Около творческого образа Виктора Цоя.
Вечное и временное
в восприятии образа творчества другими.
«Здесь непонятно, где Лицо, а где рыло…
И кому, и зачем здесь петь?
И мне не нравится то, что здесь было.
И мне не нравится то, что здесь есть…»
В.Р. Цой.
«Я хочу творить правду в сердце моем пред лицом Твоим в исповеди, и в писании моем пред лицом многих свидетелей… О истина, свет моего сердца, пусть не говорит со мной темнота моя!.. Я поверил книгам Твоим, но слова их – великая тайна... Удивительна глубина слов Твоих! Вот перед нами их поверх-ность, – она улыбается детям, но удивительна их глубина. Боже мой, удивительна глубина! с трепетом вглядываешься в неё, с трепетом почтения и дрожью любви... Ты позвал, крикнул и прорвал глухоту мою; Ты сверкнул, засиял и прогнал слепоту мою; …Ты коснулся меня, и я загорелся о мире Твоем... Глядя на внешний мир, мы видим, что он существует; думая о нем, понимаем, что он хорош; Ты тогда видел его уже созданным, когда увидел, что нужно его создать... Кто из людей поможет человеку понять это? Какой ангел ангелу? Какой ангел человеку? У Тебя надо просить, в Тебе искать, к Тебе стучаться: так, только так ты полу-чишь, найдешь, и тебе откроют»
Блаженный Августин «Исповедь».
«Если Бог есть Творец, то и человек есть творец, «поэт» культуры. Так, прежде всего личность способна любить, и в этом её богоподобие, ибо Бог есть любовь и человек есть любовь. Где нет любви, там искажены все черты образа Божия»
Б.П. Вышеславцев.
«И нет истины, где нет любви» А.С. Пушкин.
«Где нет творчества, там нарастает ненависть» С.Л. Франк.
«И жизнь человека, и всякое его действие могут быть сведены к творчеству. Основная проблема есть проблема вечности. Ни в чем нет смысла, если в мире нет никакой вечной сущности» В.Н. Муравьёв.
«Я понял, что повесть о Боге неповторима, – и сразу вслед за этим понял, что неповторима и повесть о человеке, которая вела к ней. Христианство поражает, если честно сравнить его с другими религиями; точно так же пора-жает человек, если сравнить его с природой… Увидевший чудище в лошади восхитится удалью всадника; увидевший, сколь странен человек, удивится путям Господним» Г.К. Честертон «Вечный человек».
Постигая образ творчества и творческий образ самого Поэта, Виктора Цоя, я жажду, стремлюсь увидеть Образ и понять самый Смысл творчества Поэта, что значит для меня понять Правду увиденного и самое увиденное, как сокровенное и Непостижимое. Но возможно ли человеку понять это и постигнуть Непостижимое? «Кто из людей поможет человеку понять это?».
Просматривая различные статьи и сайты в Интернете о творчестве В. Цоя и вос-принимая информацию СМИ о творчестве Поэта, что также можно найти в Интер-нете, то во мне возникают некие вопрошания о восприятии Поэта другими и о лич-ном восприятии Поэта, как бы посмотреть на других и на себя со стороны: «а что, собственно, творят люди и для чего им это и что и для чего творю я сам, для чего мне это – говорить и открывать всем сокровенное и любимое?».
Именно, в чем причина того, что я не могу молчать и сам жажду выразить Правду? Где и в чем Источник моей жажды? Ищу Источник в себе, в глубинах себя и в Ты Другого, как Друга, ищу Источник в других и в поисках Его нахожу, что как другие могут в чем-то глубже меня выразить Источник жажды любви, и я сорадуюсь тому, кто это творит и открывает для всех так и то, что и как мне самому не дано и не под силу. Потому ищу себя и в поисках сокровенного самого себя с помощью тех, кто уже нашел, открыл и выразил в совершенстве Искомое и радость моя с ними в их духовных подвигах и достижениях. И радость эта в сердце моем, как откровение потаенного сердца. И нет пределов этой Радости и Открове-нию, что обнажает непостижимость самой тайны человека, как тайны Божией. Ибо человек есть образ и подобие Божие, и Поэт, Виктор Цой, в творческом образе под-тверждает эту Божью истину-правду о человеке. А для чего я пишу, творю? Вот, для подтверждения и во свидетельство Божьей истинной Правды о Поэте, Викторе Цое, я и пишу, творю из глубины духа и любящего сердца. Ибо должна быть сказа-на и рассказана, как правдивая повесть, Правда о человеке, Правда о Поэте и больше, чем просто «поэте», – Правда о Викторе Цое.
Но как же непостижимо трудно выразить Правду о Поэте – Викторе Цое?! Трудно, ибо Правда эта непостижима, а Образ и Смысл творчества – неисчерпаем. Но Смысл в самом пути, ибо нужно идти и искать, и в поисках пути открывать сок-ровенное, если ты действительно и подлинно любишь. И как Августин повторяет путь и молитву Апостола (ап. Павла), так и мне идти по следам пройденного пути, идти и познавать и дерзать в постижении. Вот так, так сказали ап. Павел и Авгус-тин: «Я научился быть довольным тем, что у меня есть; умею жить в изобилии и умею терпеть недостаток. Всё могу в Том, Кто меня укрепляет». Вот воин небес-ного лагеря, не прах, как мы… И он ничего не мог сам по себе, ибо был таким же прахом, он, кого я так полюбил за эти слова, вдохновленные Духом Твоим: «Всё могу в Том, Кто меня укрепляет». Укрепи меня, чтобы я мог…» Бл. Августин.
