ОДИНУ - СЫНУ ТОРА, ВНУКУ ПЕРУНА, ПРАВНУКУ СВАРОГА, ПРА-ПРАВНУКУ РОДА ВЫШЕНЯ ПОСВЯЩАЕТСЯ
МЕДВЕЖЬЯ ШКУРА
"Ар-ра-ха! Р-р-рА! О-о-один!" - лезвие меча превратилось в сверкающий круг. Красные брызги летят в стороны. Лязг мечей, свист стрел, тяжёлые удары топоров и истошные вопли, и громкие стоны. Огромное тело, обнажённое по пояс ничего не чувствуя, рвётся вперёд! Тот, в чьей руке воплотилась смерть - идёт. Проклятый железный круг сечёт, превращая живых в мертвецов. Кто его остановит?! Кто его остано-вит?!!…
Вот он: глаза налились кровью, по белым в кровавых пятнах усам и бороде мотается тягучая слюна. Оскал крупных, жёлтых зубов - это же оскал медведя! Исступление! "Ы-ы-ыр-р-р-р!..." В падении каждого нового мётрвого тела - жажда. Жажда разгорающаяся, ненасытная! "А-а-а-ар-р-р-р-р...!"
"Убейте его! - властно звучит среди лязга и скрежета. - Именем девы Марии, убейте!" Вслед за этими словами слетело ещё пять голов. Десяток всадников закованных в броню, рванулись навстречу. Мотая, встряхивая головой, словно не глядя куда идёт, наступая на поверженных, он движется как будто ничего нет у него на пути. Колдун! Дьявол! Проклятая медвежья шкура! Всадники кружат, чтобы взять в кольцо, но мешают свои же: толпятся словно овцы, ожидая своего смертного часа. Зачем им оружие? Копьё направлено в обнажённое по пояс тело. "Гуго, коли его! Проткни этого дьявола насквозь, да поможет тебе Иисус!" Копьё вращаясь летит по воздуху и падает в людской гуще - сверкающий круг вырвал его. "Проклятье!.."
Грудь распирает! Сердце разрывает её, оно сединилось с разумом и теперь ум парит окрылённый, подобно свободной птице в бесконечной, недосягаемой высоте!!!
Лучшие войны падают, чтобы больше не встать, стена воинов редеет. Меч бьёт, удар сильный. Ещё удар! Ещё!! Ещё!!! "Крови нет! Сатана!" Девять копий разом направились в викинга: наконечник одного отсечён и вот ещё один, крутясь отлетел в сторону. Сверкающий круг, словно щит, оберегает владельца. Вот, свистя, прошёлся по броне конной кованой маски: отсечённая голова лошади упала на землю, кровь хлынула чёрным потоком. "Ы-ы-ыр-р-ра!!!.." Лошадь упала вместе с всадником. Крик ужаса. Копья отброшены, обнажены мечи. Мелькают клинки, и всё время натыкаются на сверкающую, крутящуюся преграду.
"Иди, Сивво, иди. Мы, твои люди, верим в удачу. Пока ты с нами, удача не покинет нас! Мы люди удачи: весёлый Хагги, невозмутимый Огин, Рахальд-отчаянный, брат Гундиберт - сорок славных парней, целая ватага. Иди, Сиввурд сын Вурра! Эти франки не остановят нас, мы это знаем".
Сиввурд сын Вурра, достойный сын своего отца. С детства рука не знает усталости. Сменяя меч на топор, топор на нож, нож на лук и копьё, она не раз познала радость удачи. Не даром же сам человек заливов, дитя воли. Душа томится, жаждет битв. Добыча для труса. Настоящий воин ищет боя, чтобы не умереть на презренной соломе. Но у сына Вурра медвежья шкура. Любой конунг был бы счастлив, имея в своей дружине такого. Но зачем быть в чьей-то дружине, когда есть своя, и когда сам себе конунг?
"Кто не боится смерти, тот достоин жизни", - не раз говаривал старик Вурр. И никогда бы не стал мужем, если бы не внял словам отца. В тот миг когда стрела дана уложила папашу, а тяжёлый топор опустился возмездием на голову убийцы и из горла вырвался рёв, вот тогда и стал продолжателем рода. Восьми лет от роду. В ватагах слабый всегда должен подчинится сильному, такой закон. Но зачем подчиняться?! И рука не раз пускала стрелу, или бросала нож, обагряя прибрежные валуны кровью приятелей по ремеслу, пока все не поняли, что сынок весь в папашу. Уже на двенадцатую весну со своими людьми напал на караван италийских купцов. И хоть те и наняли в охрану самых отчаянных бродяг, живым из каравана никто не остался. Драка была что надо. Из огромной добычи, что выпала счастьем, сам взял только меч, снятый с застреленного лива. Это была законная добыча. Меч большой и лёгкий, его удобно держать в руке. Одноглазый Огин похвалил выбор, сказал, что это русский меч, а лучше русских мечей только русские кольчуги. И вот однаждый, во время очередной стычки с свенами, где решил впервые попробовать себя в рукопашной, здоровяк, с которым схватился, напоролся на круглый в наконечнике клинок. Не устоял и рухнул вместе с ним, а выбравшись из-под мертвеца, узрел что меч, которым так гордился придавлен свеном, а рукоять меча на изломе. Не раз видал как оружие ломается в свалках. Но этот меч!!! Такая потеря!!! Колотил ногой мёртвого и ревел. Ревел во всё горло! Свара кончилась, подошедшие напарники крутанули детину и... О, чудо! Рукоять, которая, казалось, никогда не вернётся в своё прежнее положение, весело покачивалась на играющем в солнечных лучах лезвии. Этот день никогда не забудется.
