О ком я? Не подумайте, что о Горыныче. Я, хоть и родился в год змеи (или змия зелёного, столь у нас любимого), и в краю (судя по былинам) его обитания, месте «для веселия не слишком оборудованном», как сказал поэт, но трёхглавого встречать не доводилось. Живу под двуглавым – орлом-мутантом, вероятно, с птичьими мозгами (чьи головы, как видно, терпеть друг друга не могут, раз шарят глазами по двум сторонам, где бы чем поживиться), причём, одна упорно глядит налево, оправдывая цвета флага, если вспомнить песню: «Девушки бывают разные – белые, синие, красные…». Пожил я прежде под жёлтой звездой (хотя и пятиконечной), и двумя орудиями нового мира на кровавом фоне.
Но я отвлёкся. Нет, о другом триедином речь. О пане… СтанИславе Ежи Леце.
Можно, конечно, улыбкой согласиться с его фрашкой, что каждый из нас троичен:
«О нас троих.
Оставшись сам с собою,
Присмотрись к обоим»,
Однако большинство статей о нём отмечают три творческих ипостаси, и каждая -- с большой буквы: Сатирик, Поэт, Афорист.
Происхождение его, словно способствовало тому. Австрийский барон-протестант… еврейских кровей, живший в стихии польского языка (тоже своеобразное триединство!), стихии, которую пан Станислав оказался не в состоянии покинуть. Да, не в самые светлые годы социалистической Польши, когда его не печатали, он эмигрирует в Израиль, но выдержит вне родной речи лишь два года и возвратится. Слова Иосифа Бродского, что «поэт – орудие языка», оказались особенно верны в его случае.
Фрашки Поэта (рифмованные пустячки, о которых сказано: «Сотни фрашек-задирашек накатал ехидный Сташек, остроумец и мудрец, польский ёжик - Ежи Лец») повествуют и о горькой истории ХХ века:
«Что нам нынешним Дант?
В части ада он – дилетант»
Как не поверить в том автору, дважды бежавшему из концлагеря, воевавшему в партизанах и регулярных войсках, награждённому…
Об учебнике истории он скажет:
«Хронологический раздел:
Сухие даты мокрых дел»
увы, выходя, опять на мировое обобщение. Поистине, худшие из нас принадлежат истории, а лучшие – человечеству. Парафразом его афоризма так и хочется спросить: а цензурным ли было слово, сотворившее сей мир?
И горькая лецевская ирония в вопросе:
«Какой бы изобрести календарь, чтоб уйти из ХХ века, когда не каждая ночь заканчивается рассветом?» и «есть ли в грамматике какое-нибудь неопределенное время между прошлым и будущим, в котором можно укрыться от настоящего?»…
ибо вслед за ужасами бойни и оккупации настало светлое социалистически-сталинское времечко,
когда приходишь к выводу: «У каждого столетия – своё средневековье», где «Искусство идёт впереди. Конвоиры сзади» и «Страшно дыхание эпохи, в которую нечем дышать».
Вновь актуален призыв: «Когда летят головы, не опускай свою» и «Цени слова! Каждое может оказаться последним»...
Оттуда же и печальное:
«Бывают времена, когда лгут, даже разговаривая во сне.
До счастливого конца великих трагедий мало кто доживает.
Многим окно в мир заслоняет газета.
Дух времени пугает и атеистов.
Цена свободы тем выше, чем меньше спрос.
Иногда меня дьявол искушает поверить в бога.
Многим из опередивших своё время пришлось дожидаться его в не слишком комфортабельных помещениях».
Наблюдения за согражданами заставляют его не обманываться:
«А ведь верно, что нередко
Воспевает птичка клетку»,
«Кабы знать, кладя фундамент,
Чьё на башне будет знамя…»
«О, скольких видал Прометеев я новых:
Тела их свободны. А души – в оковах»
«У бога Януса были два лика, Световиду их требовалось уже четыре, а
были божества и с еще большим количеством. Тенденция налицо. Как нам это близко и понятно!»
«Срочно! Всем, кто известит --
Доставляем на дом стыд»
(хотя эта услуга, боюсь, разорила бы взявшегося за неё предпринимателя (в виду отсутствия спроса))
не лукавя и в таком деликатном вопросе:
«Кто в тонкости веры всех истовей влез?
- Бес»
и в вопросе о последователе:
«За Христом бегом спешит
Крикнуть в спину: Ах, ты, жид!»
И на вечное «камо грядеши?» следует ответ:
« - Куда спешишь, человече? Постой!
- За куревом, выпивкой и колбасой»
И грустная шутка-утешение человеку:
«Ты не одинокий: рядом за углом
Ждут тебя с надеждой человек и лом».
Впрочем, не только поэтому, а и вследствие соцреалий:
«Человек не так уж одинок - кто-нибудь всегда за ним следит».
