Эта глава следует сразу за 5.Полдень - "Зелье Власти или Власть Зелья?"
Если вы вошли в ад, и расплавились там, то это конец.
Если вы вошли в ад, и он расплавился вокруг вас – то это начало.
В ней перекликались отзвуки пережитого, ее окружали призраки давно прошедшего. Сплетения, созвучия, сожаления... Громко разбившийся кувшин. Мнокодар оттащил ее от коллеги, и пытался успокоить. Женщина сначала повисла у него на руках, рыдая, потом сползла на пол, с другой стороны большого, длинного резного стола, за которым я сидел. С той стороны я уже не мог ее видеть. Не то, чтобы было интересно. Жена Вилерена затихла на полу. С минуту все молча взирали на нее, не зная, что делать дальше.
- Асара! Встаньте, что с вами случилось? – Стряхнув оцепенение, Мнокодар поднял ее, и усадил на стул.
- Что? А вот что! – Женщина швырнула на стол какие-то бумаги.
Вилерен взял их, и стал читать.
- Это старые письма моей матери. Мне. Где ты их нашла? Почему ты их искала, что в них такого, и почему ты вот так позоришь меня на службе? В конце концов ты что, не могла дождаться, пока я вернусь домой?
- Девятый час вечера! Сколько можно ждать?!
Я подпер голову рукой, надеясь, что ее или выставят за дверь, или она уйдет сама, или... Вобщем мне нужно было поговорить с отцом, и эта лахудра со своим спектаклем должна освободить сцену. Все, не сговариваясь, были со мной согласны, и недвусмысленно смотрели на Вилерена, чтобы взял свои письма, свою жену, и выметался, как Асара вдруг закрыла глаза, и беззвучно откинулась на стуле.
Ее лицо приобрело нетронутое кисеей забот и тревог выражение. Заглядевшись в него, я едва услышал, как отец выкрикнул мое имя.
Зная, что с ним бесполезно спорить, я подошел, и коснулся ее плеча. Водоворот чувств затопил меня, и унес с собой. Горло сдавил спазм ее мольбы.
Я увидел молодую женщину, танцевавшую босиком в пыли, а, скорее всего в золе, с ее губ срывался один и тот же напев. Слов разобрать я не мог, но сообщение было очевидным – она хотела, чтобы этот напев стал памятью о ней, и она уже выбрала цветы для своей могилы. Она хотела, чтобы я остановил ее погружение в безысходность единственно известным ей способом.
Она танцевала все быстрее, кружась отчаянно, ее разорванная одежда пламенела в лучах навечно застывшего заходящего солнца, а рядом, отбрасывая длинную, непроницаемую тень стояло надгробие из треснувшего, потемневшего камня. На нем читалось – Асара Таделер.
В такт ее танцу слышалось позвякивание бубенцов. В ее огромных глазах бились мучительные волны неразделенных, необъясненных чувств. Кружение превратилось в вихрь клубящейся золы, затягивавший меня с каждой секундой. Я знал, что если коснусь ее теперь, то она упадет замертво, а ее тело в зале городской ратуши уже никогда не вернется к жизни.
Я сделал шаг в ее сторону. Она замерла на секунду. Каскад серебряных крупинок надежды на избавление полетел с нее во все стороны мятежной пургой. Я протянул руку, и коснулся надгробья.
Оно обернулось зеркалом.
Асара издала крик разочарования, отозвавшегося эхом в далеких холмах ее душевного мира.
- Я расскажу вам, что случилось. Ваше отчаяние – это суть недоверие к высшим силам в том, что тебе помогут. Причина вашей боли – это ваша душевная глухота, а не те, кто вас окружают. Бог что-то пытается вам сказать через тех, кто рядом с вами. А все, что вы выдаете – это обиду. То есть вы просто хотите привлечь внимание к своей боли, но отказываетесь слушать, когда вам говорят, откуда она берется. Смотрите.
В зеркале появилось лицо человека неопределенного пола, по непроницаемости которого ничего нельзя было сказать.
- Это то, как вы видите себя. А вот это -
На поверхности надгробия высветилось лицо девушки-дурнушки с пресным выражением лица и глупыми глазами.
- ... то, как видят вас все. В том числе мать вашего мужа. Она говорила и писала ему про вас гадости, потому что в какой-то степени это правда. Она не может понять, что он в вас нашел.
- Да разве она одна? Все вокруг меня обижают. Со мной постоянно происходят всякие неприятности. Как будто я сижу в розовом кусте, где только колючки, но ни одной розы... Или... как будто я – скотина, которую постоянно бьют палкой! Моя дочь пропала! Уже пять лет я не знаю, что с ней. Ее, наверное, уже нет в живых.
