НАСТЕНКА
Встревоженная прибежала Варвара домой и рассказала Авдею, что соседка спрашивала ее, от кого у Настенки родился ребенок. Когда она сказала, что от Корнея, дородная Афросинья, изобразив на лице ужас, скривила губы, мол, это грех сестре от брата рожать.
- Я инда застыла , не ведала, что и сказать. Говорю, Корней Настенке не брат, а муж.
А она, что-то, грит, я не слышала о свадьбе.
Авдей не выдержал и расхохотался.
- Что ты смеёсси? - рассердилась Варвара. - Пойдут эти поганые слухи и не отмоешься от них.
- Да шуткует твоя Афросинья! - пытался успокоить Авдей жену. - Кто же всерьез поверит в эту сплетню?
- Како шуткует! Так и сверлила меня взглядом эта змеюка, а рядом с ней бабы губки поджимали!
- Никто не ведает что ли - Настена с Корнюшей не брат с сестрой!
- А откуль ведать? - распалялась Варвара. - Чай, мы живем-то тут третий год и никому о себе не рассказывали, никого не знаем. Привыкли все думать, что одна семья мы. Ребята всегда вдвоем, неразлучные. Никому ничего иного в голову и не приходило.
- Ну а мы что, не семья что ли? - приобнял Авдей жену.
- Так-то так, но не об этом я! - сердилась Варвара.
- Полно тебе! Живет всякий слух меньше дней двух.
Утешал Авдей Варвару, а у самого сердце жгло от этой сплетни. Никому вроде ничего плохого не делали, а гляди-ка?
Поселились они в деревеньке около крепости владимирской не так уж и давно.
Когда узнал Авдей, что сожгли монголы Ярополч дотла, а всех защитников поубивали, ходил сам не свой. Несколько дней не мог смотреть в глаза вдовам и сиротам. Никто его не осуждал, наоборот, были благодарны, что спас он их всех от лютого плена и сохранил в потайных землянках в диком лесу, куда не было ни дорог, ни троп. Кормил всех охотничьей добычей. Но смотрелись полной семьей, как белые вороны. Ловил он на себе, полные тоски и горя, бабьи глаза и инда прожигало его с головы до пяток. А уж вопросы детей, случайно слышанные им, почему у Настенки и Корнюхи есть тятенька, а у них нет, вызывали у него трясовицу. Не могу, не могу я так, жаловался он Богу и бил себя в грудь. Варвара и дети переживали за него, успокаивали, но каждый тоже получал свою порцию завистливых взглядов, а то и откровенной враждебности, и их жизнь была тяжелой. Авдей терпел это первое время, когда нужно было обустроить всех на новом месте, помогать рыть землянки, валить деревья для бревен. Вся тяжелая мужская работа для всех семей была только на нем. Но, когда более-менее обустроилось, а отношение к нему, как к единственному мужчине осталось, он не выдержал. Всей семьей быстро снялись они с места и ушли, куда глаза глядят. А глаза глядели, конечно, во Владимир. Его там знали и помнили. Знакомые встретили с радостью, особенно дружинники Никита и Вассей, с которыми служил он еще у Юрия Всеволодича. Был и в обороне Владимира и в битве на реке Сить. Сидели они втроем и вздыхали, как это еще Господь сохранил их живыми и здоровыми. Только тут Авдей наконец-то отмяк душой и улыбнулся на шутки балагура Вассея.
Вот так всегда бывает в жизни: зарастет одна рана, затянет ее, ан что-то другое открывается. Привыкли они к новому месту, домик отстроили, разжились хозяйством, скотиной. И мысли такой не было, что нужно всем рассказывать о своей жизни подробно, всем открываться. Порой и воспоминания-то жгут. Разве все каждому встречному расскажешь?
Потихоньку пообвыклись. Дети выросли, обвенчались. Но все это тихо, без шума, без свадьбы. Да и некогда ее играть было. Как раз об эту пору дом достраивали. Да и на новом месте их никто не знал и они никого.
