В семье Зина росла одна. В детский сад ходить она не любила. И часто дома оставалась с четвероногим серым другом Диком. Дика подарил Зине папин друг, когда приезжал погостить прошлым летом. Пес был умной немецкой овчаркой, специально обученной для работы на границе. Дядя Вася за Дика ручался своей головой. Наверно, потому родители не боялись оставлять дочь одну. Дик понимал Зинку с полуслова. И практически слушал только ее. Она смело ходила с ним в магазины, к бабе Вере за молоком, к маме на работу, где та работала бухгалтером. Отец руководил местным Домом культуры. Больше всего на свете Зинка любила, обняв Дика, сидеть на репетициях. На сцене пела мама, шутил отец, девочки из танцкружка водили хороводы…
Подруг у Зинки было мало, потому что жили на улице почти одни мальчишки. Ее больше боялись, чем любили. Боялись из-за Дика, так как он не хотел, чтобы возле Зинки кто-то даже стоял, а не только размахивал руками… Рычал он действительно устрашающе, а петуха бабки Симки, который клюнул Зинку в ногу, Дик тут же разорвал в клочья. Зина ходила с высоко поднятой головой, а верный пес торжественно носил ее вишневую сумочку, в которой лежала старая потрепанная, но любимая кукла Таня.
Через дом от них жила семья учительницы Лидии Ивановны. Было у них двое детей: Шурочка, ходившая уже в шестой класс, и Борис – ровесник Зинки. Борька был безобидным красивым робким мальчишкой, которого часто обижала сестра. Отец Бориса – дядя Толя – никогда не обращал на слезы сына внимание. «Мужик должен обходиться без слез», – говорил всегда он. И Борька часто сидел один на лавочке, обливаясь слезами. Зинка жалела этого мальчика, который не раз приносил ей мяч, попавший в лужу, помогал раза два мазать зеленкой ее сбитые коленки, а еще с удовольствием мерил Зинкины туфли и платья.
Терпение Зинки кончилось, когда Борька, сидя в очередной раз на прежнем месте, вытирал платочком разбитый сестрой нос. Тем вечером Шурка возвращалась из школы, Зинка, сидя на высоком заборе, куда с трудом забралась по лестнице со стороны двора, окликнула соседку с длинными черными косищами:
— Знаешь, Шура, я тебя хочу предупредить первый и последний раз. – Она старалась подражать своей маме. – Если ты еще хоть раз обидишь Борьку, то тебе не поздоровится!
Шурка опешила:
— Ты, малявка, что ты мне сделать-то можешь? Побьешь, что ли? Я тебя не боюсь!
— Нет, – гордо ответила Зина, – бояться нужно не меня, а моего Дика. Стоит мне сказать ему «фас», он разорвет тебя, как петуха бабки Симки, поняла? А кому пожалуешься, тоже пожалеешь!
С того самого вечера Борька никогда больше не плакал. Ему скоро будет шестьдесят пять. Сестре его Шурке за семьдесят. Вспоминая эту историю, они до сих пор смеются втроем: Шура, Борис и Зинка… А Дик давным-давно похоронен под старой липой Зинкиного двора… Они его помнят…