Итак, какова же суть проблемы в понимании творческого образа Виктора Цоя? И я попробую, как это возможно мне, раскрыть проблему понимания творческого образа Поэта.
Есть люди, для которых нет ничего ценного и святого в жизни, для них в жизни нет никакой абсолютной Ценности и они почитают лишь «ценности человеческие», которые обожествляют для и до себя. Есть люди, которые во всем и всегда сомне-ваются, и для них тоже нет никакой абсолютной Ценности, но они принимают не-которые «человеческие ценности», как основание человеческой культуры и циви-лизации, но не видят или не хотят видеть Источник этого основания всей жизни и всей Культуры человечества. И есть люди, которые признают и почитают абсо-лютную Ценность и Святость, но стараются разными способами сокрыть Ценность под замком, который можно понимать как Закон, охраняющий Тайну. Это люди хранители Тайны и предназначение их в мире охранительное, как хранить тради-ции веры в «Образ, бережно хранимый». А есть странники и подвижники Веры и творчества, то есть «Поэты», которые владеют ключом Веры и творческого Духа, как пропел Виктор Цой в песне «Я объявляю свой Дом»:
«Как непрочны стены наших квартир.
Но кто-то один не подставит за всех плечо.
Я вижу Дом, я беру в руки мел.
Нет Замка, но я владею Ключом…»
«Если Небо будет падать – кто подставит ладонь?
Кто заменит тех, кто смертельно устал?
У кого хватит сил поддерживать этот огонь?
Кто сможет встать на место тех, кто упал?»
(В.Р. Цой, с. 186, 2009).
Есть статьи и книги, таких авторов, как З. Кадиков и Дм. Подгорный, есть теле-передачи, в которых поставлена проблема о том, что «каков образ Виктора Цоя, кто есть Виктор Цой, каков феномен его творчества, наконец, Виктор Цой есть пророк или не пророк, а если да, то какова его характеристика?». Вообще, если честно и глубоко посмотреть, то в СМИ вовсе даже не поставлен вопрос о творческом обра-зе и значении образа Виктора Цоя, не поставлена проблема о ценности творческого образа Поэта. А затрагивают и раздувают в СМИ такие, никому не нужные, даже не второстепенные вопросы, как «если В. Цой есть пророк, то какой именно – Илия или Иоанн Предтеча?». Люди, которые ставят и раздувают на пустом месте эту проблему, может быть, даже сами того не замечают, что тем самым они профани-руют и умаляют самый творческий образ Виктора Цоя. Ибо вопросы совсем не те и проблема вовсе не та, которую нужно было бы ставить и «решать», как в понима-нии познавать и дерзать в постижении.
Как бы со стороны наблюдая за тем, что говорят в СМИ в телепередачах и что пишут некоторые авторы в статьях о Викторе Цое, то по неволе ужасаешься тому, как люди далеки от подлинной проблемы постижения творческого образа Виктора Цоя. Ибо так в телепередаче «Пусть говорят» рассматривают проблему и так ее ставят, чтобы раздуть и сделать сенсацию, приглашая на беседу людей, которые так неуклюже и ограниченно в своем мышлении утверждают, причем утверждают как фанатики, а не как мыслители, что Виктор Цой есть пророк, а именно, что В. Цой и есть Илия; и на телепередачу приглашают других, как священников и бого-словов, которые опровергают эту версию фанатиков. Так вот, как те, кто фанатики, так и другие, кто опровергают эту лживую версию фанатиков, все вместе профани-руют и умаляют образ Поэта. Ибо они не ставят и не задаются основным и главным вопрошанием, как: «а что есть Вечного в творчестве Поэта и каково это Вечное и каков Смысл творчества Виктора Цоя?». Эти вопросы в телепередачах не ставят, ибо для этого нужно прикладывать духовное усилие и эти вопросы не приводят к надутым сенсациям, а, наоборот, обнажают потаенное и разграничивают, отделяют ложное, лживое от правдивого и достоверного, временное и преходящее от Вечно-го и подлинно ценного, ибо лживое и преходящее, временное выбрасывается вон и забывается, а Вечное и ценное, и правдивое остается навсегда в Памяти народов. Но есть люди, которые стараются по разным своим мотивам и причинам исказить, обезобразить, опошлить и умалить Вечное и ценное в человеке-творце, в Поэте, дабы сокрыть подлинную Правду о человеке. И вот, во свидетельство подлинной Правды о человеке, излучающейся из глубины потаенного сердца, я и пишу, и говорю всем тем во обличение, кто так страстно или равнодушно старается утверж-дать и сеять в сердца воспринимающих ложь.
