Рядовой Вермахта Иоганн Майер проснулся неожиданно, словно от нетерпеливого толчка дневального по роте и вначале подумал, что находится в каком-то другом удивительном мире. В усеянном бриллиантами далёких звёзд ночном небе робко показалась ущербная луна.
- Где я? - не сразу понял он.
Сонно улыбаясь и глядя на спящих людей, она заливала всю местность мягким, бледным светом. Воды извивающейся речушки под ним, с разбросанными по берегам тут и там кучками деревьев, вполне могли быть запечатлены художником-романтиком.
- Может, вся эта страшная война просто приснилась мне? - гадал расслабленный Иоганн. - Может, я дома на пикнике в родной Саксонии?
Однако, этот дикий зверь, проклятая война, был далеко не мёртв; он просто дремал. Как только луна на минуту скрылась за плывущими облаками, в небо взметнулись сигнальные огни, и зверь опять громко задышал.
- Как мне всё надоело! - буквально простонал он. - Какими мы были идиотами, когда рвались на фронт.
У него возникло ощущение, что он заранее знал про это и был против. Иоганн совсем забыл, что несколько месяцев назад мечтал оказаться в настоящем бою.
- Самый богатый на свете - ветер? - вяло подумал он. - Люди бросают на него деньги, надежды, слова и жизни.
Немецкие дивизии настырно прорывались через большую излучину Дона к самому промышленному городу на Волге полумиллионному Сталинграду.
- После нашей зачистки станицы Чернышевской русские вновь сопротивляются! - удивлённо говорил утром потягивающийся Вилли.
- А ты думал, они будут пятиться до Волги?
- Нет, но откуда у них новые дивизии?
- Наверное, гонят из бескрайней Сибири!
Батальон, где служил Иоганн, целый день трясся в грохочущих машинах. Солдаты видели вдоль широкой автотрассы длинные вереницы разбитых русских тракторов, пушек и старомодно выглядевших зелёных фордовских грузовиков, над которыми все так много смеялись, прежде чем узнали об их долговечности.
- Видите наши подбитые танки? - спросил друзей Ковач, показав рукой на обугленные остовы поверженных гигантов и армейских грузовиков. - Мы тоже дорого платим.
- Но русские платят дороже… - не согласился Вилли Шольц.
Никто не ответил ему, так как каждый ветеран сам пережёвывал мрачную мысль о цене, заплаченной за наступление.
- Бесконечные территории русских наводят на меня тоску, - признался Ковач и приложился к фляге с водкой. - Если они не сдадутся, нам придётся топать до Владивостока.
- Не приведи, Господи! - воскликнул Шольц.
- Ты такой набожный! - рассмеялся циничный Франц Ульмер.
Часть Иоганна выдвигалась к великой русской реке Волге, нацеливаясь на песчаные дюны Поволжья в качестве поддержки с фланга стальному клину, прорывавшемуся через бескрайние степи.
- Я воспитывался в религиозной семье, - признался стыдливый солдат.
- Расскажи, как у вас женятся… - попросил его Франц.
- Вам же нельзя разводится?
- И что с того? - удивился. - Лично я собираюсь жениться один раз…
- Как вы выбираете невест?
Вилли сконфуженно завозился на жёсткой скамейке, но, увидев одобрительные взгляды товарищей, начал историю:
- Надумал как-то паренёк из нашей церкви жениться. Подходящих невест было целых три! Все девушки были замечательными, и все нравились парню. Он, как это водится, пошёл за советом к священнику. Пастор был человеком мудрым и понимал, что внешность в жене не главное, жить-то с характером придётся; поэтому спросил у парня, чего он ждёт от семейной жизни. Тот ответил, что жена ему нужна послушная, внимательная и работящая. Тогда пастор посоветовал парню попросить у всех трёх девушек, чтобы они принесли ему полчашки чая.
- Зачем? - удивился нетерпеливый Пилле.
Все солдаты осуждающе зашикали на него, и Шольц смог продолжить:
- Парень так и сделал: все девушки выполнили просьбу, но первая и вторая принесли по целой чашке, а третья половину чашки, как он и просил. Парень выбрал её за внимательность, а потом женился на ней. Настала первая годовщина свадьбы. И девушка решила спросить, почему он тогда выбрал именно её. Ну, парень ей и рассказал, что посоветовал пастор, и, что именно она оказалась самой внимательной, чем и заслужила преимущество перед другими. Знаете, что она ему в ответ сказала? Что просто в чайнике воды было мало, хватило только на полчашки, а доливать воды, и ждать, пока она закипит, ей было лень!