Варвара то ли почувствовала его мысли, то ли у самой у ней то же сидело в голове:
- Говорила я тебе, нужно было бы хоть небольшую свадебку, но сыграть!
Тяжко вздохнул Авдей, а ведь, пожалуй Варвара права. Кто же знает, что может случится в жизни. Цепляется одно за другое. Не зря все это придумано и свадьбы, и поминки, и крестины, и всякие иные торжества, чтобы люди приняли участия во всем. Чтобы и погоревали с тобой, и порадовались за тебя. Вот тогда бы не было никаких лишних разговоров.
- Что уж теперь, Варварушка, баять! - обнял он жену - Разве это главное. Уж сколько мы пережили горюшка, но живы-здоровы, только сединой обсыпало.
- Да уж, - провела Варвара ладонью по белесым волосам и по бороде мужа. - Господь терпел и нам велел.
- Право, Варварушка, право. - согласился Авдей и снова окунулся в воспоминания...
Когда вышел Корнюша в лета и стал уже годным для ратного дела, запросил он Авдея пристроить его в войско. Выглядел он старше своего возраста. Коренастый, но в рост вытянулся, в плечах раздался. Ну, прямо, молодец под двадцати годов. Купил ему Авдей меч в ножнах и коня хорошего. Ни о чем больше не говорил Корней, кроме , как о том, чтобы мстить монголам за отца, за Иванку, за сестренок, что пленены были врагами. При этих разговорах горели огнем его глаза и ходили ходуном желваки. Пугал он такой горячностью мать и Настенку, боялись они за него:
- Угомонись! Не у тебя одного враги все отняли. Кругом на Руси сплошное горе!
- И что же? - дрожали губы у Корнея- - Простить все монголам?
- Дак у тебя теперче семья, сынок! - говорила, всхлипывая, Варвара. - Надо о Настенке и Ванятке думать...
Корней тяжело вздыхал, но соглашался с матерью
Поговорил Авдей с Никитой и Вассеем и те посоветовали пойти к князю Андрею Ярославичу. Набирал он дружину. Во дворце князя Андрея Авдей встретил старого знакомого, с которым в жизни никогда не хотел бы видеться . Это был Духмян с той же лисьей искоркой в глазах, который в свое время много гадостей сделал Авдею. Имел он важный вид. Добился, видимо, проныра, большой должности. К нему-то и послали Авдея. С неудовольствие оглядел Духмян его, помня, что унижен был жизнью в глазах авдеевых и упустил в свое время великокняжеский перстень. Но, как
человек, которому все нипочем, исполнил свои обязанности, выслушал просьбу Авдея. Он занимался набором людей в войско.
Авдей рассказал Духмяну о Корнее, опустив, правда, обстоятельство причастности Корнея к Авдеевой семье. Не обязательно этой проныре все знать. Духмян спросил, а почему Авдей печется о судьбе Корнея. Тот ответил пространно, мол, помочь парню надо. И все-таки затаилось в глазах Духмяна недоверие к сказанному. Позднее он распросил Корнея и разузнал подробно даже и то, что приехали они во Владимир из Ярополча-Залесского. Уж кому он там все это доложил, но позвали вскоре Авдея к князю Андрею Ярославичу. Тот принял его не очень любезно:
- Ну-ка, ответствуй человече, коим образом сбежал ты с Ярополча и, прибегши во Владимир, не поведал никому о судьбе сей крепостицы!
Авдея аж передернуло, будто на открытую рану сыпанули соли. Увидев такую его реакцию, князь усмехнулся:
- Что ж ты перепугался человече? Аль чуешь за собой какую-то вину? - князь прошелся по комнате - Знал ли ты тамошнего воеводу Михаила Власьевича?
Ведаешь ли, почему так быстро взят и сожжен был Ярополч, а его защитники разбежались, как крысы?
При этом князь в упор, пронизывающе, воззрился на Авдея. Его брови сошлись на переносице, придавая лицу грозный вид.
- Вот уж сколько лет не знаем мы о Ярополче ничегошеньки.
