Монашество

            МОНАШЕСТВО                Это название произошло от греческого слова «монос» и означает «одинокий, уединённый». Сначала это была жизнь аскетов и сподвижников, которые, уединялись в пустынях и лесах, пещерах, в суровых постах и самоистязаниях, надеясь заслужить спасение и любовь Бога к себе. Позже монашество оставило свой «монос», т. е. уединение, и начало организовываться в группы, устраивать монастыри, как мужские, так и женские; и их уединение оказалось лишь в том, что мужчины не женились, а женщины не выходили замуж. Вопреки сказанному: «И благословил их Бог (Адама и Еву), и сказал                им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею..» Быт.1:28. Расцвет и оформление этой идей (монашества) длился не долго, всего 75 лет, т. е. от 285 года до 360-го. Ясное дело, что сначала эти монастыри были убогие и скромные, а позже начали строить большие монастыри и лавры; а монашество – организовываться в определённые ордены; носить одеяние определённой формы; и устанавливать, специальные для каждого ордена, статуты и дистеплину. Но это было только наружное формальные явления. Но мы не станем описывать, что хорошего и что плохого принесла эта догма, но хотим подчеркнуть то, что она не соответствует духу Библии:                1-е, Последователи Христа не должны уединяться где-то в пустынях и за стенами монастырей, а они должны идти между людей, по всему миру, и проповедовать Евангелие, ведь Иисус Христос сказал: «идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари» Мар.16:15.                2-е. Верующие христиане должны являться «светом» -  Христос сказал: «Вы-свет мира. И зажегши свечу, не ставят её под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме» Мф.5:14-15; «солью», «семьям», «добрым деревом». Всё это не нужно где-то прятать и изолировать. Свет должен светить, соль – солить, семена – расти, деревья – приносить плод. И всё это должно служить для людей, а не быть спрятанным.                Так же нет нужды себя обессиливать и изнурять постом, бичевать и другое делать над собой. Ап. Павел пишет: «Итак, если вы со Христом умерли для стихии мира, то для чего вы, как живущие в мире, держитесь постановлений: не прикасайся, не вкушай не дотрагивайся: что всё истлевает от употребления, - по заповедям и учению человеческому? Это имеет только вид мудрости в самовольном служении, смиренномудрии и изнурении тела, в некотором небрежении о насыщении плоти» Кол.2:20-23. Законничеству и мистицизму (идеологии в практике) сопутствовали философия и практика аскетизма, выражавшиеся в псевдодуховной системе запретов: «Не прикасайся, не вкушай, не дотрагивайся». Потребность в аскетизме произрастает из чувства вины, из сознания своей греховности, Но Христос смертью Своею «упразднил» человеческий грех. А поэтому, если верующие со «Христом умерли для стихии мира», то больше не должны покоряться им по велению плоти. Только тот, кто остаётся «живым для греха» вынужден подчиняться ему. Мирские люди живут по мирским правилам, включая тех, кто в показном своём смирении и ложном благочестии дерзают вступать в контакт с ангельскими силами. Но подлинная духовность выражается в жизни, направляемой силой Духа Святого, в единстве со Христом, Которым верующий умер для греха, Ибо мы знаем, что «ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное» (Рим.6:6). Какой же смысл верующим держаться – «по заповедям и учению человеческому» - запретов касательно пищи и питания, т. е. всего того, что истлевает от употребления? Аскетизм – это не более чем придуманная людьми система правил (часто основаны на вырванных из контекста местах из Моисеева закона). Следование такого рода придуманной людьми религиозной практике только имело вид мудрости; изнурение же тела и небрежение о насыщении его никакой духовной ценности, по убеждению апостола, не имели.                «Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог, ибо храм Божий свят; а этот храм – вы» 1Кор.3:17. Ведь, Библия говорит: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» Быт.1:27. А это медленное самоуничтожение, проявление ненависти (зла). А человек должен любить своё тело, питать и греть. «Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет её, как и Господь церковь;»  Еф.5:29. Да и нельзя такими жестокими мерами, пусть и для самого себя, заслужить что-либо от Бога. Потому что Бог не продаёт нам что-либо за наше самобичевание, чтобы мы могли купить у Него какими-то нашими заслугами. Всё, что желает дать нам Бог, настолько дорого, что нет у человека таких ценностей, которые равнялись бы стоимости Его ценностей. И то, что Он нам предлагает, является дарами; и Бог даёт нам бесплатно по вере в Иисуса Христа.            