Июнь, первое число, Севастополь. Идёт мелкий, и оттого ещё более противный дождь, а всё равно душно. Роясь в своих старых записных книжках, нахожу нужный телефон:
- Алло?
- Здравствуйте, сударыня.
- Здравствуйте.
- Могу ли я услышать госпожу Ядвигину?
- Ядвигину? Сейчас, секундочку... Девочки, кто у нас Ядвигина? Нет такой?
Сердце медленно останавливается! Мы снова разминулись в этой странной жизни.
- У нас такой нет.
- Как нет? А где же она?
- А как её зовут?
- Ло. Простите, Лолита.
- А, так бы и сказали, что вам нужна Лолита. Только вы напу¬тали, она - Шацкая. Сейчас позову. Лолита! Тебя. Очень приятный мужской голос.
- Спасибо. Алло?
Знакомая напускная весёлость вперемешку с кокетством и вульгарностью.
- Алло?
- Привет. Это я.
- ???
- Эй, ты что, не узнаёшь? Это...
- Я узнала, просто так неожиданно. Чего это ты вдруг про меня вспомнил?
- Я, и не забывал. Просто случайно оказался в Севастополе, да и...
- У тебя сегодня - день рождения?! Я помню. Поздравляю! Женился?
- Не скажу.
- Значит - да. Поздравляю!
- Ты-то уж точно вышла замуж.
- А мне что, всю жизнь одной кукарекать?
- Поздравляю. Как Настя?
- Очень хорошо. Год, как в Киеве учится.
- В балетном?
- Не-а, в юридическом.
- Тоже неплохо. Кто наш нынешний муж?
- Хороший человек. И меня любит - это главное, как я поняла.
- Чем занимается? Миллионерствует?
- Представь, со средним достатком. А ты сейчас где, в Москве?
- В Севастополе.
- Ну правда. Последний раз тебя там видели.
- Это давно было. Хочешь встретимся? Или у тебя работа?
- Есть гарантированный обеденный перерыв в один час.
- А муж? Не будет ревновать, если мы встретимся?
- Не будет, он в рейсе.
- Понятно, опять водоплавающий. Ну, назначай время.
- С двух до пол-четвёртого. Устроит?
- Сколько сейчас? Двенадцать пятнадцать? Да, здорово.
- У тебя появился какой-то странный акцент.
- Нет, это насморк. В "Шоке"?
- А с Масловым еще где-то можно встречаться! Ты один придешь или?..
- Один, Малыш, один.
- «Малыш»? Так непривычно звучит. И всё-таки акцент есть. Ладно, мне надо идти. До встречи. Пока.
- Пока.
Долго не кладу трубку и слушаю короткие гудки, как забы¬тую музыку. Достаю из своего нового дневника её фото и расставляю в книжном стеллаже. Сзади подкрадывается маман, обнимает и кладёт голову на плечи:
- Судя по всему, исчезнешь на несколько дней?
- Да ладно тебе! Друзей повидаю и к ужину вернусь - устроим пир.
- А то тебе не с кем поужинать, Казанова ты мой! - У неё та¬кие грустные глаза, что я вот-вот расплачусь.
- Всё, маман, всё. Обязательно вернусь, и мы напьёмся, как попугайчики. Что взять из выпивки? Коньяк или шампань?
- Что хочешь.
Я отправляю её на кухню варить кофе, а сам плюхаюсь в кресло и закуриваю… Если честно, то я боюсь ид¬ти на встречу с Ло: слишком мало прошло времени и слишком много осталось в памяти. «Шацкая...» Забыл спросить, есть ли у них дети? И вообще, я опять вторгаюсь в чужую семью, в чужую жизнь. Не в чу¬жую - в её! Но ведь глупо же на неделю вырваться в Севак и не встретиться с Ло, тем более, в свой день рождения! С предупредительным стуком в дверь входит маман, неся на подносе две чашки ароматного кофе - почти забытый вкус.
- А где отец? Выпьем что ли, всё-таки 46 лет дебилу.
Мы садимся втроем, откупориваем коньяк и пьём по маленькому глоточку. Очень хорошо! Хорошо дома, хорошо с ними - вооб¬ще хорошо! Бывает же такое. Посматриваю на часы.