Взял себя в руки Авдей:
- Княже, виновен я лишь в том, что не пришел к тебе и не рассказал тебе о горестной судьбе моего родного города. Все это потому, что не знал я, прибегши во Владимир, куда идти. Ведь я простой человек и ты меня вряд ли принял бы. Да и никто мне не поручал сообщить тебе что-либо.
- А ты дерзок человече!
- Прости, если так, княже, я не хотел дерзить. Знал я воеводу Михаила Власьича, упокой его душу, Господи. Он меня попросил помочь в укреплении города и в обучении людей обороне. А потом попросил вывести женщин и детей из крепости в безопасное место. Подробности гибели Ярополча я не ведаю, ибо неотлучно был при спасенных людях.
- Так ты, значит, еще и герой! - усмешка проскользнула по княжеским губам.
- Да нет, - спокойно ответил Авдей. - героем я себя не считаю, но и трусом тоже не был.
- Что же тебе мешало, уведши людей в безопасное место, вернуться под стены Ярополча?
- Я был единственным мужчиной и должен был обеспечить всех едой и защитой от диких зверей. Прятал я баб да деток в землянках в глухой чаще. И не мог я бросить их. Хотя с тех времен до сих пор мучаюся я и терзаюсь. Ведь на стенах Ярополча все мои родные братья сгибли. Если бы по-другому все сложилось, то я бы не разговаривал с тобой, княже, а скорее всего разделил бы участь братьев и всех ярополчан. А то, что я жив, значит так угодно Господу.
Отвел князь глаза от Авдея и на миг призадумался, глядя в окно гридницы:
- Ладно, человече, иди восвояси. Уж теперь ведаю я, что Ярополч-Залесский погиб геройски. Коли ты спас женщин и детей от плена, то и упрека к тебе не имею.
Сердце Авдеево отпустило от тревоги и обиды. Слишком этот разговор был тяжел, и в глазах княжеских сквозило столько недоверия, что прожигало оно насквозь.
Со времени того разговора этот княжеский взгляд то и дело всплывал в памяти. Одно дело, когда сам сомневаешься в собственных поступках, а другое - когда тебя рылом в грязь.
Не затаил Андрей Ярославич обиду на Авдея за дерзость. Приняли Корнея в войско. Радовался парень, ликовал. А потом даже выбрали его среди прочих в личную охрану князя Андрея. Статью, видимо, приглянулся он князю.
Спокойнее стало на душе у Авдея, и Варвара перестала тревожиться. Все-таки рядом с князем. Служба почетная и не так опасно. Любил князь Андрей, чтобы около него были отборные статные дружинники. Тут не имело значение их происхождение. У других князей люди сплошь знатного рода. Ну, а что проку? Иной имеет древнюю родословную, а маленький, плюгавенький, посмотреть не на что. И меч-то еле волочит и на коне сидеть не умеет. Тоска одна. Другое дело, явные богатыри, как на подбор. Дал князь Андрей задание Духмяну, всех красавцев показывать в первую очередь ему. Тот уж старался вовсю. И хотя собирался Духмян отбраковать парня, за которого просил Авдей, но не устоял. Корней был из тех, что вызывали у князя восхищение и радость. А потрафить князю было для Духмяна важнее всего.
Вот так повезло Корнею неожиданно в отборную княжескую дружину попасть. Ничего не жалел князь Андрей для своих гридней. Выдали Корнею воинское снаряжение побогаче того, что отец купил. И коня сменяли. Князь сам за всем следил. Когда все это увидели Настенка и родители, аж ахнули и не могли поверить этому счастью. Хотел Корней сына посадить на коня и прокатить, но мать и жена не дали. Ванюшка все равно радость своего отца не поймет. Да и, увидя вблизи фыркающую конскую морду, испугался он и забился в плаче.
- Ну, Корней, ты сам, инда, дитя малое!
- Быстрей бы рос он! - воскликнул Корней и, улыбаясь, отдал сына Настенке.
- Ну и не заметишь, как и вырастит. - ответила Варвара, любуясь сыном. - Вон, какой ты ладный да статный. А когда-то таким же был, как Ванюшка. Потом ходить научился, потом говорить, потом озорничать. А теперь, эвон, взрослым стал.