Так, например, спасение нашей бессмертной души: это есть дар Божий, и даётся не за дела: «Ибо благодатию вы спасены чрез веру, и это не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился» Еф.2:8-9. И ещё читаем: «Человек милосердый благотворит душе своей, а жестокосердый разрушает плоть свою» Пр.11:17.                «Ибо благодатию вы спасены», и далее называется средство спасения: «чрез веру». Значит, в основе спасения – благодать, а средством его является только вера. Вера не есть «дело», «работа», в процессе которого спасение можно заслужить, ибо спасение даётся Богом даром, т.е. как дар; вера лишь средство приобретение этого дара. Это обстоятельство апостол и подчёркивает: «и сие не от вас, Божий дар». Поэтому в Библии нет идеи монашества, а возникла она в язычестве; особенно в индусском брахманизме и буддизме, и в христианстве является бессмысленной догмой.                Филип Шаффа в книге «История христианской церкви» пишет о монашестве: Этот моральный героизм выходит за рамки не только требований христианства, но и здравого смысла. Он не подкрепляется ни теоретическим учением Христа, ни практикой апостольской церкви. Он гораздо больше похож на языческие чем на библейские примеры. Многие выдающие святые монахи отличались от буддийских факиров и мусульманских дервишей только тем, что объявляли себя христианами и знали несколько фраз из Библии. Их высшая добродетель заключалась в выполнении телесных упражнений собственного изобретения, которые без любви, в лучшем случае были бесполезны, а очень часто служили удовлетворению духовного тщеславия и полностью затмевали собой путь спасения. В целом они путали уход от внешнего мира с умерщвлением внутреннего греха. Нередко под маской кротости и предельного самоотречения скрывалась духовная гордость и зависть. Один из законов Юстиниана позволяет любому из супругов покинуть другого без всяких условий, в то время как в Слове Божием супружеские узы объявлены нерасторжимыми. Нил требовал от монахов полностью подавить в себе родственные чувства. Святой Анатолий бросил свою младшую сестру и только раз виделся с ней после разлуки. Его ученик Приор, став монахом поклялся никогда больше не видеть своих родственников и даже говорил с сестрой с закрытыми глазами. Что-то подобное рассказывают и о Пахомии. Амвросий и Иероним совершенно искренне призывали дев уходить в монастырь, даже против воли родителей. Говорят, что, когда Иларий из Пуатье услышал, что дочь его выйти замуж, он молился о том, чтобы она умерла и Бог забрал её к Себе. Некий Муций без какой бы то не было причины подверг своего сына жестокому насилию и потом, по повелению самого настоятеля, бросил его в воду, откуда его вытащил другой монах того же монастыря. Даже в самом лучшем случае монашеству не доставало гармоничного морального развития, той соразмерной добродетели, которая в совершенстве присутствовала во Христе, а позже – в Его апостолах. Ему недостаёт более тонких и кротких особенностей характера, который обычно формируется только в школе повседневной семейной жизни и исполнения общественных заповедей Бога. Его мораль скорее негативна, чем позитивна. В умеренном и благородном наслаждении дарами Бога больше добродетели, чем в полном воздержании; в милосердной и обдуманной речи, чем в полном молчании; в супружеской верности – больше, чем в безбрачии; в самозабвенном полезном труде на благо церкви – больше, чем в одиноком аскетизме, который утверждает только самого аскета и не приносит пользы. Римское католичество или греческое православие испытывают потребность в монашестве. Они соединяют в себе моральные крайности, а не здоровые средства. Кроме того, папство нуждается в монашеских орденах, как абсолютная монархия – в больших постоянных армиях для завоевания и защиты. Но евангельский протестантизм, отвергающий всякое деление морали еа высшую и низшую, считающий всех людей одинаково обязанным исполнять Божий закон, видящий суть религии не во внешних крайностях, но в состоянии сердца, не в уходе от мира и от общества, но в очищении и освящении мира свободным духом Евангелия, знаменует смерть великого института монашества.                .                .