...пятая мировая закончилась поражением фашистских оккупантов...
"Печенеги в Рейхе! Срочно расчехлить геликоптеры!" До самоуничтожения города осталось не так много времени.
Я бегу звонить по внутреннему. Но все провода уже перегрызены заброшенным заблаговременно десантом грызунов - рыжих полевок, зараженных мышиной лихорадкой. Их можно отличить от чистых по оранжевой метке на боку. Грызунов с такими метками забрасывают в узел связи.
Патронов на всех не хватит, топтать их бесполезно. Я выбегаю в зал заседания, чтобы посмотреть, как выстраиваются войска перед посадкой в аппараты, чтобы с высоты в последний раз насладиться величием столицы нашей некогда обширнейшей империи и увидеть как она исчезает в облаках бесшумной пыли и оседает под землю, а геликоптер лишь слегка сотрясается и продолжает уносить нас на заветный остров, навстречу новому солнцу. Все имеет свой конец и всегда сможет возродиться вновь.
Это еще не конец. Я разбиваю окно локтем, и стоя на подоконнике, смотрю вниз. Мои воины корчатся, хватаясь за шею и лицо, закрывая его руками. Я слышу снизу истошный крик первого канцлера. "Мой фюрер, топливо было испорчено еще вчера, это измена, диверсия, рычаг системы самоуничтожения съеден термитами, запал не работает!"
"Дьявол, значит город частично уцелеет, а вот мы все сдохнем как свиньи, надо пойти застрелиться хотя бы для приличия... Все имеет свой конец."
Это последнее, что я успел сказать себе мысленно. Потом я видел, как быстро на меня летит осиное гнездо, слишком большое. Ударившись об меня, оно распалось, но куски, смазанные медом, частично налипли на доспехи. Горе, мне, не успел я пустить себе пулю в лоб. Я уже был в облаке крупных черных шершней. Проклятые печенеги, надо было всех вас вырезать еще в третью мировую на этой чертовой Вольге, скоты, ублюдки.
Крупное жало пронзало мою височную кость под радостный восклик десанта в волчьей накидке. Он тыкал пальцем в мою сторону. Налокотник с крупными когтевидными шипами еще блестел, когда перед глазами все расплывалось и я медленно падал через паркет вниз, под землю.
"Ганс, цабака, кирдык! Йах-ха!"