- Ладно, мать, давай его отпустим, а вечером сядем по-настоящему, обещаешь?
Я киваю головой, хотя соблазнов в Севастополе после трёхлетнего отсутствия слишком много. Торопливо собираюсь и выбегаю из дома.
Можно было бы заказать такси или прокатиться на "топике", но именно сегодня хочется пройтись пешком, как хаживал много лет назад в город и обратно лишь потому, что не было денег даже на троллейбус.
Дождь скоротечно закончился и снова парит, словно в бане; футболка липнет к телу, а по лицу струй¬ками сбегает пот. В первом магазинчике покупаю ледяное "Севастопольское" светлое. Вкус его кажется божественным, и я не могу напиться, хотя знаю, что услышу упрёки по поводу запаха спиртного изо рта.
"От тебя постоянно пахнет спиртным, вот все и думают, что ты - алкоголик"! Улыбаюсь, вспомнив наши "гражданские войны" из-за моего пристрастия к пиву в любое время суток и года.
Спускаюсь вниз по Октябрьского, выхожу на Большую Морскую и останавливаюсь напротив её офиса. Шальная мысль: купить цветы и явиться, но... чего-то боюсь. Да и негоже компрометировать замужнюю женщину!
Вглядываюсь в лица прохожих - ни одного знакомого! Здорово, не надо рассказывать, где я и кто. Зато на себе ловлю подозрительные взгляды. Незаметно оглядываю себя с ног до головы - ничего примечатель¬ного: рваные джинсы, футболка цвета хаки на два размера больше, длинные, развевающиеся, наполовину седые волосы, борода, усы, очки, панама того же цвета, что и футболка.
На площади Ушакова покупаю еще бутылку пива - сегод¬ня только "Севастопольское", а в табачном павильоне - облегчённый "Житан". Вроде всё. На курантах - без четверти два. Прохожу мимо телевидения: узнаю нескольких бывших сотрудни¬ков, а вот они меня - нет! Тем лучше. Крещусь перед входом в "Шок" - только бы не Полина, эта узнает даже через сто лет. Повезло: за прилавком некая молодая особа и ни одного посетителя! Вот это удача!
- Пятьдесят коньяку, кофе и... пока всё.
- Коньяк какой?
- "Херсонес" есть?
- Его давно уже в природе нет, - какая-то она неприветливая. Сейчас исправим.
- Какой есть в природе?
- Вам, естественно, подешевле? Тогда вот, "три звёз¬дочки".
- Мне бы "Херсонес".
- Я же говорю, что его нет.
- Тогда, естественно, подороже.
- «Реми марти"?
- Да, сто граммов.
- Восемнадцать пятьдесят - эта кукла не торопится наливать, пока не убедится в моей кредитоспособности.
"Не буду хамить!" - уговариваю сам себя и достаю… пятнад¬цать с копейками! Ё-моё! Забыл обменять! Вот, дурак! Сейчас бы осрамился.
- У вас можно обменять?
- Что именно?
- Трусы, блин! Деньги естественно. Евро.
- Сколько у вас?
- Сколько надо? Сотня, две?
- Давайте сто, но по восемь пятьдесят. Устроит?
- У меня разве есть выбор?
Мрачная девица вроде бы попустилась. Отсчитала восемьсот пятьдесят, рассмотрела мою сотку на свет, и налила коньяку.Сажусь за "свой" столик, хотя тут каждый столик в той или иной степени мой! Обжигаю губы горячим кофе - ни в какое сравнение с тем, что варила Полина.
- Девушка, а Полина когда работает?
- Послезавтра.
- Здорово.
- Вы... её знаете? А откуда вы вообще?
- В общем-то, отсюда.
- Не очень-то вы похожи на местного.
- Что, плохо одет?
- Нет, пахнете как-то не так.
- Это я пукнул, - снимаю панаму и кладу её рядом с собой на стул. После пива коньяк здорово обжигает глотку. Ничего, не разбавленный, что крайне удивительно. Настенные часы показывают два пятнадцать. Начинаю волноваться, хотя помню её привычку постоянно опаздывать. Набираю на трубке номер по памяти, хотя не делал этого больше трёх лет. Рука заметно дрожит. Длинные гудки, потом знакомое:
- Алло, ты где? Я уже минут десять стою у входа.
