Ночные поТУсторонние. Ночь четвертая

Марина Пайол
Набросок получался все четче и четче. Штрихи ложились ровными, уверенными движениями, создавая образ. И даже самого героя уже можно было узнать.
Лили довольно улыбнулась, глядя на свое творение.
 - Не забыла, не забыла, - посмеиваясь, она оставила листок с наброском на мольберте и отошла в сторону. – Не забыла ты еще уроки графики, Лили. Молодец! – похвалила она сама себя.
Ночь за окном вступала в свои права. Темно-синее небо в сизой дымке казалось невероятно далеким из окна высотки. Ветер с воем бил в окна, пытаясь ворваться в теплое нутро квартиры.
Лили оглянулась на свой электрический камин, радуясь тому, что находится в тепле. Где-то за окном хлопнула дверь, и она поняла, что ее сосед вышел на мороз.
 - Надеюсь, этот чудик оделся, - прошептала она себе под нос, поднимаясь и натягивая привычно лежавшую около двери на крышу теплую куртку. Открыв дверь, она на мгновение задержала дыхание, а потом быстро вышла в холодное настоящее.
Одинокая фигура соседа замерла около перил крыши. Лили постояла пару минут, решая, стоит ли подходить или тихо скрыться обратно в квартире.
 - Не стойте там, подойдите, - донесся до нее голос соседа.
 - Я звонила брату, - начала Лили, подойдя. Она не смотрела на мужчину, а усиленно делала вид, что не может застегнуть молнию куртки. – Он берется за ваше дело. Приедет завтра вечером. Вы дома будете?
 - Дайте сюда, - он оттолкнул ее руки и сам принялся возиться с молнией.
 - Так вы будете дома? – тихо спросила Лили еще раз.
Он резко вскинул голову и пристально посмотрел на девушку. Потом также быстро опустил голову и принялся возиться с молнией.
 - Не застегивается.
 - Она уже полгода как сломана, - призналась Лили.
Мужчина снял с шеи толстый мохнатый шарф и укутал ими девушку.
 - Спасибо, - поблагодарила она.
 - Не за что, - отозвался он.
 - А вы сегодня тепло одеты.
Мужчина осмотрел свою дубленку, толстый свитер крупной вязки под ней, высокие походные ботинки.
 - Чувствительность вернулась.
 - Это хорошо.
 - Наверно, - пожал он плечами. – Никогда не думал над этим.
 - Зря. Если холод стали ощущать, значит и тепло тоже.
 - И что из этого? – раздраженно спросил мужчина, вглядываясь в поднятое к небу лицо девушки.
 - Значит готовы бороться за это тепло. Выйти из своего ледяного панциря заточения, оглянуться и понять, что далеко не всем безразлично ваше положение. Ваше одиночество. Отчуждение. И сами потянетесь к теплу, к людям. Начнете бороться за себя.
 - Для кого? – жестко усмехнулся он. – Для тех псевдо-друзей, которые вроде бы переживают обо мне и за меня, но даже за эти месяцы ни разу не позвонили? Которые как можно чаще стараются повторять, что всегда меня подозревали в чем-то подобном и только их добрая душа и боязнь меня, чудовища, заставляли общаться и притворяться друзьями? – он зло тряхнул головой, нервно поправил отросшие волосы, свалившиеся на лицо, а потом отвернулся, пытаясь сдержать подкатившие к горлу рыдания. – Кому есть до меня дело? Для кого бороться?
 - Для себя, - тихо произнесла Лили. – Только для себя. Больше никому в этом мире нет до нас дела. Только нам самим. И вы поймете, что пока сами не захотите излучать тепло – любовь, доброту, сострадание – никогда не дождетесь от других подобных чувств. А даже если не дождетесь, то не стоит расстраиваться. Это просто не те люди, из-за которых стоит расстраиваться.
Она отвернулась, подставив лицо ледяному ветру.
 - Откуда вы это знаете? Почему думаете, что можете вершить чужие судьбы? – закричал он, и ветер с радостным воем подхватил и унес его крики. – Откуда вы такая взялись на мою голову?
Лили обиженно взглянула на него, а потом, всхлипнув, размотала его шарф и сунула ему в руки.
 - Я такая, какая есть, и меняться не собираюсь. Вы просто отталкиваете меня, потому что боитесь оттаять.
 - Оттаять? – он громко, с надрывом рассмеялся, хватаясь в удивлении за голову. – Что я вам – снегурочка?
Она робко посмотрела на него, и он увидел льдинистые крупинки ее слез. Ему стало больно и стыдно, что он заставил ее плакать. А ведь она ничего плохого ему не хотела. Она просто хотела помочь. Единственная хотела что-то сделать для него без всякой выгоды для себя. Просто так. Потому что она такая, какая есть.
 - Да, потому что вы снегурочка, - тихо согласилась она.
У него не было сил спорить с ней.
 - Почему вы мне помогаете? – так же тихо спросил он ее.
Она пожала плечами.