Как фанатики умаляют образ Поэта, ограниченно размышляя над своими утвер-ждениями и боясь ставить философские вопросы, так и некоторые богословы, ко-торые не видят или не желают видеть ничего ценного и Вечного в творчестве Вик-тора Цоя, стараются все сделать так и для того, чтобы умалить и профанировать образ творчества Поэта. Достаточно даже поставить вопрос так: «есть нечто Веч-ное и нечто подлинно ценное в творчестве Виктора Цоя и как это Вечное совпадает с тем, что уже сказано другими творцами в мировой Культуре?», чтобы навсегда у некоторых фанатиков, ограниченных в своем мышлении, отпало желание умалять Поэта, утверждая некие глупости, которые не имеют под собой никакого основания и ясной аргументации. Я потому так ставлю вопрос и потому так говорю, что не-которые фанатики не ведают, что они творят, а не ведают они потому, что им даже не под силу поставить свою веру под сомнение и посмотреть на себя со стороны и увидеть, что же они делают и каковы ценности они утверждают. Кто силен в Вере и уверен в силе Духа, тот не боится ставить философские вопросы и не боится подвергнуть свою Веру сомнению, ибо ставит под сомнение сам Дух в человеке, а подвергается под сомнение лишь временное и преходящее, ибо Вечное не страшит-ся сомнений и не страшен огонь сомнения, ибо после самого предельного сомнения неизбежно наступит и откроется удивление, как Радость откровения.
Мне надоели споры болтунов, как глупых фанатиков, так и близоруких богосло-вов, ибо и те, и другие слепы, и они даже не подозревают о том, что они слепы и сквозь очки всезнайства от них сокрыто видение подлинного образа Человека. Я твердо стою как против слепого фанатизма некоторых фанатиков, идолопоклонни-ков идей и культов, так и против тех сомневающихся богословов и циничных скептиков, которые не желают видеть Вечное в человеке-творце и стараются как можно безобразнее опошлить и профанировать образ творчества Поэта. Вот против них всех и для людей свободомыслящих, для тех, кто способен мыслить в свободе духа, я и написал книгу «Религиозный смысл творчества Виктора Цоя». Ибо нет мочи молчать и терпеть, когда одни идолопоклонствуют, поклоняясь Поэту как идолу, тем самым умаляя его истинный образ Человека, а другие безбожно глумят-ся, профанируя образ творчества Поэта.
Чтобы обличить как глупое всезнайство фанатиков, так и раздвоенное сомнение некоторых богословов и священников, нужно так поставить вопрос: «каков этот религиозный Смысл в творчестве Виктора Цоя?». И вот, когда в полноте откроется подлинная Правда о Человеке и Поэте – Викторе Цое, вот тогда и окончательно явственно обличится сама по себе всякая ложь и кривда. А сейчас и теперь нужно поставить проблему о творческом образе Поэта, ибо «сегодня» никто должным об-разом не подходит к решению и даже к постановке этой «проблемы Человека».
На «сегодня» есть общая проблема, как проблема общества в целом, и проблема эта в том, что в обществе игнорируют образ творчества Поэта и игнорируют или не хотят ставить подлинные Задачи в постижении человека-творца. Так некоторые священники и богословы, в общем, люди церковные, не хотят и не желают ставить вопросы и задачи о творческом образе Поэта, как: «есть ли нечто Вечное в творче-стве Поэта и каков Смысл творческого Пути Поэта?». Для людей церковных ока-зывается важны таковые вопросы, как: «а крещен ли Виктор, а читал ли он Библию, а что может быть вечного в том, кто без высшего образования и кто вышел из под-валов кочегарок?». Люди церковные боятся поставить таковые, аналогичные во-просы, например, как «а читал ли Иисус книги ветхого Завета, который был плот-ником и странником, а читали ли книги ветхого Завета апостолы Петр и Иоанн, которые были прежде рыбаками?». Подобные вопросы во времена Иисуса и апос-толов могли задавать лишь книжники и фарисеи, которые презирали тех, кто, яко-бы, по учености и духовности ниже их, но и они удивлялись речам и Мудрости Иисуса и апостолов и могли вопрошать в удивлении: «откуда у этих людей из народа берется таковая малопонятная Премудрость?». Но «современные» книжни-ки и фарисеи даже не могут удивиться и этому: «откуда у Виктора Цоя таковая Премудрость в образе творчества?». И они даже боятся поставить таковой вопрос, ибо на него нужно дать какой-либо правдивый и адекватный ответ. Ну, а что же творческая интеллигенция, что же книжники молчат и не удивятся, и не вопроша-ют о творческом образе Поэта? Я знаю, что многие и некоторые особенно из сов-ременных книжников как и что думают и смотрят на творчество Поэта. Для них, для многих интеллигентов, то есть людей мыслящих, немыслимо и недопустимо то, что в творчестве Виктора Цоя есть нечто Вечное и отражена некая Мудрость, ибо чтобы это признать, то нужно превзойти, преодолеть презрение к человеку, ко-торый по учености ниже тебя, и еще нужно преодолеть свою глупость в всезнайст-ве и глупость в слепоте, ту глупость, над которой смеялся и которую обличал Сок-рат, ибо смотрят, да не видят; и слышат, да не вслушиваются в потаенное сердце. Ибо сердце их спит духовно и оно очерствело в отсутствии Любви. Есть еще одна проблема, как почему люди церковные и современные книжники, интеллигенция молчат и не подвизаются в деле постижения творчества Поэта. Это проблема «ав-торитета». Проблема авторитета в том, что для многих, как людей церковных, так и в кругу творческой интеллигенции важно, чтобы было официальное признание, как признание многими или признание «Авторитета», как государственной власти или Церкви, вот тогда они станут изучать и познавать творчество Поэта, ведь, это уже признано Авторитетом общества и большинством. Они боятся говорить Правду о человеке, ибо Правда ещё авторитетно не признана, не утверждена юридически. А как же Ваша совесть, как совесть потаенного сердца, совесть перед Богом, как го-ворить перед людьми и перед Богом наедине только в чистоте совести и правды?