- Я внутри, в гордом одиночестве - не спутаешь.
Заходит, в руках трубка, на которой высветился мой номер. Смотрит на меня, шаг замедлился, на лице такая частая смена выражений, что я не поспеваю за ними: от искренней радости до удивления. Выглядит всё так же, хотя... чуть больше морщинок и чуть заметнее припухлости под глазами. Но – все та же молодая девочка Ло, с которой я познакомился, нет, которую я нашёл много лет назад!
Встаю со стула и... прижимаю её к себе. Она смущенно подставляет для поцелуев щечки, а потом, словно прорвало – губы! Мы впиваемся друг в друга и замираем на глазах у удивлённой сволочи за стойкой.
- Уф! А ты изменился.
- Постарел?
- Нет, возмужал. Мужиком стал.
- В сорок шесть можно позволить себе такую роскошь.
- На, это тебе на день рождения!
- Когда ты успела?
- По дороге купила. Тебе поздравления от наших девчонок: как узнали, что это ты приехал, чуть не лопнули со смеху.
- А что в этом смешного?
- Они решили, что я снова уйду от своего мужа. От нового, - отводит глаза в сторону.
Я разворачиваю пакет, а в нём - футболка! Обыкновенная белая футболка, на которой написано по-французски "Свобода. Равенство. Братство" на фоне развевающегося «треколора». Откуда она?..
- Спасибо, Ло. Так приятно, ты даже не представляешь! Почему именно французская?
- Я же помню твою патологическую любовь к Франции. Подожди, я что-нибудь себе возьму.
- О, нет! Я же именинник. Что пьёшь?
- То же, что и ты.
- Я - коньяк.
- Тогда и я коньяк, только пятьдесят - мне ещё может быть придётся на работу вернуться.
- «Может быть»? Ты хочешь сказать, что может и не придётся?
- Мне позвонят, если что.
- Позвонят, Ло.
- Прости, некому было ударения поправлять. И горячий шоколад возьми. Денег добавить?
- Нет, сегодня я при деньгах.
- Что-то новенькое.
Жду, пока заварят шоколад, а сам незаметно подглядываю за ней в зеркало. Она сидит, задумчиво курит и смотрит мне в спину. Точнее, сквозь мою спину. А может, мне кажется, что смотрит. Это же Ло и ничего нельзя знать про неё наверняка.
Стою, а сам обдумываю, что ей можно говорить, а чего не следовало бы. Возвращаюсь, сажусь и закуриваю.
- Ты не меняешь свои привычки. Любимый "Житан"?
- Нравится. Давай выпьем, - мы поднимаем рюмки, и она нюхает содержимое.
- Запах какой-то странный, очень терпкий. Что за коньяк?
- По-моему, "Херсонес". За что?
- За тебя, дорогой. Чтобы ты, наконец, повзрослел и остепенился.
Мы чокаемся и пьём. Ло пьёт маленъкими глоточками, прислушиваясь ко вкусу. Перефразируя её же: "Что-то мне нравится, а что - не пойму!"
Она прелесть! Как и семнадцать лет назад. Пытаюсь перехватить инициативу в свои руки и избежать опасных вопросов. На правом безымянном пальце взаправдашнее обручальное кольцо. Простенькое, без бриллиантов! Другие кольца, браслеты и цепи на шее известны мне по прошлой жизни.
- Давно? - Беру её кисть в свою руку.
- Почти три года.
- Дети?
- Да пока нет, - снова отводит глаза в сторону.
- В агентстве работаешь?
- Да, старшим менеджером. Уже не приходится ездить на просмотры, сижу в офисе. Даже поправилась из-за этого.
Действительно, бёдра заметно попышнели, но талия на их фоне выглядит ещё более тонкой.
- Настя?
- Настя на второй курс перешла. Сейчас у неё практика в Киеве, приедет в июле. Я частенько к ней мотаюсь.
- А с балетом?
- Без училища в приличную труппу не возьмут, а в самодеятельных мы не захотели танцевать. Лучше престижная специальность, хоть на жизнь зарабатывать сможет.
