Если бы я был гений

               

                трактат на тему

      Нет, я не Байрон… пардон, не гений, в чем должен признаться без всяких
экивоков. Не неизвестный или непризнанный и даже не настоящий. Как и все
 здесь присутствующие.

      Впрочем, не буду за всех, а про себя имею полное право.

Да будь я гений, разве полез бы я в какие-то социальные сети, на сайты типа «проза ру» или по месту нахождения? До лампады были бы мне все сайты вместе с интернетами. И был бы я себе безмятежный отшельник, деля одну пещеру с компанией летучих мышей, кропал бы при лучине великую теорему Ферма или теорию Пуанкаре, как Гриша Перельман, а вечерами выбирался наружу, чтобы разгрести бороду да посмотреть, куда там нутировало за истекший период созвездие Козерога. Или каким глазом моргает нынче Орион. Так нет…

Вообще, помимо Перельмана, за немалую жизнь свою я видел еще двух гениев. Вживую. И даже знался с обоими.

Первым был Вавярик, Вовка Свистунов, сын друга моего и однокашника Женьки Свистунова. Вавярик этот мог одновременно делать уроки (он тогда в шестом классе учился), есть отварную картошку со сметаной, ковырять в носу и ставить мат за матом мне, трехкратному чемпиону флотилии, перворазряднику по шахматам. Еще он писался по ночам. Долго писался. А когда перестал, его призвали в армию, откуда он живым не вернулся. А если бы вернулся, я бы еще посмотрел, где оказались бы все Роберты Фишеры, Гаврики Каспаровы и прочие короли.

Вторым моим знакомым гением  был Коля Железнов, гарпунер-наставник на флотилии «Владивосток». Когда на каком-то из малышей-китобойцев наступала проруха, туда посылали «Гиблуху» - кличка у Коли такая была, и через неделю-полторы означенный китобоец вырывался в передовики. При обнаружении финвала или кашалота, Железнов подходил к пушке, делал выстрел и топал, не оглядываясь, на мостик – добойных гарпунов после него не требовалось. Но если случался маз, на палубу, а потом и за борт летела истоптанная Колина шапка и после вся флотилия разыскивала новую шапку для наставника – шестьдесят шестого размера. Мы были вместе две путины, и за это время Железнов сменил пять шапок.

Слышал, когда китовый промысел прикрыли, Коля тихо упокоился где-то под забором. Кроме как бить китов, он не умел ничего другого. Разве что пил все, что «горит и воняет». Хотя гении-то, по слухам, вообще долго не живут.

Да, но я же о себе собирался. Как, спрашивается, докатился до жизни такой? Ишь, аксакалом себя возомнил, опытом бесценным да мудростью поделиться вышел. А оно кому надо? Тем более, здесь, в сонме гениев.

Конечно, все тут добрые люди, даже доброжелательные. Только озабоченные малость. Статуса недостает. А чтобы статус был, нужны рейтинги. А рейтинги – это когда тебе много хлопают. И хлопают все друг дружке и рейтинги поднимают, глядишь, и в гении произведут.

У меня на полке давно пылится справочник союза писателей СССР за 1981 год – презент от одного из признанных в те поры прозаиков. На восьмистах его страницах, а точнее, на 785, как на скрижалях, начертаны фамилии членов и их адреса с телефонами – по 11-12 на странице. По Малинину-Буринину можно вывести, что на весь 250-миллионный Союз приходилось чуть более 8 тысяч действительных членов СП. Причем около четверти из них трудно назвать настоящими писателями даже при существовавшем тогда довольно строгом просеивании и наличии у них членских билетов.

Сегодня у нас только на «прозе ру» числится более 140 тысяч (!) авторов, и всяк безусловно полагает о себе, если не как о гении, то о писателе – вполне.

Мудрые китайцы – то ли Конфуций, то ли еще кто – говаривали: не о том печалься, что о тебе не знают, но о том горюй, достоин ли ты того, чтобы о тебе ведали.

На этом, по логике, мне следовало бы умолкнуть, закрыть свою страницу и следом – аппарат. Но как же я тогда узнаю, достоин ли я чего или нет? Так что подожду – авось, и мне похлопают.