 - Не знаю. Может, потому что вы близко и идти никуда не надо. Я не могу спасти каждого ребенка, когда на него мчится машина с пьяным водителем за рулем. Не могу предотвратить жестокость и насилие. Не могу знать, какая с виду вполне нормальная и адекватная беременная женщина решает рожать, чтобы сохранить свое здоровье и деньги, а потом выкидывает ребеночка в мусорный бак. Или просто всю жизнь его мучает. И все равно убивает, даже если он после стольких лет битья и понуканий остается жив. Душа-то мертва или озлоблена. Как ему дальше жить-то? – она закуталась поплотнее в шарф и посмотрела на мужчину. – Ладно, это мои закидоны, не обращайте на них внимания. У вас своих выше крыше, так что не слушайте меня.
Лили развернулась и направилась в свою квартиру.
 - Лили, подождите! – окликнул ее сосед, а для надежности подошел и взял за руку. – Подождите, мне нужно с вами поговорить.
 - О чем? – удивилась она, оборачиваясь.
 - О чем? – тоже удивился он. – Не знаю. Просто поговорить хочу с вами. Ни о чем. Мне нравится с вами разговаривать. Это успокаивает меня, - он помолчал мгновение. – Вы успокаиваете меня.
 - А вы меня волнуете.
 - Чем?
 - Не знаю, - пожала она плечами. – Не знаю, - проговорила тихо.
Они долго молчали, стоя рядом, прямо у парапета, и не собираясь уходить.
 - Расскажите мне о себе, - попросил он.
 - Зачем? Это не важно. Что я за фигура такая, чтобы о себе рассказывать.
 - Вы живете одна? – не отставал он.
 - Хотите прописать ко мне в квартиру сотню приезжих молдаван? – рассмеялась она, ежась под порывами ветра. – Подзаработать решили на чужом одиночестве?
 - Если бы вы жили с кем-то, то он не отпустил бы вас в ночи к другому мужчине.
 - А кто здесь мужчина? – удивилась Лили. – Вы?
 - А чем не мужчина? – обиделся он.
 - Всем! У вас в голове одни тараканы, а думать о женщинах после обвинения в убийстве одной из нашего рода вы еще долго не сможете. Так что к вам любой, даже самый ревнивый муж может со спокойной душой отпускать свою благоверную. Вы сейчас как ежик – ни с кем знаться не хотите, а уж о женщинах и подавно не думаете.
 - Вы мне приснились ночью, - тихо сказал он.
 - С топором в руках и куском вашей плоти в зубах? – пошутила она. – В таком образе?
 - Нет.
 - А в каком?
Он помолчал, а потом покачал головой.
 - Не скажу. Вы все опошлите и перевернете.
 - Я росла в семье адвокатов. По-другому не умею. Всегда мир с ног на голову переворачиваю, а вернуться к исходному не получается.
 - Вы скрываетесь за своим ехидством. Скрываетесь так же, как и я в своей квартире. Только вы свой панцирь с себя вообще не снимаете.
 - Откуда вам знать? – огрызнулась Лили. – Вы же со мной только по ночам болтаете иногда, а о моем существовании вообще недавно узнали.
 - Я слышал о взбалмошной Лили… - начал он, но она замахала на него руками, прерывая.
 - Не перебивайте меня, - рявкнула она. – Вы просто слышали обо мне так же, как и я слышала о Евгении Горинове. Мы ведь не знакомы, но я вас все равно лучше знаю.
 - Почему?
 - Я видела ваши работы.
 - Ситкомы? – поморщился он. – Ерунда.
 - Согласна, - быстро кивнула она. – Но я не их имела в виду, а ваши фильмы. Такие фильмы мог снять только глубоко сочувствующий человек, неравнодушный. Я смотрела ваши фильмы, и теперь я смотрю на вас и понимаю, что мне не все равно, что будет с вами. Так же, как и вам не все равно все то, что вы снимали и о чем молча кричали в ваших короткометражках.
 - Вы странная.
 - Как и все, - пожала она плечами. – Сейчас очень трудно понять, кто нормален, а кто нет. Нормы как таковой нет, потому что зачастую человек, с виду просто идеальный, оказывается злым завистником, способным на все ради себя самого. Это страшно еще и потому, что такие нормальные решают, кто ненормален.
 - Почему вы не замужем? Попался такой нормальный, который вас обидел?
Теперь уже Лили замолчала.
 - Отвечайте, Лили. Я же вас слушаю.
 - Потому вам себя страшно слушать. У вас-то в голове явно много голосов.
Мужчина внимательно посмотрел на нее и серьезно кивнул.
 - Да, много, но это не значит, что я ненормален.
 - Как и не значит, что нормальны, - рассмеялась он грустно.
 - Так почему вы одна?
 - А кто сказал, что я одна? – удивилась Лили. – Может, у нас гостевой брак. Или как там все это называется, когда муж и жена живут врозь.
 - Это не брак, это сделка. Брак – это когда люди дополняют друг друга, как… - он замешкался со сравнением. – Как дождь дополняет грозовые облака.
Она удивленно посмотрела на него.