Именно, для некоторых людей церковных и людей из творческой интеллиген-ции легче признать, что В. Цой лишь посредственный поэт и музыкант, что он лишь артист, как один из ряда множества посредственных артистов, которого легче и можно обвинить в том, как это делают некоторые современные психологи, что он якобы покончил жизнь самоубийством, намеренно и умышленно попав в аварию, ибо его кумиром, якобы, был Брюс Ли и В. Цой пошел по стопам своего кумира для достижения славы. Вот этим людям легче признать эти лживые версии и лже-свидетельства некоторых психологов, которых я лично призываю к ответу, ибо за лжесвидетельство и за клевету нужно отвечать по Закону, что дан нам Свыше; им легче признать клевету на Поэта, ибо это не стоит напряжений духовных усилий в постижении образа жизни и творчества Поэта. Они даже не вспоминают и на заду-мываются над тем фактом, что в подростковом периоде, действительно, кумиром у В. Цоя был никто иной, как Михаил Боярский, но Виктор преодолел с возрастом этот пафос кумирства, ибо вырос уже и ему были тесны те «одежды советского об-щества», что внушали и преподавали массам агитаторы общества Советов, как в обществе «полезности», ибо кому нужны таковые «бездельники», как поэты, бого-словы, да философы, в обществе, поклоняющемуся идолу «светлого будущего», а в наши времена начала 21-го века общество поклоняется идолу «успешного и благополучного будущего» лишь для себя. И ради этого идола «светлого будуще-го», как идола успеха и благополучия, некоторые люди готовы пойти против своей совести и сердца, и вместо того, чтобы говорить Правду о человеке, многие пред-почитают говорить ложь и клевету о Поэте или лживо заискивают, пресмыкаются пред успехом Поэтов. Они ведут так себя потому, ибо чтобы удобно устроиться, приспособиться в обществе, даже пожертвовав на это благополучие своей честью, совестью и подлинной Любовью, утратив в сердце образ Божий. Что было раньше, то и осталось сейчас в наши дни, мало чего изменилось в людях, поклоняющихся успеху и благополучию земному и тленному. Потому-то Поэт и ударяет во все струны и глаголет, взывая к потаенным сердцам, песню «Перемен!», как песню покаяния, духовного изменения «в сердцах и утробах», а не протеста, как многим кажется и хочется.
Именно, для некоторых людей церковных и интеллигенции легче было бы, если в телепередачах будут выставлять тех глупцов, далеких от истинного понимания Смысла творчества Поэта и ограниченных в своем мышлении, которые выставля-ются на всеобщее обозрение и обсуждение ради потехи и празднословия и которые этим глупы и ограничены в своем мышлении, ибо не замечают себя со стороны, что они говорят, как многие сектанты, склонные к фанатизму и догмам, а не к размыш-лениям над нечто вечным и ценным в человеке, и они не замечают, что они сами лишь пешки, которых используют для потехи и показухи, как, например, «вот, по-смотрите, каковы эти фанатики В. Цоя и что же может быть Вечного в том челове-ке, которому поклоняются, как идолу, вот таковые ограниченные люди?». Именно, люди, подверженные к различным сектам, отличаются тем, что слепо упираются в одну догму, как, например, в таком утверждении «В. Цой и есть точно пророк Илия», и боятся и не желают, и не способны к свободному размышлению и к поста-новке религиозно-философских проблем, ибо на это нужно напрягать усилие духа. Легче всего признать некую догму и поклоняться ей, как идолу, что и делают мно-гие сектанты, но не только они. Ведь, если честно увидеть, то многие верующие люди таковые же, ибо слепо верят лишь потому, что так признано многими автори-тетами и что так нужно, а не из глубины любящего и потаенного сердца. И они проглатывают слова авторитетных людей церковных или людей творческой интел-лигенции потому, что те признаны обществом, не прилагая творческого духовного усилия для постижения того, что сказано другими. Самое действенное обличение некоторых сектантов и тех, кто борется с сектами, якобы, во благо общества (А. Дворкин, Серафим Роуз), в том вопросе, что «они сублимируют или профанируют образ человека, как образ Божий?». Этот критерий «сублимации или профанации» поставлен Борисом Вышеславцевым и критерий этот действенен и в силе. Ибо не-которые люди, которые ведут борьбу с сектами и сектантами за Правду, не замеча-ют того, что, борясь с «драконом», они сами становятся похожи на «дракона», ибо сами профанируют и умаляют образ человека в других. Я говорю про творчество С.Н. Булгакова и Н.