- А помнишь, мамонька, как с Катенкой и Фросей в лес по ягоду ходили. Как спрятался я за толстенную березу, затаился. А она бегали, искали меня...
Улыбка сошла с корнеева лица и он тяжело вздохнул:
- А теперь вот сами пропали, мне искать их надобно.
Варвара уголком платка вытерла скатившиеся на щеки слезинки и тоже вздохнула. Корней промолвил с надеждой в глазах:
- На днях выезжают Андрей Ярославич и Александр Ярославич к Бату-хану в его поганую степь. Там где-то мучаются мои сестрички в полоне. Андрей Ярославич берет меня с собой.
Вспыхнули у Варвары глаза.
- Может быть, и найду я сестричек, - продолжил Корней. - ведь нашел же я тебя, мамонька. Как чудо приключилось. А ведь тогда я был мальчишонком. А теперь я, эвон какой!
- Так-то так, - покачала головой Варвара. - да уж больно дорога-то туда далека и опасна. Сколь долго мы ехали оттудова, помните? Зимой выехали и только к лету на Русь добрались.
- Да не в этом трудность. - задумчиво проговорил Авдей. - Корней будет все-таки не один, с князьями поедет. Степь-то больно огромная. А монголы на одном месте не сидят. Сегодня здесь, завтра там, и невольников с собой возят.
- Да, - согласилась Варвара. - помню я, на одном месте не сидели, как птицы перелетные туды-сюды. И какая радость в этой кочевой жизни?
- Может быть, опять повезет, а? - с надеждой промолвил Корней. - Надобно случай не упускать.
- Да уж! - согласились все
Только и жил теперь этой мыслью Корней и готовился к поиску сестренок. Хотя что он будет делать и как искать, и знать не знал. Жаждал поездки и внутренне боялся ее.
- Если бы не Ванюшка, - жалостливо смотрела Настенка на мужа, будто понимая его неуверенность. - поехала бы я с тобой. Может что вдвоем и придумали бы на месте. А без матери плохо будет сыночку.
- Да что вдвоем, что одному. все одно степь-то не сузишь! - улыбнулся Корней.
- Хитрая я, пронырливая! Ты хорош мечом махать да на коне скакать. А я на ходу что-нибудь эдакое придумала бы! - в Настенкиных глазах промелькнули искорки.
- Так-то так, - согласился Корней. - да больно уж дорога далека и трудна, почти две зимы. Куда годится?
- Не, не могу я столько без Ванюшки, и он - без меня! - вздохнула Настенка. - Ну и без тебя соскучусь!
Прижалась она к Корнею и ну целовать его колючие щеки! Не могли они жить друг без друга. Такое впечатление, будто и родились вместе. А тут такая грезится разлука! Трудно даже представить Настенке, что долго-долго не будет Корнея. Кого же она будет ждать целый день, кого кормить и глядеть, как он будет есть, поглядывая лукаво и призывно на нее? Хорошо что вот есть у них Ванюшка. Некогда Настенке будет скучать.
Не сказала она мужу, чтобы не расстраивать его о сегодняшней странной встрече. Пошли они днем с Ванюшкой на волю, подышать воздухом. Хотела она его покатать на саночках. Тепло нынче было, по-весеннему совсем. Глаза слепило от солнца, которое отражалось в снежной глади. Ванюшка улыбался этим солнечным бликам, радовался, хотя и жмурился.
Настенка услышала, как сзади быстро-быстро заскрипел снег. Дорожка была узенькой и она, малость, посторонилась и оттянула салазки, чтоб освободить дорогу. Но шаги за спиной затихли и она, оглянувшись, увидела парня лет двадцати, соседа, который жил недалеко, домов в пяти от них. Он стоял в шапке набекрень, в расстегнутом на груди кафтане. Улыбался и, по всему было видно, никуда не спешил., просто догонял ее. Она тоже улыбнулась ему. Видно что-то хочет сказать. Настенка никак не могла вспомнить, как его зовут. Как-то уж так вышло, проживя здесь уже пару лет, не сблизились они с соседями. Некогда было со строительством дома, да и особого желания не приходило.