 - Вы же не были женаты! – возмутилась Лили. – Откуда вам знать, что такое брак?
 - Я столько лет снимал легковесные сериалы и ситкомы о семейной жизни! У меня было время подумать обо всем. И были женщины, действительно были многочисленные женщины, но рядом с собой я мог видеть лишь немногих. И слишком скоро они начинали меня утомлять и надоедать, а ощущения необходимости в женщине я вообще не испытывал.
 - Так может этого ощущения и не должно быть? Женились бы, свыклись с бабой, которая все время перед глазами, считали бы ее неплохим дополнением к интерьеру, а когда приходили бы гости, закрывали ее в чулане.
 - У меня нет чулана.
 -Тогда в шкафу или кладовке, - пожала она плечами.
 - Так почему вы одна? – вернулся он к своему вопросу.
 - Какое ваше дело?
 - Я много слышал о Лили и ее проделках, но никогда не слышал, чтобы рядом с вашим именем упоминалось мужское. Вы всегда либо с отцом, либо с братом, либо с подругами. Иногда только упоминали кого-то, но тут же вы снова оставались одна.
 - Может, у меня характер плохой, вот меня и бросают.
 - Чтоб бросить, надо сначала поднять.
 - Что за пошлости? – возмутилась она. – Вы меня сейчас с кем сравнили?
 - Почему вы одиноки, Лили?
 - Потому что не умею быть с кем-то, - вырвалось у нее помимо воли. – Совсем не умею. Я жду идеала, при этом знаю, что нет идеальных. А если встречу свое, как вы сказали, дополнение, то просто пройду мимо и не замечу. Из меня плохая пара, зато хорошее развлечение.
 - Вы просто мало знаете жизнь и слишком много думаете о ней.
 - Как и вы, - пожала она плечами. – Знаете, у меня есть подруга. Мы дружим с ней с детского сада, и отец даже обвинял ее как-то в моей взбалмошности и ее плохом на меня влиянии.
 - И что? Обвинения были представлены в суд? – пошутил Евгений.
 - До этого не дошло, - покачала она головой. – Но дело в том, что Лика всегда очень любила мужчин и секс. Она реально была гулящей, а я просто была рядом. У нее было столько парней, что они могли заселить не один мелкий городок или половину Москвы. А сейчас знаете что с ней?
 - Спилась или больна СПИДом?
 - Фу, типун вам на язык, - отмахнулась она. – Пару лет назад она познакомилась с милым парнем, который только-только приехал в Москву пробиваться к своей цели. И она быстренько окрутила его на удивление всех подруг…
 - Вы не удивились, - утвердительно произнес он, а она непонимающе посмотрела на него.
 - Откуда вы знаете?
 - Вы считаете, что каждый выбирает свой путь.
 - Наверно, - пожала она плечами. – Но еще я была рада за Лику. Артур очень хороший парень. Идеальный для нее. Трудоголик, деньгу сшибает большую, при этом оградил Лику от всякой домашней работы и выдает денег без ограничения. А по выходным сам готовит ужин и занимается с детьми. Она теперь благопристойная жена бизнесмена, и прежней Лики нет.
 - К чему вы все это мне рассказываете? Влюблены в ее мужа?
 - Вы с ума сошли! Нет, не поэтому. Вы же интересовались, почему я одна?
 - Да. Вы сказали, что не умеете быть с кем-то.
 - А отец мне тут сказал  в порыве откровения интересную вещь. Мы о Лике что-то там говорили, а он и ляпни: гулящая баба свое счастье никогда не отпустит. И меня поразила эта фраза.
 - Чем?
 - Всем, - пожала она плечами. – Что бы обо мне не говорили, гулящей я никогда не была. А всякие коленца выбрасывала только потому, что боялась одиночества. Боялась, что меня никто не заметит и я никому не буду нужна.
 - Вы нужны семье и себе собой.
 - Только этого мало, когда родители и брат заняты, а от себя просто тошнит. Хотелось тепла и ласки…
 - А вы получали хотя бы внимание.
 - Да. И вот после отцовской фразы я кое-что поняла.
 - Что? – заинтересовался он.
 - Что надо было быть гулящей! – закричала она во всю глотку и закружилась на скользкой крыше.
 - Что? – он подхватил ее, когда она поскользнулась, и удержал за руку. – Почему?
 - Тогда бы я сейчас была женой и матерью, а не одинокой клушей, стремящейся хотя бы чего-нибудь добиться в жизни.
 - Или спились и подхватили еще какую-нибудь заразу.
 - Или так, - рассмеялась она в голос. – Ладно, пора спать.
 - Вы в прошлый раз хотели о чем-то меня попросить, - вспомнил он.
 - Хотела, - согласилась она. – Только вы и так уже все сделали.
 - Что?
Она махнула рукой, отдала ему шарф и пошла домой.
 - Лили, завтра вечером я буду дома, - донесся до нее его тихий голос. Она, не поворачиваясь, скрылась в тепле квартиры и крепко закрыла за собой дверь.