А. Бердяева, творчество которых некоторые церковные люди, например, стараются умалить и профанировать (Роуз, к примеру), выискивая в творчестве русских философов и мыслителей нечто такое, что не согласуется с ус-тоявшимися и традиционными представлениями многих верующих, которым и дела нет никакого до каких-то философов. А, ведь, именно, русские философы обличили лживость современных социальных идеологий и обнажили суть духов-ного кризиса в мире, и предвосхитили, пророчествовали про духовное возрождение России. Но прислушиваемся ли мы к слову пророков, в лице поэтов и мыслителей? Так и в отношении творчества Виктора Цоя, например, А. Дамер в своих статьях, обличая идолопоклонство некоторых фанатиков, подверженных сектантским наст-роениям, пытается профанировать и умалить образ творчества Поэта. Люди цер-ковные и творческая интеллигенция слепы и недальновидны в том, что чем больше они будут профанировать и умалять образ творчества Виктора Цоя, тем больше различных сект будет плодиться в обществе. Ибо, запретами и умалениями, и про-фанацией творчества Поэта, людей, подверженных сектантским настроениям, не остановишь и не преодолеешь. Ибо, говоря ложь о Поэте, Вы, тем самым порожда-ете лишь ложь. Ибо только утверждая подлинную Правду о Поэте и возводя под-линную Красоту, Ценность творчества Поэта, можно лишь обличить всяческую ог-раниченную в себе самой ложь. Ибо лишь пред сиянием подлинной Красоты, а зна-чит и Правды, обличается всякое безобразное, как утратившее образ Божий, и об-личается всякая ограниченная лживость, которая не способна вместить в себя пол-ноту сияния и насыщенность красками подлинной Красоты-Правды. Ибо подлин-ная Красота-Правда излучается лишь из глубины потаенного и любящего Сердца.
К проблеме игнорирования творчества Поэта в современном обществе как людьми церковными, так и творческой интеллигенцией, есть простые примеры.
Например, в замечательной книге А. Худошина «Искусство и Православие. Об искусстве, рок-музыке и их месте в православии» (М., 2004), приведены разговоры со священниками (интересна глава, как «Разговор с о. Ан. Варнавским, священни-ком храма прп. Марона, Пустынника Сирийского), с авторами исполнителями (А. Кулаев) и два интервью с К. Кинчевым. И в этой книге, ещё достаточно современ-ной, ни одного слова не сказано о творчестве В. Цоя. Для меня лично это порази-тельно, ибо я поражаюсь лицемерию некоторых церковных людей, которые приз-нают официально Константина Кинчева, как своего православного, но вот не заду-мываются над тем вопросом: а почему Константин Кинчев вот уже более двадцати лет исполняет на своих концертах песню В. Цоя «Спокойная ночь» и около десяти лет «Песню без слов»? Они даже не напрягают себя, свой ум к подобному вопросу, чтобы задуматься: а что же ценного и какая информация в этих песнях В. Цоя, что К. Кинчев исполняет на концертах? Конечно, люди церковные могут сказать, что в творчестве В. Цоя нет ни одной «специальной» песни на религиозные темы, как таковые песни, прекрасно исполненные эстетически, как замечательные песни Бо-риса Гребенщикова «Город золотой» или «Серебро Господа моего», как замеча-тельная песня Вячеслава Бутусова «Прогулки по воде» или песни К. Кинчева на ре-лигиозные темы «Православные» и «Крещение». И действительно, в творчестве В. Цоя Вы не найдете «специальных» песен, посвященных религиозной тематике, не найдете в песнях В. Цоя таких религиозных слов, как Бог, душа и слов, связанных с атрибутикой верующих. Но в песнях В. Цоя есть слова-символы, как «Дух», «Небесный Пастух», «Огонь», «Дом», «Храм», «Замок», «Ключ», «Верь!», «Ночь», «День», «Тьма», «Свет» и многие другие слова символы. И эстетически, может быть, песни В. Цоя не так совершенны, как песни вышеперечисленные Б. Гребен-щикова, В. Бутусова и К. Кинчева. Но дело не в эстетическом совершенстве, ибо Поэт не стремится к созданию совершенного продукта, совершенной «картины», ибо песни В. Цоя по своей религиозно-философской и эстетической характеристи-ке есть песни профетические и эсхатологические, песни Виктора Цоя глубоко лич-ностные, в них отражается Образ и глубина Личности. А что значит Образ и Лич-ность в христианстве? Разве Иисус Христос не есть ли подлинный Образ и совер-шенная Личность? Вот про это, про эти религиозно-философские вопросы люди церковные почему-то не задумываются и даже не желают напрягать духовное уси-лие в постижении подобных вопросов. А сколько вопросов в своих песнях задал Виктор Цой? Глубина этих вопросов Поэта непостижима и понадобятся целые века, чтобы люди церковные искали ответы и решения на поставленные вопросы Виктора Цоя. Но, конечно, если люди церковные будут духовно спать и демонстра-тивно игнорировать творчество Поэта, то и века эти покажутся, как секунды. Некоторые люди церковные либо слепы и глухи, либо лицемеры, а во многом сов-падает и то, и другое, ибо взаимосвязано всё. Другой пример, в творчестве Юрия Шевчука также Вы не найдете «специальных» песен на религиозные темы, ибо самый характер творчества Ю. Шевчука профетический. Здесь излишни доказа-тельства, ибо нужно уметь видеть и слушать, прислушиваться к потаенному серд-цу. Кстати, символ «Сердца» в символике песен В. Цоя занимает главенствующее значение, также как и в символике поэтики Григория Сковороды и Ю. Шевчука.