Какой может быть наша краткосрочная жизнь, где
«Зима - лето,
Зима - лето,
Зима - ле...
и нас уж нету»?
Какой может стать память о ней? Вот какой:
«Столетья спустят в слив,
Переварив,
И правду в мифе,
И досужий миф».
Не питая на наш счёт иллюзий, пан Станислав не теряет чувство юмора и любовь к жизни, давая рецепты:
«Жаждешь крови? Иди в клопы»
и замечая:
«Есть те, кому жизнь не к лицу»,
хотя они-то выживают и устраиваются:
«И Иуды научились носить кресты» (на груди)
«Казнить их словом?
Не найдешь словца…
Как в морду дать тому, кто без лица?»
Смелый человек, он удивляется: «и трусы не боятся лежать среди героев на воинском кладбище?»
Сатирик от Бога (а нередко и «над») , Лец (что в переводе с идиш: Клоун или Шут) объясняет:
«Когда людям не до смеха - рождаются сатирики», это «трагизм эпохи находит выход в смехе», «Я поймал счастье за хвост. Оно вырвалось, оставив в моей руке перо, которым теперь и пишу. У меня не хватало слов, поэтому стал афористом. Но трусливый сатирик смешон только сам. В джунглях солдаты маскируют свои каски веточками. А я нашил на свой фригийский колпак шутовские погремушки. Что поделаешь, ведь сатирик и умирает подмигивая, и даже способен оценить невероятную шутку нашего Создателя»… Тем более, что «каждый рассчитывает, воскреснув из мертвых, продвинуться по службе хоть на одну ступень».
Жизнь «во времена, в которые мыслям приходилось давать убежище в голове, чтобы их не выдать… Мысли поневоле были глубже, чем могла достать рука власти», - иронизирует наш Автор.
В традиционно «индивидуалистической» Польше по-своему воспринимались новые порядки: «Уже и черти знают, что все обобществлено, и не заключают договоров с частными лицами. Без прописки, прикрепления к земле и деревья бы меняли время от времени место и общество».
«Границы мысли приходилось искать на карте… „Мы были людьми" - сколько лиц возникает в моей памяти при этих словах Бориса Пастернака! Сколько лбов, к которым их хочется приклеить!- вырвалось у Леца, добавившего: Да, ты - дитя своего времени. Но тебе принадлежит выбор, от кого оно произведет тебя на свет. Если в одних странах изгнание - тягчайшее наказание, то в других за право на него борются гуманисты».
Поистине, «сатирик должен точить язык на оселке мудрости».
Гений Леца был щедр и неисчерпаем. Современники отказывались верить, что можно сочинить столько подобного уровня вещиц. Сам Поэт вспоминает, как одна окололитературная дЕвица передала ему мнение некого писателя о том, что человек в состоянии придумать от силы несколько афоризмов за свою жизнь. Представляю, как смеялся Лец! Ведь он за недолгую по нынешним меркам жизнь написал тысячи (!) афоризмов, фрашек, стихов. Ибо «мыслей должно быть столько, чтобы цензоров на них не хватало».
Он знал себя цену, хотя ей не кичился. «Гений, о том не ведающий, и не гений вовсе», - вот его слова. И, посмеиваясь, рассказывал о том, что получил предложение из «не слишком богатой провинции» писать для них более дешёвые афоризмы.
Манией величия наш Автор не страдал: «Чувствуя в себе признаки величия, взгляни вокруг - не оказался ли ты случайно в стране пигмеев». Шутил и над возможной слежкой: «Он имел манию преследования, а за ним ходил всего лишь следователь».
Интересно, что Лец, словно провидел наше время: «"Мир принадлежит Тебе!" - крикнул я одному юноше. "Что ж из этого, - ответил парень. - Продать-то его нельзя!"
Он мог сделать блестящую карьеру после войны, будучи назначен атташе по культуре при польской дипмиссии в Вене. Но понял пан Станислав: «"Прогнило что-то в Датском королевстве". О, как обширна Дания!»
И после «оттепели» он скажет: «Не ждите от меня верности: следующего тирана я буду ненавидеть точно так же, как и предыдущего».
Кое-кто заявлял ему, что творчество его – сиюминутно. Следовал ответ: «Некоторые предсказывают мне преходящую актуальность. Думают, что я пишу
о них».
Я мрачен? «Я все вижу в черных тонах? Да нет же! Просто я смотрю через закопченное стекло, чтобы увидеть солнце во время затмения».
«Мир прекрасен! Это и печально…»
Он был мудрецом-рационалистом: «И механизм диктатуры - не перпетуум-мобиле».
«Мойте уши! Вдруг пробьёт час?» Называл вечность единицей времени. Думаю, своего. Ибо темы его, как и их решения Мастером – вечны.