- Ясно.
- Слушай, - она снимает с пояса свою трубку, - я что-то не поняла, почему ты мне позвонил с какого-то странного номера? Это даже не российский код, да?
Блин, расколола на дешёвом. На фига я позвонил?! Не мог десять минут потерпеть!
- Что за код такой незнакомый?
- Это не моя трубка.
- Я же вижу, что врёшь! Колись, откуда приехал?
Глупо врать, если тебя так запросто раскусили.
- Из Франции.
- !!!
- Давай за нашу встречу?
Мы поднимаем бокалы и, глядя в глаза друг другу, чокаемся.
- И давно ты там?
- Странное совпадение, но столько же, сколько ты замужем - почти три года.
- Эмигрировал?
- Работать пригласили.
- Сбылась мечта?
- Мечта идиота! В мечте самое главное - чтобы она никогда не сбылась во избежание разочарования. Давай ещё выпьем?
- Женат? - 0на откровенно смотрит на мой безымянный палец -ничегошенъки там нет, впрочем, как и на остальных.
- Нет. Подружка.
- Француженка?
- Ну... да. Так удобней, они без претензий до тридцати пяти.
- А ей?..
- Давай выпьем?
- Сколько ей?
- Ну 28, что с того? Ты даже не заметила, что от меня пахло пивом. Раньше ты возмущалась.
- Не заметила. Как её зовут?
- Лолита.
- Честно!
- Катрин. Катя, стало быть.
- Она твоя поклонница?
- Нет, бакалавр филологии. Славянистка. Изучает и пишет о современной восточно-европейской литературе. Пить будем, у меня всё-таки день рождения?!
Не дожидаясь ответа, иду к стойке и заказываю коньяк.
- Я могла вас где-нибудь видеть? - Только сейчас заметил, что у девицы очень озорные голубые глаза.
- Где-нибудь могли, - а сам пристально смотрю на отражение Ло в зеркале. Нервничает, ковыряет ногтями маникюр - верный признак. Но я же не хотел её расстраивать! Возвращаюсь с двумя порциями коньяку.
- А где ты живёшь? В Париже?
- Да, как это ни банально.
- Как тебя туда занесло?
- Тебе это интересно?
- Раз спрашиваю. Давай за встречу, - она снова мимоходом чокается. - Мне про тебя всё интересно.
- На какой-то пресс-конференции в Москве я спьяну ляпнул, что собираюсь написать роман-сценарий "Принц крови" - я вроде тебе рассказывал о нём?
- Ты меня с кем-то путаешь, - с сожалением замечаю, что она чем-то расстроена.
- Там идея такова: в наши дни выясняется, что один из последних прямых наследников династии Бурбонов живёт в России, в Севастополе, точнее. Ну и возникают всяческие перипетии по его возвращению в родные пенаты, во Францию. К делу подключаются спецслужбы и, соответственно, всё заканчивается трагически на фоне неземной любви. Вот я ляпнул и забыл, а через две две недели со мной связался представитель кинокомпании "Гомон" и предложил выкупить права на роман еще до его написания. К тому же, мне разрешили пользоваться любыми архивами во Франции, я и согласился.
- И ты три года..?
- Да. Сначала меня там колбасило, сильно скучал по Херсонесу, по Москве, а потом втянулся в работу. Может, привык.
- Ты снимаешь квартиру?
- Сначала снимал, потом купил небольшую, в третьем этаже, практически на крыше. Мне нравится.
- На Монпарнасе?
- Нет, кроме Монпарнаса там еще много улиц. На Рю де Флер.
- Сколько комнат?
- О, знакомые интонации риэлтера. Три. Но я не продаю. И даже не размениваю.
- А язык?
- На удивление хватило полгода, чтобы я стал всё понимать, и чтобы стали понимать меня.
- Ну да, сколько тебя помню, ты всегда французский учил. Знаешь, я рада за тебя. Нет, правда рада. Ты был прав, когда говорил, что сбываются только сокровенные мечты. Значит, эта была сокровенной.
- А чего ты такая... грустная?
- А чего мне веселиться?! Почему ты мне ни разу не позвонил?