Другой пример, в замечательной книге Валерия Духанина «Сокровенный мир Православия» (М., 2009), написанной «современным» и простым языком, понят-ным для большинства простых людей, также проведена связь православного миро-воззрения с поэзией многих Поэтов. Но вот и в этой книге нет ни слова о творчест-ве Виктора Цоя. Неужели в сокровенном мире Православия не нашлось и не нахо-дится место для творчества Виктора Цоя? Может быть, просто многие верующие православные, исходя из своей мнимой ортодоксальности, не хотят и не желают напрягать духовные усилия в постижении творчества Поэтов, как Вл. Высоцкого, И. Талькова и В. Цоя? Конечно, зачем и для чего напрягаться духовно некоторым людям церковным, если ещё не поступила команда сверху, от начальников, а лич-ная творческая инициатива, как и в армии не приветствуется? Но и многие люди творческой интеллигенции также трусливы и заискивающе смотрят на других, как: «а что же говорят другие и что говорит большинство по такой-то проблематике, а не лучше мне промолчать, пусть говорят другие, а я послушаю, почему я должен что-то говорить, если большинство молчит и спит?». Не таковые ли соображения и мотивация поведения у большинства людей творческой интеллигенции?
В последнее время стало модно говорить в российском обществе об инновациях, о творческом развитии в обществе и в народе. Тему «творческого развития» поды-мают и люди церковные, устраивая хороводы и культурные мероприятия. Но всё это лишь ложь и сплошное лицемерие, исходящее сверху от чиновников культуры. Ибо посмотрите, что «творится» в обществе в последние времена? Если бы чинов-ники культуры и люди церковные проводили истинную программу творческого развития и духовного возрождения в народе, то не было бы этих ужасных полити-ческих демонстраций на улицах наших городов? Ибо по слову С.Л. Франка: «где нет творчества, там нарастает ненависть», а, Вы, посмотрите, что творится в душах людей, как кто-то разжигает ненависть в народе для своих эгоистичных целей? А там, где процветает ненависть (посмотрите на города Сирии, Сербии), там процве-тает разруха и отсутствует творчество, ибо творчество возможно только в сердцах любящих и стремящихся, восходящих к Свету. Разве Православию чуждо творчест-во? Православие не одно ли из самых творческих движений в христианстве? Так почему же, Вы, некоторые православные лицемерите, отрицая и игнорируя твор-чество Поэта и Поэтов? Иногда лицемерие переходит все грани и пределы и вот тогда-то и происходят социально-политические революции, а люди церковные не хотят до сих пор нести какую-либо ответственность за последствия социальных ре-волюций, ибо как сказал апостол Павел, что Бог заключил всех в неповиновение, что все и каждый ответственен за всех и каждого, и что всем и верующим и неверу-ющим нужно каяться в содеянном, ибо все повинны пред Богом. И об покаянии как раз и взывает к сердцам Виктор Цой в песне «Перемен!»! Но до многих ещё не до-ходит видение этих глубин духовного кризиса в народе и не взывают к националь-ному самосознанию, ибо творческо-духовное Возрождение в народе русском будет лишь тогда, когда люди искренне покаятся в грехах содеянных и искренне обратят-ся к Богу и будут творчески дерзать в постижении тайн Божиих, в постижении тайны Человека, в постижении тайны образа Поэта и образа его творчества. А творчество Поэта разве не есть ли Откровение тайны Человека-творца? Но «кто пойдет по следу одинокому?», кто подвизается в постижении откровения творче-ства? А откровение творчества разве не свидетельствует о Тайне самого Человека? Кто способен увидеть в человеке-творце – Поэта, а в музыканте увидеть – Челове-ка?
Говоря о проблеме игнорирования творчества Поэта и духовной спячке в совре-менном российском обществе, то я говорю как об общей тенденции, что наблюда-ется в российском обществе. И эту тенденцию «духовной спячки в обществе» может не заметить лишь человек духовно ослепший.
