-Чаю подлить? Вы сидите, а я начну, пожалуй, обед готовить. Скоро ваш брат со школы заявится. Ему мясо нужно, он на ваших диетах не сидит. Диеты. В девяностых они возникали сами собой, в зависимости заплатят, не заплатят. О чём я? О лучшем, что было у нас в конце необыкновенного, жестокого, любимого, ненавистного двадцатого века. И вы родом оттуда и я, и все наши близкие и дальние.
Кстати, одна реформа мне понравилась, очень даже ничего. Жаль, что долго она не продержалась. Какая? Ввели одиннадцатилетние образование, а в первом классе дети учились прямо в садиках. Полдня учёба, полдня игра, красота. Тебе нравилось. А мне в голову пришла очередная бредовая идея, может звёзды в то время мне так выпали, может защитная реакция моего материнского инстинкта подсказала. Пошла я в вашу школу и попросила разрешения создать театр моды. В середине девяностых можно было предложить всё, что угодно. Бумаг на это не требовалось, чиновники ещё только соображали, где можно поживиться. Бесплатно, но с условием, что будет у меня две группы. Одна для первых классов, другая для седьмых, именно для вас. Взяли, поверили. Тем более, что городские ателье уже успешно слямзили все наши идеи и вовсю нашивали школьные формы в два раза дороже. Идеи ничего не стоили, как и сейчас. Но в городе ещё был интернат на двести человек. Их очень устраивали наши цены и качество. Вот так и начался наш школьный театр, с заказа на одежду для брошенных детей. Им государство давало,слава Богу, а вам нет. Было интересно наблюдать парадокс. Дети в интернате кушали и одевались лучше, чем дети из семей с двумя родителями. Вот ведь какие чудеса бывали в нашей любимой стране. Так что на костюмы деньги нашлись, осталось придумать название. Самое неподходящее, что пришло мне в голову, среди хаоса и неразберихи действительности – это изящное французское слово «Комильфо».
Всё как надо - означало оно в переводе на наш, русский. Почему? Захотелось создать своё маленькое островное государство, отгородиться высокой стеной от действительности. Остров радости, творчества, улыбок и музыки. Первое выступление у вас было 9 декабря 95-го года. Вся школа собралась в актовом зале. Стояли, смотрели и хлопали, хлопали. Помните? Ещё бы, не так часто нам хлопают в жизни, да ещё от души. Слёзы текли, глядя на вас, это было ощущения счастья. Вот вам и лихие 90-е, такими их и запомню.
Мы приходили вечером с репетиций, встречали уставшего папу и в три голоса рассказывали ему о своих победах. Нет, он не слушал, но всегда делал вид, что слушает. Меня после этого выступления зачислили в штат школы, придумали новую профессию – преподаватель эстетики.
-Я опять о себе? Человек если не о себе, так ему уже и не интересно. Шучу, конечно, но сама себе в те годы я очень нравилась. Ну а вас в солистки, есть грех. Каждый родитель что может, то и даёт своим детям. Я постаралась дать вам возможность попробовать себя в главной роли. И вы меня не подвели.
Притворилась я тогда, что ничего не вижу, ничего не слышу, не ощущаю никаких перемен. Защитила себя от разрушения детскими душами и талантами. Квартира превратилась в клуб по интересам. Придумывали движения, пили пустой чай, смеялись. Школа чуть дышала, но ещё жила. Сердце её билось, детское творчество никогда не позволит зачерстветь душам учителей. Я старательно втискивала в ваши души, да и всех своих маленьких артистов, свои собственные ценности. Наверняка, я часто была не права, думая, что делаю как лучше. Получается всегда, как всегда. Несколько принципов считались непреложным законом «Комильфо». Все непременно должны были танцевать по парам. Никаких одиночек. Да, а мальчики обязаны уметь носить дам на руках. Не сомневаюсь, что вы это помните.
Сейчас, мясо помешаю, закончу.
Уметь мечтать! И сама училась и вас учила. Уходящие ценности двадцатого века оставить, но мечтать о лучшем, о творчестве, о победах. Дружить, не предавать ближнего и дальнего. Под музыку Моцарта и Бетховена, под лучшие песни Пугачёвой и вальсы всех времён, вы впитывали капли надежды на счастье жить в этой странной стране. Денег на костюмы не хватало, интернат расформировали, но мы шили их из подкладочной ткани. Ерунда, лишь бы не заболеть завистью и серостью. Фу, одни эмоции. Но это было счастье! Я так гордилась всеми вами. Да, мне очень, очень хотелось иметь новый диван и туфли, но ещё больше мне хотелось научить вас не думать о деньгах, как о главном в этой жизни. Всё чаще я слышала от детей, что я слишком наивна. Что жизнь страшна и безжалостна. Да знала я это, всегда знала. Только и жизнь наблюдает за нами. Она нас отражает. Какую гримасу состроим, такую и отразит. Всё, ваш брат пришел, открывайте. Дитя кризиса 98-го года. Этот удар был уже ниже пояса. После него не каждый разогнулся, многие так согнутыми и ходят.
Привет, сын!
Всё отдать, ничего не оставить,
Чтобы мир хоть немного исправить
Защитить, уберечь, угадать,
Пожалеть, научить, всё отдать
Завернуть в одеяло надежды
Напоить молоком, и как прежде
Про любовь песни петь перед сном
Верить в счастье, пока мы живём