- Что бы я тебе сказал? Тем более, мне с радостью сообщили, что ты устроила свою личную жизнь, я просто не хотел тебя смущать своими звонками.
- Мог бы и смутить. Надолго приехал?
- Неделя, максимум - десять дней. Контракт. У них всё очень жёстко, хотя такие же рас****яи, как и русские. Особенно, киношники.
- Её фотография у тебя с собой?
- Чья "её"?
- Не прикидывайся - Кати твоей! Кстати, только сейчас вспомнила, что тебе всегда везло с девушками по имени Катя. Покажи!
- Ло!
- Ты стесняешься своей… француженки?
- Нет. Смотри пожалуйста.
Протягиваю ей карточку, она пристально изучает лицо Катрин, смешно морщит носик и возвращает фото:
- Подумаешь, ничего особенного!
- Француженки, вопреки стереотипам, не очень красивые. На мой взгляд, по крайней мере. Женственные - да, но не краса¬вицы.
- А кто на твой взгляд красавица?
- Ты же знаешь ответ.
- Не знаю.
- Знаешь. Ты.
- Хватит врать! Если бы ты меня хоть немного... хоть бы позвонил разочек, а то... с концами... бросил!
- Ло, перестань! Я тебя не бросал, просто устал от твоих «кам бэков», от твоих уходов к Славе, от твоей уже нескрываемой меркантильности. Просто я разочаровался в любви, в тебе, в себе. Вот и уехал. Думал, что навсегда. Решил, что с тобой никогда не увижусь...
- Тебе это почти удалось.
Я вглядываюсь в лицо женщины, которая сидит напротив меня, и вспоминаю, сколько всякого разного меня с ней связало. Вспоминается в основном хорошее: может, плохого было мало, а, может, оно быстрее забывается. Эта женщина очень грустная – наверное, она тоже вспоминает, но не самое радостное. Ей звонят на трубку; знакомым суетливым движением она отстёгивает ее от пояса:
- Алло? Когда? Хорошо, я рядом. Минут через десять. Пусть подождёт. Кому? Ладно, передам, - она пристёгивает трубку на место. - Тебе привет от Лены.
- Спасибо. И ей передай огромный и искренний.
- Передам. Мне надо идти - клиенты явились, не запылились. Значит, теперь ты богатый и знаменитый? Поздравляю, - а сама чуть не плачет. Не заплачет. При мне, по крайней мере!
- Я всё тот же, Ло. Просто появилась более-менее приличная работа. Если бы она появилась здесь, я бы никуда не уезжал. Да, вот, чуть не забыл, - достаю небольшой пакет и протягиваю ей, - мой долг плюс твой гонорар.
- Мой гонорар? Долг? - Растерянно крутит пакет в руках.
- Помнишь, я тебе обещал, что можешь рассчитывать на процент от авторского гонорара за роман.
- Роман? Он вышел?
- Господи, я же много раз просил Лену, чтобы нашла тебя и передала. И Макса просил, и Рому... Не передали?
- Никто ничего мне не передал! Это тот роман, который...
- Да, тот. "loart@mail.ru". Кстати, в Москве им все зачитываются, даже критика хвалит. Так что, всё по-честному. Там две с половиной тысячи. Прости, что так долго искал тебя.
Похоже, что сейчас она разревётся. Ло торопливо складывает в сумочку сигареты, зажигалку, берёт в руки пакет и смотрит на меня:
- Почему так поздно? Почему, Маслов?
- Извини, я раньше не мог вырваться в Севак, а пересылать по почте как-то... дико!
- Я не про деньги, Маслов, ты же знаешь. Я про... Впрочем, ты всегда был толстокожим дураком! Книгу хоть подари перед отъездом, а то твои друзья, видно, не хотят со мной общаться - я не из вашего круга.
- Мы увидимся?
- Еще не знаю. Мне тяжело с тобой встречаться. Ты один или?..
- Катька? Она сейчас в Москве, может через неделю прилетит.
- Желаю счастья в личной жизни!
Она развернулась и пошла, опустив голову и виляя несколько раздавшимися бёдрами, а я в очередной раз чувствовал себя последней сволочью. Почему я всё время оказываюсь виноватым перед этой женщиной?! Ну почему?