- Надо же! - хлопнул себя по коленям Ковач.
- Сколько не выбирай, - задумчиво сказал Майер, - всё равно ошибёшься…
- А вы говорите судьба... - невпопад закончил Вилли.
… Дивизия за дивизией катились по большой излучине Дона, через узкую полосу захваченной советской земли к промышленному Сталинграду. Двигались бесконечные колонны пехоты, артиллерии на конной и механической тяге, полевые орудия всех калибров, лёгкие и тяжёлые зенитки, броневые машины всех видов, грузовики снабжения и мотоциклы.
- Попасть в 6-ю армию считается великой честью! - напыщенно сказал на следующий день молодой солдат из недавнего пополнения.
Иоганн даже не знал его имени.
- Мы несокрушимая арийская армада!
- Это тебе так внушили на родине? - с иронией спросил Майер.
Несмотря на то, что каждый новый человек воспринимался им, как давно знакомый, он после недавних боёв стал полнейшим циником и искренне считал, что в жизни уже не осталось ничего интересного.
- Конечно, - не замечая подвоха, ответил прыщавый паренёк. - Нас там называют «Гвардейцы фюрера!».
- Да ты что! - Иоганн стал откровенным пессимистом.
- Именно так, - не успокаивался парень, явно воспитанный на идеологии национал-социализма. - Нужно быть достойным этого великого звания.
- Я посмотрю, что он запоёт после недели боёв, - негромко сказал Вилли на ухо товарищу.
- Если доживёт…
Войска рвались вперёд и обгоняли друг друга, пока грунтовые дороги не оказывались полностью забитыми в то время, как в воздухе было не менее тесно от пикирующих и обычных бомбардировщиков, истребителей, истребителей-бомбардировщиков и транспортных самолётов. Все они направлялись в Сталинград.
- У русских обнаружились свежие войска и поразительно большое количество военной техники, - флегматично заметил Пилле.
- Они расставляют закалённые в бою дивизии там, где фронт оставался спокойным, и основательно окапываются по всей линии новых позиций, - поддержал товарища Ульмер. - С каждым днём их сопротивление возрастает.
Чёрные тучи сгущались на небе, за ними последовали первые вспышки ломаных молний, и грохнули раскаты грома. Разразилась нереальная гроза. Гром был таким оглушительным, что напоминал огненную завесу артиллерии при массированной поддержке с воздуха.
- Начался всемирный потоп? - мрачно пошутил Майер.
- Для здешних мест это всего лишь грибной дождик… - сообщил серьёзный казак Фомин.
Хлынул проливной, как из ведра, сумасшедший дождь. В считанные минуты все промокли до нитки. Земля мигом превратилась в болото, колёса машин свободно прокручивались на жирном клейком чернозёме.
- Стой, - последовала офицерская команда из кабины грузовика, - будем ночевать здесь.
- Как всегда выбрали лучшее место! - бурчал недовольный Иоганн.
Солдаты кое-как расставили вокруг себя непромокаемые плащ-палатки и заползли под них в тщетной надежде укрыться от всепроникающей надоевшей влаги.
***
В ночь на 16 июля второго военного лета из хутора Русаков вышла группа разведчиков передового отряда Красной Армии, задачей которого было максимально задержать рвущихся в прорыв фашистов. В станицу Чернышевскую их вёл местный житель Фёдор Аниканов. По счастливой случайности тот оказался в числе автоматчиков 88-го стрелкового полка отобранных для участия в заградительном отряде.
- Своих домашних, мабудь, увижу, - мечтал он по дороге. - Как на «финскую» ушёл, так дома и не был.
- Кто у тебя там? - спросил Захаров, широко зевая.
- Мать, сестра и жена Надя, - улыбаясь, ответил молодой чернобровый солдат. - Деток пока не успели сотворить.
- Успеете ещё…
- Кузю увижу, - словно сам себе сказал Аниканов.
- Что за Кузя? - оживился Толик.
- Моя собака, - с гордостью ответил Фёдор. - Дворняга, но умный!
Он пару минут помолчал, широко шагая, а потом сказал:
- Шёл я как-то с ним с рыбалки. Дорога грунтовая - слева поле, справа чуть подальше - лес. По сторонам от дороги - кустарник. И тут между нами заяц пролетает через дорогу в сторону леса. Мы с Кузей остановились, смотрим ему вслед. Через пару секунд вслед за зайцем из кустов вылетает огромный волчище. Еле-еле уворачивается, чтобы не влететь в меня, сшибает с ног Кузю и, не снижая скорости, прыгает в кусты за зайцем. У меня коленки подкосились, руки-ноги от страха не слушаются. А Кузя, сделав кувырок через спину, вскочил и в два прыжка залез на гладкий деревянный телеграфный столб - как раз вдоль дороги линия шла в станицу. И начал вверх подтягиваться… Только на высоте метров трёх-четырёх успокоился. Минут через десять Кузя сполз по столбу. Домой мы шли, прижавшись друг к другу. Долгое время он в те места носа не показывал…
- Героическая собака! - улыбнулся Григорий Шелехов.