Но неверно было бы сказать, указывая на общую тенденцию духовного кризиса в обществе, что творчество Виктора Цоя вовсе не изучается и не познается. Совсем нет, наоборот, интерес и подлинное познание творчества Поэта только начинает возрастать с усилием. Ибо, помимо статьи и книги З. Кадикова «По следам пророка света», есть много интересных, познавательных и творчески-серьезных статей. Например, статья Евгения Золотарёва (2009, электр-й ресурс) под названием «Виктор Цой: «Кто пойдет по следу одинокому?» («Литературный Донбасс», ноябрь 1991); статья Ярковой А.Я. «Мифопоэтика В. Цоя» (Русская рок-поэзия: текст и контекст: сб. науч. трудов – Тверь, 1999. вып. 2 – с.101-106. //Электр-й ресурс/); статья Р. Матыцина «Корейско-русско-эфиопская история» (24.08.2011// Электр-й ресурс/); интересна и замечательна статья автора как Алина Бартули «В. Цой. Нестандартная история успеха» (25.06.2009//Электр-й ресурс/); статья свя-щенника Феодора Людоговского «Окна и звезды В. Цоя» (15.08.2010//Электр-й ресурс/); статья Д. Коледина «В. Цой и метафизика» (Электр-й ресурс); статьи Евгения Обухова «Смысл войны в творчестве В. Цоя» и «Электричка, Троллейбус и Машина в песнях В. Цоя» («Проза.ру»), в которых автор интерпретирует твор-чество В. Цоя с позиции мировоззрения «славянского неоязычества»; интересна и актуальна статья Влада Головина «Откуда взялась печаль Виктора Цоя?», разме-щенная на сайте «Монастыри и Храмы Киева» (31.08.2011//Электр-й ресурс/), в которой автор интерпретирует строки Поэта из песни «Нам с тобой»: «и мне не нравится то, что здесь было; и мне не нравится то, что здесь есть», интерпретирует, сравнивая с словами св. Феофана Затворника. Автор статьи пишет, что «дорога от рок-концерта до литургии очень сложна, но идти по этой дороге лучше, чем сидеть и ворчать…», и позиция автора в том, что нужно понимать друг друга и искать единство, как в искусстве, так и в религии, единства современного искусства (рок-музыка) с религией. И мысль автора В. Головина актуальна и верна, ибо, без духов-ного единства и понимания в обществе, нет и не будет духовного развития и возрастания, возведения как в религии, так и в искусстве. Вот, например, последняя фраза автора В. Головина в его статье: «Нам остается только молиться, чтобы звезда, которую ищут поклонники В. Цоя, оказалась Вифлеемской». А, возможно, что если эти слова Влада Головина окажутся пророческими?
Особенно хочу отметить статью Дмитрия Мирошниченко «Легенда о Викторе Цое» (Электр-й ресурс), как одну из лучших статей о Поэте. Вот, заключение этой статьи: «Цой стал таким же олицетворением конца 20-го века, какими в своё время были Пушкин, Лермонтов, Есенин, Высоцкий и другие известные поэты. В чем-то они отличаются, чем-то наоборот, похожи. Это люди чести, и В. Цой занимает в этой галерее не последнее место».
Конечно, отмечая все вышеперечисленные статьи, нужно сказать, что все эти статьи лишь капля в море и, наверное, нужно ещё время для глубоких религиозно-философских размышлений, ибо ещё нет действительно серьезного подхода к изу-чению и к постижению творчества Виктора Цоя (на что и указывал в своей книге Зуфар Кадиков). Должно ещё прийти время для серьезного и глубокого религиозно философского постижения творчества В. Цоя, как, например, религиозно философ-ского постижения творчества А.С. Пушкина такими мыслителями, как Д. Мереж-ковский, Вл. Соловьев, М. Гершензон, Л. Шестов, А. Карташев, И.А. Ильин, С.Л. Франк и Б.П. Вышеславцев. Но сколько нужно времени, чтобы духовно созреть для постижения: десятилетия, столетия, а, может быть, тысячелетия, сколько ещё нам ждать? И как говорит Михаил Гершензон в статье «Мудрость Пушкина» не обяза-но ли каждое новое поколение познавать Поэта, исходя из своего видения и пони-мания тех ценностей и Смысла, что отражены и выражены в творчестве Поэта? А я скажу так: а какова наша обязанность, тех, кто ещё жил при жизни самого Поэта и видел Триумф и Голгофу Поэта, кто глубоко личностно пережил гибель и смерть Виктора Цоя; какова наша обязанность сказать слово Правды о Человеке, сказать слово про Смысл творчества Поэта?
Теперь нужно сказать несколько последних слов о профетическом характере творчества Виктора Цоя и о том, что есть люди, кто видят в Поэте – пророка и по-читают его как пророка и во имя пророка. Такие, казалось бы, далекие от профетиз-ма в своих размышлениях, как С.Л. Франк и Б.П. Вышеславцев, признают в творче-стве А.С. Пушкина профетический характер, да не просто признают, а, именно, по-стигают и осмысливают этот профетический характер поэтики А.С. Пушкина. Но одно дело признать в Поэте пророка и углубленно и серьезно познавать профети-ческий характер творчества Поэта, и совсем другое дело говорить такие пагубные глупости, как некоторые фанатики говорят это в передачи «Пусть говорят», что, мол, «В. Цой и есть точно пророк Илия, что, якобы, В. Цой, как человек, представ-ляет собой как бы реинкарнацию пророка Илии». Вот таковые «версии» на самом деле пагубны и вредны, и приводят не к подлинному постижению творчества Поэта, а приводят лишь к сомнительным слухам, сплетням и к пустой болтовне ни о чём. Я скажу утвердительно, что никто из людей не знает и не может знать о том, кто есть, именно, Виктор Цой, ибо это ведомо только Богу, Всевышнему. И скажу этим глупым фанатикам: прекращайте умалять творческий образ Виктора Цоя сво-ими глупыми и пагубными версиями и слухами, ибо Ваша версия, всего лишь Ваша версия, которая ничем совершенно не отличается от тех, кто считает В. Цоя за ша-мана или за Чингисхана, или там ещё за кого-то. Вы лишь только умаляете творче-ство Поэта своими глупыми версиями и отталкиваете многих людей от действи-тельно серьезного и глубокого постижения.
