Она вышла на улицу в ожидании свежей волны послегрозового воздуха, но открывающаяся от её руки дверь обдала её лишь вязким тёплым вихрем. Мысль, что подъезд находится в самом углу дома и возможно до него свежесть просто не дошла немного смягчила разочарование, но оно настигло вновь, когда, уже выйдя за границы двора, она поняла, что свежести так и не будет.
Она любила запах дождя, любила босяком, с балетками в руках, носиться по лужам, подставляя лицо чистым каплям, не боясь, что потечёт тушь – такие мелочи её не беспокоили – она банально не пользовалась косметикой и поэтому радовалась дождю. Её мраморная кожа без единого изъяна не нуждалась в маске, а от природы чёрные брови и ресницы тушь лишь портила.
Но сегодня такого ожидаемого умиротворения от втягивания чистейшего озона не наступило – за день воздух и городские серые реки нагрелись так, что даже вечерний дождь не смог сбить духоты. Она шла по улице, ловя встречный восточный ветер, вдыхая его всей грудью, надеясь хоть на мгновение поймать запах дождя, но она чувствовала лишь запах прибитой пыли и потихоньку оживающей земли, совсем недавно освободившейся от снега. Её не злила духота, она была ненавязчива, тепло в принципе было редкостью в их краях и когда оно наступало – каким бы агрессивным оно ни было – никто не ворчал – все понимали, что это ненадолго и ловили часы северного солнца.
Наравне с запахом дождя и мелодиями ветра она любила музыку тишины и одиночество – мама ругала её за то, но она ничего не могла поделать – одиночество было её другом, её лекарством – она купалась в нём и была с ним на «ты». Она никогда не скучала – ей было с ним хорошо, но вместе с тем любовь эта не мешала ей быть общительным человеком и достойным собеседником, просто она быстро уставала от людей и снова нуждалась в уединении. Книги были её лучшими друзьями - Ричард Бах понимал её мысли и мечты до последней, Ницше задавал вопросы на которые интересно было искать в себе ответы, Моэм открывал внутренний мир тех, кто обычно скрывает его и не даёт к нему пропуска – в её голове мир был гораздо интереснее и именно поэтому она во многом бежала от
реальности, погружаясь в мечты и воображение.
Но главной её страстью были танцы – днём, когда никого не было дома или по вечерам в студии, где она училась, она включала музыку и сначала несколько раз слушала, потом, опустив голову, как будто пытаясь найти движения в самом сердце своего существа, она начинала двигаться. Сначала медленно, опаздывая за музыкой, потом быстрее, по мере того, как душа сама находила пластический отклик на окружающие звуки. Когда, наконец, она догоняла музыку и начинала жить в ней она поднимала голову, глаза её всегда закрыты в первые минуты, но когда музыка проникала в неё окончательно и в её ритме и
настроении начинала жить каждая мышца тела она открывала глаза и начинала творить. Вселенная говорила через неё в такие моменты, сама жизнь струилась из её глаз счастьем, она никого и ничего не помнила – были лишь она и музыка… Была полная свобода!..
Свобода. Это слово она знала. Жажда понять его была в ней и руководила, но к своим 20 она так и не познала, что же это за состояние такое – свобода. Иногда, даже нет, изредка её родителям приходилось уезжать. БОЖЕ!!! КАКИЕ ЭТО БЫЛИ ДНИ!!! Это были дни всего, что она так любила – полные сосредоточенного одиночества и свободного счастья – лишь в эти редкие мгновения она приближалась к осознанию слова СВОБОДА, но лишь приближалась – познать его ей не удавалось – слишком мало было времени.
И вот она шла по улице, немного грустная, что один из таких редких Божьих подарков, как трёх дневное отсутствие родителей заканчивается, одетая как миллионы девушек по всей планете в синие джинсы и синей же джинсовке на белую свободную водолазку, она шла, ловя последние минуты уходящего в её уже прожитую жизнь дня и улыбалась. Ей было в невероятный, достигающий наркотических масштабов, кайф идти лицом к лицу с тёплым ветром, чувствовать, как тот запутывается в её волосах и остаётся в них тёплой свежестью, создавая именно тот неповторимый запах её волос, который так любил он.
Он. «Он был старше её, она была молода…» так, по-моему, в той песне?... Он любил её, она любила его – казалось бы – вот и счастье, да только вот уже несколько месяцев их
преследовал внятный привкус разлуки – попеременно – сначала его, потом её – выплыли, не ссорились, напились, потом снова пустились в счастье и снова упали в штопор. Ощущение перекрёстка не оставляло её – оно сидело в подсознании и отравляло малыми дозами яда её счастье – она хотела быть с ним, он с ней, но по правилам, которые сама жизнь придумывает и расставляет для нас, это было невозможно. Он говорил ей что-то про молодость, шумящую жизнь, страх перехода её любви в ненависть к нему за погубленные годы – она плохо помнила – и вот впервые – она шла одна по ночному городу и картина перекрёстка ярким видением возникла перед её глазами: «Тот, кто не может сделать выбор – остаётся жить на перекрёстке» - чистейшая, без каких либо
примесей мысль появилась в её голове. Надо сделать выбор, но разве возможно поставить выбором любовь и мечту – банальный вопрос банального теста, попавшегося случайно на глаза этим же днём, заставил её задуматься «Что для Вас важнее?» и три варианта ответа: «Карьера и деньги», «Что-то там ещё» и «Большая чистая любовь» - как можно выбрать? Любить и жить в коммуналке с желанным ребёнком, обрекая его на скандалы пьющих соседей с родителями, постепенно превращающихся в нереализованных злыдней или исполнение мечты, жизнь в собственном доме с маленьким садиком и живой оградой, но с плющевой игрушкой по ночам в объятьях? Разве можно выбирать?!?!
Выбор. Она давно разучилась принимать решения – это с успехом делали за неё и она уже боялась вернуться. Боялась и уже не знала – чего хочет. Знала одно – любит мечту и любит его – хочет реализации и хочет быть с ним, но Бог даёт лишь что-то одно, без чего человек погибает, за то, что-то отбирает, с потерей чего человек становится сильнее – она не могла, а точнее, просто боялась заглянуть в себя и понять, что хочется ей, осознать
вдруг, что это совсем не то, что хочется ему. Ему было проще – во многом, даже скорее во всём кроме одного. Он не замечал, как своими реакциями сам отбирает то, чего помогает достичь. Она слишком боялась его потерять, что начать ему перечить просто не считала себя в праве, он уходил в депрессии, мучая её терзаниями взрослого человека, которые она, лишь по праву возраста, не могла ему помочь решить. Груз его метаний и его страхов лежал на ней, ей было тяжело, но радость, что наполняла их всецело окупала ту тяжесть и она уходила, но стоило ей остаться наедине со своими мыслями, как те одолевали её и снова наваливались так и не давая возможности ощутить того, о чём она так мечтала –
свободы.
Она шла по ночному городу, длинный легчайшей вязки шарф слетел с одного плеча заигравшись с ветром, она закинула его на противоположное плечо, как делают художники в беретах и продолжила свой путь. Путь до дома, который пока был пуст и радовал её этим своим состоянием, путь по жизни, которой она ещё не знала, путь к свободе или от неё – это ей предстояло решить. Огромные, тяжелейшие мысли в милой головке за грустными глазами – последствия так и не найденной послегрозовой свежести…