Следующий час они прошли молча. Где-то за полночь разведчики подошли к окраине станицы.
- До войны у нас самый крепкий колхоз был, - напоследок похвастался Фёдор, сделавший товарищам знак остановиться. - Станица у нас издавна многолюдная и богатая.
- Как мы узнаем о немцах? - спросил хмурый Григорий, у него никак не шёл из головы разговор с Елизаветой.
- Расспрошу знакомых, - просто ответил Фёдор. - Вона стоит хата тётки Марфы.
Он быстро пересёк расстояние до низкорослой глиняной хатки и постучал в кривое оконце.
- Хто там? - раздался сварливый старушечий голос.
- Открой, тётка, это Фёдор.
- Какой Фёдор?
- Аниканов.
Через минуту скрипнула входная дверь, и разведчики проскользнули в крохотную комнатёнку. Посредине стояла сухонькая бабулька и пытливо разглядывала вошедших мужчин:
- Федор?! Да никак ты...
- Я, тётка Марфа!
- Мой милый...
Она поцеловала Фёдора, крепко прижала к груди Шелехова. На лице женщины залегали глубокие морщины, седые пряди торчали из-под старенького ситцевого платка.
- Зачем же плакать, мать? - буркнул осторожный Захаров. - Радоваться надо, но тихо.
- От счастья это, милый, от счастья... - она вытерла концом платка слёзы. - Не чаяла своих дождаться!
Женщина обхватила Фёдора и, рыдая, поцеловала его во впалые щёки.
- Будя, будя!.. Успокойтесь. - Аниканов никак не ожидал такой реакции. - Немцы в станице есть?
- Дня три, как нагрянули, антихристы!
- Много их?
- Приехало машин десять.
- Где они?
- В сельсовете разместились офицеры, а солдатики в хатах рядышком.
Разведчики посовещались и, решив, что узнали достаточно, начали собираться в обратный путь.
- Тётка Марфа, - посоветовал напоследок Фёдор, - с утра спрячься в подвал.
- Для чего, соколик?
- Стрелять кругом будут.
Разведчики тихо вышли на улицу и повернули за угол дома, чтобы направиться прочь. Вдруг они нос к носу столкнулись с немецким патрулём.
- Стой! - успел крикнуть по-немецки плотный пехотинец, прежде чем Григорий ударил его кулаком в подбородок.
Второго часового ловко скрутили его товарищи.
- Теперь точно рвём когти! - выдохнул запыхавшийся Захаров. - Вот свезло нам, даже «языка» взяли.
- Не говори гоп, пока не перескочишь… - осадил его Шелехов.
***
В мае 1942 года был создан Центральный штаб партизанского движения во главе с маршалом Ворошиловым и секретарём ЦК ВКП (б) Белоруссии Пономаренко для координации действий с командованием Красной Армии. Зимой для активизации действий партизан через линию фронта направили отряд Медведева. Он помог командирам партизанских отрядов Брянских лесов установить авиа и радиосвязь с «Большой землёй».
При возвращении назад и переходе через линию фронта Медведев был ранен и вместе с адъютантом Николаем Королёвым пленён тремя немцами. Двое немцев остались охранять партизан, а один спустился в блиндаж для доклада офицеру. Королёв был чемпионом СССР по боксу в тяжёлом весе и, воспользовавшись ситуацией, «нокаутировал» охранников. Выхватил трофейную гранату и метнул её в блиндаж. Затем взвалил раненого командира на плечи и скрылся в лесу…
Во время войны около тридцати партизан и подпольщиков, находившихся на временно оккупированной советской территории, были удостоены звания Героя Советского Союза. В их числе был навлинский подрывник Ижукин. Он изобрёл «мину-нахалку», которая представляла собой скреплённый дощечками тол. После проезда немецкого патруля на дрезине по железной дороге следом шёл воинский эшелон.
В последний момент Ижукин выскакивал из засады, бежал наперерез паровозу и ставил мину на рельсы. Кроме дерзости нужна была расчётливость и хладнокровие. Подрывник Дзынов при постановке такой мины погиб, но ценою собственной жизни пустил вражеский эшелон под откос неподалёку от станции Комаричи.