Да, пан Станислав не переоценивал нас, ясновельможные. Вот только опровергнуть нам его не удаётся.
Хотя приходил философ и к такому «заключению»:
«С ходом годов
Все устойчивей верю:
Есть в человеке что-то от зверя.
И стал оптимистом наполовину:
Я верю в успех дрессировки звериной».
Прочтите кое-что из его фраз и делайте выводы сами.
*
«Чтоб быть собой, надо кем-то стать.
Часы бьют. Всех.
Сколько обрядов у неверия!
Среди слепых и кривой ослепнет.
То, что умер, ещё не значит, что жил.
Не говори: Я есьмь! Будь.
Не изменяй правде! Изменяй её.
*
Бойся ботаников, утверждающих, что у древа познания – корни зла.
Новые истины так стары, что человечество их уже не помнит.
Чем мельче граждане, тем обширнее кажется империя.
Наше незнание простирается все дальше и дальше, к новым мирам.
Бойся за голову, на которую перерос эпоху!
Мудрость всегда в избытке. Ведь ею не пользуются.
*
Раньше люди были ближе друг к другу - по необходимости: не существовало
дальнобойного оружия.
Произведение говорит само за себя. Если есть кому.
Человеческое тело не может одновременно вместить алкоголь и
антисемитизм. Стоит внести в него немного спирту, и антисемитизм тут же
вылезает наружу.
Бойтесь тех, кто рвётся в властители душ! Что они сделают с телами!..
Ошибаться можно только с коллективом!
Наши частные фикции и складываются в общую реальность.
Будет ли когда-нибудь отсчёт от рождества Человека?
*
Вопрос в том, чем кончается вселенная: живой изгородью или
колючей проволокой?
Я полон оптимизма: если человечество сумело нарушить все законы морали,
почему бы ему не справиться и с законами физики?
Вы спрашиваете, как долго вызревали мои мысли. Всего шесть тысяч лет.
Археологи еще, возможно докопаются до следов великой дочеловеческой
культуры.
Будь осторожен - вдруг нечаянно создашь нечто на века. Стольким же
придется посвятить всю жизнь, уничтожению твоего детища.
Не докапывайтесь до истоков – выроете себе могилу!
*
Марионетки чаще с цепями вместо верёвочек.
Верую в реинкарнацию идей и… идеологий.
Не сомневаюсь, что человек рано или поздно создаст „гомункулуса"-
искусственного человека. Только, ради Бога, не повторите Его ошибки: не
создавайте этого человека по собственному образу и подобию!
Многие вещи надо доводить до абсурда, пусть узнают своего родителя.
"Не убий" звучит как указание, а в действительности это открытие.
Жаль, что в рай везут на катафалке.
Вот уже и крылья у человека есть, а всё не ангел.
*
Всё ближе час, когда наука откроет Бога. Трепещу за Его участь.
Решительно антропология - псевдонаука. Ну как она определяет человека?
Если ей верить, мир перенаселен.
Оптимизм и пессимизм расходятся только в точной дате конца света.
Помни, всЁ на этой земле тяготеет к падению.
Поэты, как дети: сидя за письменным столом, не достают ногами до земли.
Не отдавайте честь тем, кто у вас ее отнял.
*
На дороге добродетели небезопасно. Дорожная полиция делает вид, будто
не замечает, что движение идет в обе стороны.
Нам не дано было родиться под счастливой звездой. Мы родились на ней.
Он плыл со всеми по течению. Но кролем, пряча лицо.
Когда у некоторых вытаскивают изо рта кляп, они немеют от восторга.
Сальто морале - рискованней трюк, чем сальто мортале.
Правда обычно лежит где-то посредине. Чаще всего без надгробья.
Где хранилища мудрости? Обычно там, где ее схоронили.
*
Техника со временем дойдет до такого совершенства, что человек сможет
обойтись без себя.
Мир не прощает тех, кто ни в чем не виноват.
Есть у меня мысли, которые я не открываю никому. Ну да вы все их
знаете.
Волки благороднее овец, они с трудом представляют себе существование
без этих последних, а овцы? Стыдно сказать!
Не спеши так обезьяны выбиться в люди, они бы не пролили столько
человеческой крови.
Будем людьми - пока, а тем временем, глядишь, наука и выяснит, кто мы
такие.
*
Бесполезной красоты не бывает, она существует хотя бы для того, чтобы
вызывать ненависть к себе.
Бедная земля: все мы бросаем на нее тень.
Я верю в конец органической жизни на Земле, но никак не
организационной.
Новый показатель: число душ на единицу населения.
У некоторых поэтов в голове сено - Пегасу с ними повезло.
Кем становится дьявол без бога?
Все хотят добра. Не отдавайте его».