очнулся, только увидев перед собой постную чешуйчатую физиономию с горящими красными глазами.
- Снега наберите. Конзен. Конзен!
Секретарь побрел на кухню, взял чайник и забрался на стремянку. Возвращаясь, он неловко переложил добычу из левой руки в правую, покачнулся и полетел вниз. Неприятно жесткие, но, по счастью, сильные руки приняли несчастного, не дав ему грохнуться на пол. Впервые в жизни Конзен подумал, что запах чужого пота и прикосновение чужих рук – хорошая, в сущности, вещь.
Годжун сжал зубы, из последних сил удерживаясь на ногах. Как ни хрупок был секретарь Милосердной, но прилетел он с высоты четырех метров. Ловить такие предметы - даже для дракона - было через чур.
- Как низко вы пали, Конзен Додзи, - подняв очи горе, вздохнул Годжун.
Конзен осознал, что его держит на руках наглый, полуголый тип практически инфернальной расы.
- Немедленно отпустите, - заверещал секретарь и тут же оказался на полу.
Он настолько изумился, что, несмотря на боль в копчике и затылке, так и остался лежать.
- Это азы армейской жизни, - наклонился к нему Годжун, - кто отдает приказ, тот и отвечает за последствия.
- Я не в армии, - слабым голосом заявил Конзен.
- Конечно, - успокоил его Годжун, - вы на полу. Чайник отдайте.
Выяснилось, что, падая, нежный секретарь спас драгоценность: набитый снегом большой закопченный чайник.
- Ну, вставайте, надо разжечь камин, я замерз.
Притихший Конзен наблюдал, как Годжун, повесив чайник на крюк, споро развел огонь. Совсем скоро в руках секретаря появилась кружка огненного, пахнувшего дымом чая.
- Судя по ощущениям, - заявил дракон, - наступила ночь.
- И, что? - поинтересовался Конзен.
- Спать будем.
- Да? - прищурился секретарь.
- Нет? - обрадовался Годжун. – Предлагаете развлечься?
- Сволочь!
- Сволочь, - согласился Годжун, - но со мной теплее.
- Я не буду, - отрезал Конзен.
- Хорошо.
Годжун замотался в плащ и затих.
Утром Конзен проснулся... ну, он решил, что уже утро, и потребовал чая.
- Эй, вы?
Годжун из плаща не выбирался и явных признаков жизни не подавал. Наконец, он пробурчал:
- Что вам?
- Годжун!!!!
- Что?
Конзен провел ладонью по чешуйчатой щеке. Щека была горячей.
- Заболел?
- Несильно, - ответил Годжун, - простудился. Чаю согрейте.
На счастье Конзена, воды в чайнике было ещё много. Предстояло разжечь камин. Впрочем, тонкие лучинки сами вспыхнули, едва только попали на неостывшие угли. Дракон исподтишка наблюдал, как Конзен суетится по хозяйству. Когда секретарь принес свою муфту и попытался засунуть ее Годжуну под голову, дракон не выдержал:
- Я не ранен и не болен смертельно, Конзен Додзи. Вот уж не думал, что вы так заботливы.
Конзен смутился:
- Очень, знаете ли, не хочется зимовать рядом с вашим трупом.
- Скажете тоже, «трупом»! Это просто реакция организма на резкое изменение климата.
Конзен о чем-то задумался.
- А вы… не того… в спячку не впадете?
- Впаду. Ближе к ночи. Не вздумайте будить.
- Не нужно было снегом растираться.
- Это я от безысходности. Баня тут есть. В подвале. Но топливо надо экономить.
Секретарь подбросил в камин дров. Годжун печально вздохнул:
- Кстати, открою вам страшную тайну: у меня очень плохая реакция.
Конзен повернулся к дракону.
- Как же вы воюете?
- Правильнее сказать: когда я что-то замечаю, то действую быстро. Но замечаю я медленно. В бою это не мешает. Там, вообще, все на рефлексах.
- А зачем вы мне в этом признаетесь?
- Затем, что, если кое-кто сейчас схватит чайник голой рукой, то я могу не успеть вас оттащить. Вы ведь это собираетесь сделать?
- Верно.
- В педагогических целях мне следовало промолчать. Тогда, после, скажем, десятого раза, ваш организм стал бы сообразительней. Но жалко портить такую красивую нежную руку.
- Нежную? Красивую? – Конзен осмотрел перепачканную золой конечность. – Золушка, блин!
Он схватил драконью кисть и повернул ее ладонью к себе.
- Это подошва какая-то, - заметил секретарь неодобрительно. - Странно, на чешуе бывают мозоли?
- При определенном образе жизни….
- При неправильном образе жизни. А вы можете голой рукой снять чайник?
- Могу. Вашей голой рукой.
Конзен перестал задавать вопросы и быстро налил две чашки.
- Скажи, а нас скоро найдут? – спросил он с надеждой.
- Когда снег растает, - хмуро ответил Годжун.
- Шутите?
- Не уверен.
Годжун поднялся и тут же снова сел.
- Приду в себя – попробуем выбраться, - утешил он секретаря.
- Что же будет?
Конзен совсем расстроился. Дракону тоже было не до шуток, но он ответил:
- Мы вернемся на Небеса, и я награжу вас орденом «За спасение Годжуна». Лично вырежу из листа жести.
- Смеетесь?!
- Ну, тогда… Мы вернемся на Небеса, и я на вам… тьфу, на вас женюсь.
Конзен призадумался.
- А Тенпо?
- Что «Тенпо»? Нет, - отмахнулся Годжун, - он - жена Кенрена.
- Тенпо сказал, что женой у вас называют боевого товарища.
- Что-что, а говорить маршал умеет. Но даже, если и так? Теперь вы - мой боевой товарищ.
- Мне нужно время.
- Хорошо. А пока потренируемся…
Годжун обнял «невесту», носом отодвинул шелковую челку и поцеловал Конзена в висок.
- Только, обязательно тетке моей об этом расскажи, чтоб приставать перестала.
Годжун подумал, что сироту, у которого полностью отсутствует чувство юмора, грех обижать, и придётся жениться.
Конзен подумал, что бежать некуда, шутку дракон не понял, и придется выходить замуж.
Милосердная, наблюдавшая эту сцену в зеркале пруда, взвыла раненым Станиславским:
- Не верю!