… Хлеб, как и в большинстве семей в деревеньке Криницы, Сафоновы пекли на неделю. Если выпеченному хлебу было больше 10 дней, он начинал плесневеть. Нужда заставляла есть и такой. Тем более, что взрослые убедительно приговаривали:
- Ешь, лучше плавать будешь!
- Так я уже умею… - отнекивался младший сын Дмитрий.
- Значит, никогда не утонешь, - стоял на своём глава семьи Илья Афанасьевич, - завтра мать свежий испечёт.
Действительно, на следующий день летним вечером 1942 года мать семейства сорокалетняя Авдотья Сафонова собралась порадовать домашних.
- Перед выпечкой печь нужно хорошо протопить, - учила она сына Митьку.
- Для чего?
- Чтобы хватило тепла для пропекания…
Авдотья замесила тесто и делала последние приготовления. Она выгребла из дугообразного чрева печи древесную золу и тлеющие угли.
- Вынеси, деточка, в сенцы, - сказала она младшему сыну и протянула помело.
Палкой со старой тряпкой на конце обметали свод и выметали внутри печи.
- Только затопчи её…
Тряпка на конце помела могла тлеть и в сенцах. Если вовремя не спохватывались, то случалась беда.
- Хорошо, мам! - пообещал сообразительный мальчуган.
Женщина ловко «посадила» хлеб на капустные расправленные листья и засунула внутрь. Печь переложили недавно, и Дуня слегка волновалась, как та будет держать тепло. Под и свод печи, трубу сделали из обожжённого кирпича, а саму печь из кирпича-сырца.
- Это объясняется тем, что теплоёмкость кирпича-сырца выше, чем обожжённого, - объяснил ей местный печник.
- Мне важно, чтобы хлеб хорошо выпекался…
Только Авдотья разогнулась и вытерла пот с морщинистого лба в подслеповатое окошко хаты Сафоновых кто-то тихонько постучал.
- Кого там черти принесли? - спросил Илья Афанасьевич.
- Лишь бы не немцы, - выдохнула супруга, а то весь хлеб отберут…
Пожилой хозяин прильнул к мутному стеклу и с трудом разглядел военного в фуражке со звёздочкой на голове. Мужчина приложил палец к губам:
- Не шуми, отец!..
- Кто такие?
- Свои.
Когда Илья Афанасьевич открыл дверь, незваные гости ужами проскользнули внутрь. Партизанских разведчиков оказалось двое. Один из них узкоглазый, чернявый был похож на узбека. Второй высокий и весёлый ожидаемо спросил:
- Немцы в селе есть?
- Нет, - помедлив, ответил Сафонов, - недавно прислали французов.
- Французов?
- Нам только их не хватало…
- А, в чём дело?
- Хуже постояльцев-солдат, чем они у нас не было, - ответил хозяин и вкратце описал остановку.
Французы были черноволосые и носатые. Любили ходить по копаням, стрелять из дамского пистолета по неисчислимым зелёным лягушкам и жарить их.
- Предлагали и нам попробовать на вкус, - пожаловался Сафонов солдатам, которых в это время кормила хозяйка.
- Ну и как? – засмеялся старший по чину.
- Смелых не нашлось…
- Обязательно за столом про такое говорить? - скривился азиат и отодвинул миску.
Забившийся в угол хаты младший сын хозяев Митька вспомнил, что первый раз в жизни увидел у французов примусы. Человек двенадцать во дворе их родственников по материнской линии пекли с их помощью блины на сковороде.
- Недавно «лягушатники» сели на наши полуторки с шофёрами из пленных и поехали в Донаху, - сказал он серьёзно. - Настреляли там овец, вернулись и стали жарить мясо…
- Сиди, молча! - отец шикнул на него, чтобы не встревал во взрослый разговор.
На самом деле он просто боялся, что незнакомые партизаны прознают о его службе старостой. Илья Афанасьевич нетерпеливо поёрзал по скамейке и, чтобы перевести разговор пошутил:
- Зато они нам своего коньяка дали!
- Вот как! - удивился партизан в фуражке. - И за что же?
- В Донахе до войны работал спиртзавод. Небольшой такой заводик, но цистерны, где хранился спирт, были большие. Когда немцы бомбили станцию Унечу, зацепили и Донаху. Бомбы разрушили цистерны, и спирт натурально впитался в песок. Вот мы и приспособились гнать из того песка самогон.
- Как это возможно? - не понял узбек.
Сафонов довольно рассмеялся и предложил:
- А вы мне, товарищи, табачку отсыпьте, я и расскажу.