Но я скажу словами Г.К. Честертона, если о Викторе Цое говорят столь разное и видят столь невероятное и немыслимое, то, должно быть, есть что-то не только за-гадочное, но и многостороннее в творческом образе Виктора Цоя, если из него можно выкроить столько людей?
А вот глубокое размышление Г.К. Честертона: «Намного мудрее простые души, которые перепугались, что трава посохнет и птицы попадают с неба, когда бездом-ный подмастерье плотника сказал спокойно, почти беспечно, словно бросил через плечо: «Прежде, нежели был Авраам, Я есмь» (Г.К. Честертон, с.258, 2006).
А не так же и многие церковные люди перекрещиваются в страхе, когда слышат и читают вот эти слова человека, вышедшего из подвалов кочегарок:
«Эй! Если Ты есть, ответь со Своей высоты,
Посмотри, что Ты сделал Своим подставленьем щеки?
Ты медлишь с ответом, но нет времени ждать,
Если я в этом мире Гость, то хозяин – не Ты»
(В.Р. Цой, с. 212, 2009).
Не читают ли люди церковные вот эти слова Виктора Цоя в страхе и трепете? Ведь, они, наверное, даже боятся допустить мысль о том, что Виктор Цой – это великий пророче и провидче, так же, как и две тысячи лет назад некоторые книж-ники и фарисеи со страхом и с презрением в глазах боялись допустить мысль о том, что Иисус и есть тот Мессия, о Котором говорят ветхозаветные пророки.
Если в книге «Религиозный смысл творчества Виктора Цоя» я совершаю сравне-ния профетического характера творчества Виктора Цоя с профетическим характе-ром жизни и творчества поэтов, мыслителей, мистиков и пророков (Илии и Иоанна Крестителя), то лишь для того, чтобы показать и чтобы люди обратили внимание на нечто Вечное в образе творчества Поэта и увидели религиозный Смысл в творчестве и в пути жизни Виктора Цоя. В книге я говорю как раз против такой па-губной глупости, как это утверждают многие фанатики, что «В. Цой и есть пророк Илия», но я показываю, что есть нечто общее в характере жизни и творчества, например, как в образе В. Цоя и в образе А.С. Пушкина, как и в образе Гр. Сково-роды и Николая Бердяева. И вот это уже труднее многим отрицать, ибо самооче-видно. Но вот кто способен вопрошать очевидное, как вопрошать о Смысле жизни и творчества человека? Ибо многие видят или хотят видеть в жизни и творчестве Поэта лишь бессмысленность и абсурдность пути, наверное, также, как и в Пути Иисуса к Голгофе, многие видели лишь бессмысленность и абсурд в происходя-щем. Но религиозный Смысл в творческом пути жизни Виктора Цоя есть и не просто есть, а абсолютно очевиден, но очевиден лишь для потаенного и любящего сердца, ибо не доказывается спекуляциями «хитрого –рацио-», а открывается, как Откровение потаенного сердца, для сердца любящего.
В книге «Религиозный смысл творчества В. Цоя» я никому ничего не доказы-ваю, ибо это пустая трата времени, но я открываю и показываю, как: вот, смотрите, обратите внимание, откройте сердце для видения и слушания, углубитесь в раз-мышление и в постижение тайны человека и в постижение откровения образа твор-чества Поэта?
В этой книге я лишь приоткрыл и выразил малую часть того, что хотел сказать, но что уже давно нужно было сказать и что нет мочи молчать и слышать молчание других, тех, кто обязан был говорить, как богословы, священники и в целом люди творческой интеллигенции. Что здесь говорить?! Если уже более двенадцати лет назад вышла книга З. Кадикова «По следам пророка света» (1999), но вот я не слышал ещё и не видел ни одной официальной рецензии и критической статьи об этой книге, об интерпретации З.Кадикова творчества В. Цоя. Я со многим не согла-сен в отношении интерпретации З. Кадикова, но меня поражает интуиция видения автора и мужество автора, который один из первых выдал опыт толкования творче-ства Поэта. И какова бы ни была оценка в обществе книги З. Кадикова, а люди цер-ковные могут лишь завидовать мужеству и смелости автора и должны брать с него пример в самом совершении поступка. Ибо кто из православных верующих спосо-бен на подвиг Веры и подвиг творчества, как подвиг творческой любви, что значит совершить такое нечто Вечное, пред которым померкнет всяческое безобразие мира сего. Именно, кто способен на подвиг любящего творчества ради осуществле-ния ценности и Смысла и ради достижения подлинной Красоты-Правды, что спаса-ет весь мир от погибели? «Кто пойдет по следу одинокому?» и «так откуда взялась печаль?». «У меня есть вопрос, на который ты не дашь мне ответ». Кто увидит и откроет непостижимость Поэта, Виктора Цоя, как вестника Божьего?
15.05.2012, г. Барнаул.