Теперь для полного счастья нужна была кольчуга. Время коварно - в ожидании оно тянется, словно дразнит, а счастливые мгновения проносятся, оставляя лишь воспоминания. Три года прошли словно целая жизнь. Тело огрузнело, раздалось вширь и огрубел голос. Осенним дождливым днём, после налёта на прибрежных финнов, когда ватага сидела у костра, греясь и деля добычу в одной из пещер залива Грез, уже давно выбрав из кучи хлама три хороших ножа с костяными рукоятками, закрыл глаза, и увидел папашу. Вурр-саксонец сам собой, с тремя нагими девами, вот те раз.
"Приветствую тебя сын мой, ибо ты воистину сын мой по плоти и духу, и так как это принято душой моей в Валгалле, то, зная мысль твою, хочу нечто сказать тебе. Окончив разговор со мной, немедля восстань и выйди из пещеры. В море увидишь ладью. Невзирая на погоду, выходи в море один и без оружия. Возьми с собой лишь те три ножа, что выбрал. Когда же достигнешь ладьи, узришь в ней людей. Будь с ними добр. Отдай им ножи и ты получишь то, что желаешь. И да будет с тобой дух нашего рода".
Папаша оказался прав. Люди в ладье даже обрадовались, увидев нежданного гостя, не удивились. Знание речи не потребовалось. Просто ткнул пальцем в железную рубаху, надетую на одного из людей, и показал три ножа. Ножи понравились, купцы всполошились, увидя резьбу на кости. Перемерил тридцать таких рубах, но все они были малы. Если бы не разговор с отцом, то можно было бы придти в отчаянье. Упрямо напяливая одну рубаху за другой, лишь изредка вздыхал, бросая взгляд на дружелюбно улыбающихся людей: все крепкие, крупные, в добротных одеждах. Может быть зря пошёл один и без оружия? А впрочем почему-то приятно иметь с ними дело. Их речь не привычна слуху. Кто они? Что за народ? Говорят, словно поют.
Попробовал повторить несколько слов. Рассмеялись и повторили специально несколько раз, растягивая звуки. И вот она! Сердце прыгнуло. Большая кольчуга. Боль-шая настолько, что её держали двое. Взяв железную рубаху, рука ощутила приятную тяжесть. Не смог сдержаться: предательская слеза скользнула по щеке и штормовой ветер смахнул её. "Вой," - уважительно проговорил здоровяк в железной рубахе, в которую ткнул, договариваясь о покупке. "Во-о-й", - повторил за ним. "Воин, воин", - заговорили и заулыбались кругом.
Уже сидя в лодке, прощаясь, поднял руку. И тут человек в меховой шапке, что-то крикнув, бросил на дно челнока свёрток... Подарок. Весло ударило и отбросило лодку на четыре волны от ладьи. Люди, с которыми свела судьба, стояли и махали вслед. Шторм стихал, но идти к берегу было всё равно трудно. Причалив, почувствовал усталость в руках и в груди - мышцы болели. Войдя в пещеру, подошёл к костру, бросил рядом с ним кольчугу, свёрток и лёг на них. От костра тепло, а кольца железной рубахи приятно чувствовать телом через моржовую кожу куртки
Странный этот муж Сивво: всегда угрюмый и, вдруг, ни с того, ни с сего - улыбка. Как что находит на парня. Нет, за стариком Вурром такого не наблюдалось - весёлый человек был. А этот, молчит - слова не вытянешь. "Д", "нет" и всё. О чём-то думает? О чём? Ни вино его не манит, ни жёны. Ни разу не напился как подобает мужу. Добыча его не влечёт. Что за человек такой? Зато в драке первый. Как пойдёт своим русским мечём махать, стерегись, смотри как бы без головы не остаться. Ничто ему нипочём - медвежья шкура. Ни копьё его не берёт, ни стрела, ни меч, ни топор - медвежья шкура. Раз Огин-одноглазый стрелу ему из лопатки вырвал, так ни капли крови не упало - медвежья шкура.
