Миг в вечности.
Путь от роддома до нового места жительства, на соседнюю улицу, маленькая путешественница проделала у бабушки на руках. Тихий теплый день бабьего лета шелестел желтыми листьями. Шмели шастали по ярким головкам чертополоха, качались на последних розетках девясила. Ушедшее лето выбросило на прощанье шлейф запахов цветов и трав, приправленный тоненькой нотой земли, принявшей в себя созревшие плоды, оберегающие до поры новую жизнь.
Умиротворение снизошло на всякую тварь, и дерево, и камень. Небо было синее, облака стояли высоко и рисовали стадо послушно бредущих овец.
Ангельское лицо широко раскрытыми глазами смотрело в небо. Атласная кожа, соприкасаясь с мягким светом осени, на глазах розовела.
- Посмотри, посмотри, откуда явилась, - одобрила бабушка Арина и повернулась к молодой женщине. - Надежда, дюжишь? Скоро дома будем. Отдохнешь, травками отпою и кровушку восстановим.
Тихо звякнул колокольчик на калитке. Обе сопровождающие малютку женщины светились любовью и несли себя бережно, словно что-то могли расплескать. Заросли оранжевых настурций заполонили дворик. Чтобы не сломать их хрупкие граммофончики, приходилось ступать очень осторожно.
Новорожденную внесли в дом как королеву. Бабушка возвестила: “Вот она”.
В горнице, у накрытого стола, стояли нарядные родственницы: сестра бабушки Арины - баба Маша, сестра роженицы - Зоя.
- Милости просим! - сердечно пригласила бабушка Арина, глядя на крошку и укладывая ее на кровать.
Дитя все так же внимательно смотрело перед собой. Женщины окружили белый сверток и старались уловить в лице ребенка знакомые черты.
Крохотуля неожиданно широко улыбнулась. Улыбнулись и женщины, заговорили разом.
- Пригожее дитя.
- У неё разумный взгляд.
- Глазки красивые, с обводочкой.
- Вот и я говорю, что милая,- поддержала бабушка Арина,- Надежда, тебе глянется имя Людмила?
Стали обсуждать имя, вспоминали Людмил из своего окружения.
Малышка ощущала покой, как в материнской утробе. Её все еще баюкала музыка оставленного мира.
Однако здесь долго не понежишься: всколыхнулся воздух, и рядом появился живой клубок.
Вместе с ним перемещалась напряженная энергия.
Настороженное облако неслышно втягивало выдохи грудничка. Новый жилец определенно был своим. Впереди приятное знакомство.
Тепло и запах обнюхивающего существа не совпадали с материнскими. Маленькое тельце ответило проснувшимся страхом. Девочка сморщила носик и заплакала.
Родственницы разом повернулись. Кошка, завершив круг, и уловив внимание к себе, поняла, что ничего хорошего оно не сулит. Мягко спрыгнула с кровати, равнодушно обогнула ноги стоящих, потерлась слегка и устремилась на улицу.
- Ишь, лыбится Мурка, товарища по играм учуяла, - заметила баба Маша.
Зоя тихо ойкнула:
- Гляньте, роза распустилась.
Женщины потянулись к пунцовому колокольчику китайской розы на подоконнике, от которой несколько лет не было проку.
- А может это подарок дитю нашему, - истолковала бабушка Арина.
Все вместе освободили малышку от пелен, рассмотрели ручки, ножки, погладили животик. Завернув в тонкую материю, искупали в цинковой ванночке с запаренными листиками череды, бережно поддерживая головку и поливая теплой водичкой. Она блаженно щурилась и не плакала. Принимая мокренькую на белые пухлые руки, баба Маша приговаривала:
- С гуся вода, с ангелушечки худоба.
- Нынче все больше девочки рождаются,- задумчиво поделилась баба Маша.
- Если девочек больше, война скоро закончится, - после долгого вздоха откликнулась бабушка Арина.
- А ты откуда знаешь?- с надеждой спросила молодая мать.
- Так от века ведется,- тихо откликнулась бабушка.
Ребенка передали матери на кормление и уселись за стол.
Наполнили граненые стаканчики. Не сговариваясь и не чокаясь, первую выпили за своих погибших мужей, все были вдовы.
Похоронка на отца малютки лежала за образами. Ее доставили в день рожденья девочки.
Надежде решили пока не говорить, чтобы не сгорело молоко.