После бури
Когда последние пушки своё отстреляют
Рассеются гарь и дым пороховой,
Когда мёртвых, живых, своих и чужих пересчитают,
А земля озверевшая не возвращает нам покой,
Когда седые генералы вновь засядут в кремлёвских палатах,
Начнут считать, делить, победы и затраты,
Раскулачивать начнут и бедных и богатых,
Как большевики в семнадцатом когда-то.
Я – горелый, побитый, уставший,
Охрипший, с перебинтованной рукой,
Как сирота последний приют потерявший,
Пусть хоть в мыслях, но буду с тобой.
Образ твой сквозь невзгоды и бури
Пронесу, сохраню в грешном духе своём.
Чистоту его, сколько хватит дури
Буду оберегать, не боясь о другом.
Твой образ, что в памяти высечен,
Мне укажет дорогу к порогу твоему.
И я мимо больниц, где мог бы быть вылечен,
Полуживой, свято веря, но пойду лишь к нему.
И, вдруг, если дойду, если поднимется рука
Стукнуть костяшками замёрзших пальцев по двери,
И дверь откроется и ты там, боюсь, наверняка,
Упасть мне тут же замертво, и больше не жить. Себе не ври,
Я знаю, в этом и был смысл долгого пути до твоего порога
Тебя увидеть и узнать, что у тебя всё хорошо.
На большее не хватит сил, силы истратила дорога.
Но верю свято я и слепо – увидимся ещё.
В воздухе полупрозрачном витают молитвы,
Всё вокруг видится, будто сон вещий.
И я знаю, кого зовут раненые воины на поле битвы,
Они зовут своих женщин.