Опасный человек - как в глаза посмотрит, так мороз по коже. Нет, с таким лучше не связываться. Но любит Сивво удача -спокойно за ним, надёжно. Словно сам Один проявил милость, взрастив от Вурра такое потомство. А ведь и правду сказать: повезло. Спасибо старику Вурру, хорошее потомство оставил , сработал что надо!
Кто же та, что выносила Вурру такой подарок ? Может сын знает от отца кто мать? Кажется одноглазый что-то должен знать об этом деле, когда-то они вместе сюда пришли с Вурром, на берега этого моря. Но похоже парню всё равно у кого молоко сосал. Словно и не от жены родился, сам на жён не глядит, они для него как пустое место. А уж какие смотрят! Что ему надо?! Зато попробуй ему меч покажи в дорогих ножнах, или топор, и глаза так и засветятся, в руки возьмёт и гладит, гладит - часами сидеть так может. То, как меч получил всем известно, а вот насчёт кольчуги дело тёмное, лет десять назад ходил в море один. В шторм, не побоялся. Сидел с закрытыми глазами, вдруг вскочил и прочь из пещеры. Вернулся мокрый с кольчугой и свертком. Повалился у костра и молчок. Слова никому не сказал. А кольчуга здоровая! Где взял такую?!! Двоим мужам добрым завернуться в неё можно. Видно с великаном бился тогда. Только крепкий муж высокого роста такую может носить: кольца плотные, в три ряда и, кажется, из того же железа что и меч.
Косятся. Переглядываются, пожимают плечами. Какое им дело? Пусть живут как хотят: жёны, вино, золото... Разве в этом дело? Разве только в этом предназначение мужа? Слава! Вот достойное приобретение. Душа уйдёт в Валгалу, тело в царство Хелги, а слава останется и будет жить в мире людей в памяти. Пройдёт много-много времени, но в его волнах, подобно ладье, будет плыть имя Сиввурда-медвежьей шкуры, сына Вурра-саксонца, славного воина. Да, слава и то что помогло добыть её. Вот меч, когда-то снятый с лива - русский меч. Как он попал к наёмнику? В каком-то бою он добыл его, и он хранил своего хозяина пока тому не изменила удача... Скольких же владельцев переменил этот прекрасный кусок кованого железа? Русский меч... Наверно когда-то он принадлежал одному из русских конунгов. Ах, этот меч! Гладкий, покатый, длинный, два с половиной локтя, обоюдоострый клинок с круглым окончание, длинной шершавой рукоятью для двух рук. Лёгкий, гибкий, играющий яркими бликами и в солнечных лучах, и в пасмурный день. И ножны подстать ему - прекрасная оправа, достойная одежда: то же железо обложенное серебром. Бесконечно можно смотреть! Вот так достать из ножен и смотреть в него, скользя взглядом по гладкой, прозрачной поверхности. Даже топор - наследство отца - и его нож, не приводят душу в такой трепет. Вот бы ещё один такой же! Не плохо было бы его привесить к правому бедру. А вот щиты и копья плохо - лишняя тяжесть да обуза . Отец неплохо справлялся с копейщиками: хватал за древки, сталкивал, а потом рубил топором. Копьё хорошо против самого копейщика: вырвал, насадил на него и вынимать не надо, пошёл дальше.
Хорошо встать рано утром, ещё до восхода и, если день будет солнечный, то можно кое-что увидеть. Когда первый луч, скользя по волнам приближается к берегу надо обнажить меч и обратить его на восход. А когда посланец солнца отразится в гладком клинке, в груди дрогнет и с губ слетит слово. Само собой -тихо, но чётко: "Оди-ин-н!" Один - великий воин, сын могучего Тора, внук разящего громом Перкуна.
И душа словно приобщается этому великому, когда произносится это имя. Однако это присходит только тогда, если обнажить русский меч. С другим такого не получится. Странно: только в нём отражённый блик имеет силу. Вряд ли лив так ценил то, чем когда-то обладал. Это железо говорит. Несомненно в нём заключена сила. В запасе есть ещё три хороших клинка, один из которых покоится в золотых ножнах (такие делают в далёкой стране с названием Бухара). Но ни один из них не обладает таким свойством, как этот, сделанный рукой великого мастера. Щедро бы одарил мастера, делающего такие мечи. Тут дело именно в железе: гладкое, упругое подобно луку, очень крепкое и кольчуга тоже из этого железа. Не раз рубил её мечём - мечи зазубривались, но только не русский .
Русы живут в восточной стране Гардарика - так говорит одноглазый, он вообще много знает. А один раз, он говорил, когда думал что его никто не слышит, на языке тех , кто продал кольчугу. Он говорит, что русы смелые воины и честные торговцы, они богаты и сильны. А быть в дружине русского конунга - большая честь.
~~~ * * * ~~~