Сосед был взволнован этой встречей, по лицу чувствовалось. Сказал такое, что Настенка дар речи потеряла:
- Ты не против, если я к тебе сватов зашлю!
Она стояла и моргала глазами в ответ. Речи его были непонятны.
- Ты мне давно уже нравишься, Настенька все робею к тебе подойти.
Девушка наконец обрела дар речи. Она растерянно развела руками:
- Я вроде бы замужем, и вот... - она указала на Ванюшку.
Ей было как-то странно говорить об этом соседу.
У парня вдруг слетела вся робость и в глазах зажегся решительный огонек:
- Да слышал я эту байку, но не верю ей.
- Какую байку?
- Да, будто ты от брата родила, а теперь скрываешь.
Настенка аж вспыхнула вся. Намедни, Варвара рассказала то же от сплетницы соседки. Тогда они с Корнеем вдоволь посмеялись над этим. А теперь эвон, как выходит.
- Корней мой муж, а не брат! - воскликнула она, нахмуря брови и, взяв за ручку салазок, потянула их.
- Погоди, Настена! - рванулся вперед сосед, перегораживая дорогу. - Я ведаю, почему ты так деешь. Не хочешь сказать, кто тот подлюка, что бросил тебя с робенком. Вот ты и придумала, что брат тебе не брат. Но ведь долго это не может продолжаться. Я все продумал. Я скажу всем, что робенок от меня.
Тут Настенка не выдержала. Схватив Ванюшку в охапку и бросив салазки, она, не оглядываясь, побежала домой. Сосед растерялся и застыл на месте.
Сейчас, лежа в корнеевых объятьях, она опять содрогнулась от этой странной встречи. Что делать, ума не приложишь. Если рассказать Корнею, он сейчас же взъярится и бросится разбираться с этим соседом. Горячий он по натуре. Может дело дойти и до драки. А если забыть об этом разговоре, то не дай Бог сосед и в самом деле явится сватать ее. А теперь и новая сплетня поползет по деревне, что Настенка, мол, родила от соседа. Да что это за жизнь такая! Деревенские сплетни стойкие и жгучие. Порой вымарывают человека с ног до головы и доводят до отчаяния. Скажут, эвон, нет дыма без огня. Она тронула мужа за плечо:
- Корнюш, чтой-то тебе скажу!
Но тот уже спал, прихрапывая. Ну ладно, подумала Настенка, утро вечера мудренее.
Под утро ей снился страшный сон. Будто сосед отнимает у нее Ванюшку и кричит, оскалив зубы, лицом похожий на собаку: "Это мой робенок! Я его съем! Он не достанется никому!" А Корней, будто сидит в сторонке, улыбается и качает укоризненно головой. Ванюшка заходится в плаче.
Вся в поту вскочила Настенка, судорожно хватая воздух ртом. Корнея рядом уже нет. А Ванюшка плачет в своей качке. Вбежала Варвара с испуганным лицом.
- Настенка, ты что, как страшно кричишь? Что стряслось? Дите напугала!
- Ой мамынька, мне такое приснилось!
Вся дрожа, кинулась она к Варваре и прижалась к ее груди.
- Ванюшку хотели съесть!
- Господи, Пресвятая Богородица! - облегченно выдохнула Варвара. - Уж я думала, что и вправду содеилось!
- Охти, батюшки! - Настенкино лицо было в слезах и она всхлипывала.
- Да успокойся, дурочка, чай это всего лишь сон! - Варвара гладила Настенку по встрепанным волосам. - Чего, быват, не приснится.
Прибежал и Авдей:
- Да что у вас такое? Разревелись.
Настенка начала успокаивать ребенка и рассказала свой сон и о вчерашней встрече с соседом.
- Да, непостижимы дела Господни! - у Авдея аж дух зашелся. - Да что это за надсада такая! Когда же все это кончится?
- А что это за сосед? - недоуменно спросила Варвара.
- Да, видать, Матвея кузнеца сын. Я ему такое сватовство покажу, света белого не взвидит.