- Хитрый ты, хозяин! - улыбнулся высокий и отсыпал табаку.
- С табачком у нас плохо… - оправдываясь, сказал Илья Афанасьевич и продолжил: - Загружаешь землю в бочку, нагреваешь. Спирт испаряется, собирается под крышкой и через трубку капает в бутылку.
- Ловко! - восхитился второй партизан.
- А французы причём? - спросил старшой.
Хозяин обстоятельно свернул цигарку и, выпустив облако дыма, сказал:
- Так гоню я, понимаешь самогон, а они вваливаются в летнюю кухню. Лопочут что-то по-своему, хохочут и пальцами тычут в аппарат. Даю я им попробовать готового продукта, а у них глаза на лоб полезли. Переводчик, который при них просит показать технологию. Я не против, мы этого добра навозили цельную гору. Я заново загружаю песок в бочку, французы стоят, ждут. Через время они пробуют результат и хватаются за головы. «Я много чего в жизни видел, - перевёл слова главного из них толмач, - но добывать первоклассный алкоголь из земли могут только русские!».
Гости и хозяева дружно беззаботно рассмеялись, как будто вокруг не было войны.
- Напоследок француз сунул мне бутылку ихнего коньяка, - отдышавшись, сообщил Илья Афанасьевич, - гадость редкая…
Надеясь на более скорый уход разведчиков, Сафонов вкрадчиво спросил:
- Может, вам с собой хлеба дать?
- Если есть, само собой! - кивнул похожий на узбека и стал собираться в дорогу.
Глава семейства призывно кивнул жене, и пока та собирала харчи, весело рассказал:
- Двое французов работают кузнецами и подковывают немецких лошадей-тяжеловозов с короткими хвостами. Добела рашпилем зачищают копыто, а коням не нравится.
- А кому понравится? - поддержал одевающийся высокий партизан.
- Раскалённую подкову «вжигают» в него и прибивают гвоздями. Однажды один француз, который приходил учиться самогоноварению не смог подковать лошадь за целый день. Разозлившись, он ударом кувалды по голове убил бедную лошадь…
Гости снова засмеялись, поблагодарили за хлеб и сведения и растворились в ночи.
… Утром к хате Сафоновых подошёл немецкий офицер с несколькими полицаями. Позади группы мелькнуло растерянное лицо старшего сына Сафоновых Николая.
- Вперёд вылез Венька Гопчиков, - приметил Илья Афанасьевич. - Вечно он нам напакостить хочет…
В армию тот призывался вместе с отцом, но сбежал из Литвы домой. Прятался до прихода немцев, а потом объявился и записался в полицаи. Незнакомый немецкий офицер ткнул указательным пальцем в лоб Ильи Афанасьевича и спросил:
- Где «партизанен»?
- Какие партизаны?
- Ты, дядя, не виляй, - подскочил Гопчиков и выдал: - Я сам видел, как к тебе в хату партизаны заходили.
Сафонов сразу всё понял.
- Это он мне, гадёныш, мстит!.. Поэтому и донёс.
Денис Гучанов - волостной старшина подобострастно спросил офицера:
- Повесить?
- Да.
Два брата Козины Иван и Василий с двух сторон схватили бывшего старосту и потащили к ближайшему дубу. Гопчиков ловко забрался на мощный горизонтальный сук и надёжно привязал пеньковую верёвку.
- Пощадите! - закричала жена Авдотья и упала к немцу в ноги. - У меня грудной ребёнок…
Тот высокомерно посмотрел на рыдающую женщину и неторопливо закурил сигарету:
- Nein.
- Не унижайся! - велел ей муж и вдруг начал говорить по-немецки.
Он коротко рассказал офицеру, что жил в Баварии и работал у одной фрау в колбасном цеху. Почему с петлёй на шее он вспомнил события почти тридцатилетней давности, он сам не знал.
- Мы не партизаны, - закончил он свою исповедь.
- Отставить! - приказал подручным опешивший от неожиданности офицер. - Отправьте его и семью в тюрьму, пусть гестапо разбирается кто из них партизан…
Каратели зажгли хату арестованных и всех Сафоновых с маленькой Сашей на руках погнали в Донаху.
- Беги к партизанам, - шепнул Илья Афанасьевич старшему сыну, когда они прошли мимо застывшего в волнении Николая.
У того конвульсивно дёрнулся сильно выпирающий кадык. Он сглотнул обильную слюну и коротко кивнул. Утром следующего дня Николай ушёл в лес и, поблукав полдня, наткнулся на партизанский дозор.
Продолжение http://proza.ru/2012/05/17/60