- А я ведь её любил, - начинает он. По его тону становится ясно, что далее последует душераздирающая история, и я приготовилась слушать.
- Всё самое лучшее ей отдавал, с работы ждал, а как радовался, когда она приходила, ты бы это видела! – говорит он и трагически закатывает глаза. Значит, не ценила, думаю я, и чуть сильнее прижимаю его к себе, поглаживая по голове. Он смотрит на меня благодарно и продолжает.
- А однажды я – совершенно нечаянно, честное слово! – разбил вазу. Оказалось, любимую, - говорит он и, горько вздохнув, бубнит себе под нос. - Кто бы мог подумать, она даже цветы в неё никогда не ставила.
Да, они любимыми вещами вообще редко пользуются по назначению, хочу сказать я, но молчу. Не то это утешение. И вообще, мне надо только слушать.
- А она эту вазу переставила на подоконник, представляешь? – говорит он и чуть не срывается на крик. – На МОЙ подоконник! Ну конечно, я про неё забыл, задел… А что, я всегда там сижу, и она это прекрасно знает! А ваза – вдребезги. – и, немного подумав, добавляет – в мелкие. – и смотрит на меня многозначительно так, с укором. Ну что я могу поделать? Только слушаю, и поглаживаю его по спине.
- А потом она меня тапком, тапком… - говорит он, и по полосатой мордочке скатывается маленькая слезинка. Вот оно. Это конец.
- Ну не плачь, - перехватываю его поудобнее и обнимаю – Не плачь, маленький. Всё уже хорошо. Это был сон, просто сон.
Он забирается мне на грудь, обнимает мягкими лапками и топорщит усы. А говорят, что кошки не видят снов.