- Говорила я вам, - заворчала Варвара. - про соседкину сплетню, мол, добром это не кончится. А вы все в смех обратили.
- А что надо было ходить по домам и каяться не знамо в чем и каждому рассказывать всю нашу жизнь. - рассердился Авдей. - Умные не болтают, а дуракам рты не завяжешь.
- Так-то оно так, - согласилась Варвара. - вот смешного тут ничего нету.
- Откуль было знать что дело так обернется. - пролепетала Настенка, убаюкивая Ванюшку.
Авдей надел полушубок, натянул валенки, надвинул шапчонку:
- Пойду-ка я к этому парню. Поговорить с ним сурьезно надо. Пусть Настенку не позорит, отстанет от нее со своим сватовством.
Савва, кузнецов сын, вчерашним днем, после того, как Настена убежала с Ваней, так и не ответив на его предложение, напился крепкой настойки. Он и до встречи с ней выпил для храбрости, после и вообще отрубился. Поутру у него болела голова, и, когда Авдей решительно ворвался в их избу, еще не пробудился. Матвей, отец Саввы поначалу не мог понять, что Авдей требует от его сына. А когда разобрался, тоже возмутился. Он за шкирку поднял Савву с лавки, встрепанного, заспанного, с припухшим лицом. Крупной ухватистой рукой он встряхнул сына и забасил:
- Савка, поганец ты эдакий, ты чего озорничаешь, чегой-то бабенку позоришь?
Тот увидев в избе Авдея, наконец-то совсем проснулся, заморгал глазами.
- Дык... это... - проклюнулся наконец-то у Саввы голос. - люблю я Настену-то, жаниться на ей думаю.
- Так у нее же дите, муж! - возмутился Авдей.
- А что, дите не помеха... - бормотал Савва.
- Я те дам не помеха! - крепко тряханул еще раз Матвей сына. - А мужа-то ейного куды денешь?
- Дык муж-то того... - закряхтел Савва. - баушка надвое сказала.
Матвей и прибежавшая на крики со двора его жена Василиса, вопросительно и испытующе взглянули на Авдея.
Тому стало не по себе. Значит, крепко сидит в умах соседей эта неизвестно кем брошенная сплетня. Он аж задохнулся от обиды:
- Ну, давайте, пойдемте в церковь, где Настенка с Корнеем венчаны, спросите священника, гляньте в книгу записей! - у Авдея задрожал голос. - Коли мне не верите.
Матвей и Василиса смущенно опустили глаза, им стало не по себе. А Савва все бормотал, не слыша Авдеевы слова:
- Я ж, как следоват, сватов пришлю. Я ж понимаю.
- Псыть, Савка! - прервал его кузнец и сходу сунул сына головой в кадку с холодной водой, что стояла у двери. - Охолонись!
Мгновение подержал в кадке его голову и отпустил. Тот дернулся, вытараща глаза и отфыркиваясь. Брызги полетели по всей комнате. Его хмель, как рукой сняло. Поглядев на всех, как бы другими глазами, он безмолвно юркнул за занавеску и притих. Матвей промолвил с поклоном:
- Уж ты, Авдей, Христа ради прости мово дурака, не держи на него зла. И дочерь твоя пущай обиды не держит. Всяко быват!
Раскланившись с хозяевами, Авдей отправился домой, но на сердце все равно горело. Ладно с одними утряслось, но шепотки разбрелись по умам. Это, что ж, встать посреди деревни и бить себя руками в грудь, мол, я не я, корова не моя! А с чего? И смех и грех.
Дома у баб слезы еще не просохли.
- Авдей, ну как? - тревога сквозила в глазах Варвары и дочери.
- Ну, а что вам поведать-то? Что вы ждете? Что Савка не придет тебя сватать? Поговорил с ним отец строго. Наверно, не придет, если уж совсем ума не лишился.
Варвара с Настенкой облегченно вздохнули. Авдей посмотрел на них и ему вдруг стало так смешно, что он не смог сдержать смеха. Аж слезы на глазах выступили.