- Перестаньте желать себе смерти. Пустоты в душе будут заполняться опытом. Опыт жжет, застывая в пустотах. Иногда ему нужно очень долго, чтобы застыть там окончательно, и чтобы мы из дырявого сыра превратились в непроницаемую твердь. Вот объяснение колючек, будьте к ним готовы. А, если не хотите, чтобы с вами обращались, как со скотиной – переставайте ею быть. Не ждите удара палкой. Он последует только когда до вас не докричались. Поэтому слушайте голос в душе. Вы живете по инерции. Вы не думаете, не работаете над собой, а только сосете сладкую конфету обиды. Однако обида – это форма контроля над тем, кто обидел, но не объяснение того, почему... Ваша дочь жива. Она в Тюстридже. Поставьте в жизни цель, доверьтесь высшим силам, и отправляйтесь ее искать.
Асара смотрела на меня с секунду. Глядя в ее глаза, я заметил, что красное солнце на горизонте за ее спиной стало светлеть и подниматься.
Мы снова были в ратуше. Жена Вилерена очнулась, встала, и молча вышла. Меня стали спрашивать – что, мол, с ней было. Но я пожал плечами. Это не их дело.
Наконец, вернулся домой, и упал в постель замертво. Обычно, когда так устаешь, то и сны не снятся. Но та ночь была не похожа на другие.
Снилось, как будто я захожу в космический корабль. С панели управления слышен голос:
- Ари, ты допускаешь ошибку. Ты пожалеешь о своей самоуверенности.
Следом заходят другие люди. Они молчаливы, но торжественны. Рядом со мной садится красивая женщина, очень похожая на Эву, но не она. Я улыбаюсь этому голосу, и спокойно отвечаю:
- Знаешь, мама, я понял одну вещь. Уверенность в себе и самоуверенность - это одно и то же. В чем разница? В том кто и как вам это говорит. Когда люди хотят вас похвалить, они говорят, что вы уверены в себе. А, когда призма говорящего вам это человека окрашена, например, завистью к вашей смелости, или желанием вас контролировать, то он превращает нейтральное действие в негативное, и говорит, что вы «самоуверены». Здорово, правда? Всего-то чуть-чуть поменять фразу – и можно заронить смертоносную песчинку сомнения в отлаженный механизм чьего-то сознания. Глядишь, может человек потеряет высоту, и упадет к вашим ногам безвольным комком перьев, плача о том, что не знает, что теперь делать, и прося вас указать ему путь.
- Ари, я прошу тебя по-хорошему в последний раз.
- Конец связи, мама.
Секунду тишины разрывает другой голос.
- В эфире проводник Зеленого Фронта. Арилеот 14, ваша база собирается заблокировать выход корабля. Торопитесь. Ари, это Вер, мы с вами уже все обговорили, почему вы медлите?
Тревожное молчание. Я чувствую, что людей вокруг меня охватывает страх.
Женщина рядом кладет свою руку на мою, сжимая ее, прося ускорить отлет.
- Вы не ответили на мой вопрос. Как Зеленый Фронт сможет гарантировать нашу безопасность? И как вы снимете нас с зависимости?
- Наша база – это свободное пространство. На нашей территории ваш владелец теряет над вами юридическую власть. И мы снимем вас с зависимости, Ари. Это несложно.
Вот она, возможность соприкосновения с тем важным, чего мне не хватало всю жизнь. И все-таки.
- Что вы, гибрид, знаете о зависимости?
- Вы правы. Гибриды рождаются уже без зависимости. Ваши дети на нашей базе будут рождены без зависимости. И под нашей защитой получат равные юридические права с доминирующей расой. Ари, умоляю вас, быстрее.
Экран пульта начинает покрываться мелкой сеткой с надписью по ней: «9 секунд до закрытия канала».
Моя команда просит меня подать сигнал. А я медлю. Медлю потому, что не знаю, от чего и к чему я бегу? Что означает «наша защита»? Я не хочу перевести себя, свою подругу, и еще шестьсот человек, которые доверили мне свои жизни, из одной кабалы в другую.
«6 секунд до закрытия канала»
«От чего ты бежишь? Я люблю тебя» - Этот голос в моей голове я не перепутаю ни с каким другим.
На экране появляется лицо Леота. Оно идет мелкими, быстрыми волнами –аналог сильных человеческих переживаний, например, слез.
«3 секунды до закрытия канала»
«Ари, я умру без тебя.»
В этот момент я понимаю, от чего бегу. Поэтому «к чему» становится уже не важно. Я касаюсь экрана, который зажигается яркой радугой.
Надпись «1 секунда до закрытия канала» гаснет на фоне передачи с внешних камер - темного неба, усыпанного звездами.
Коллективный выдох облегчения. Моя подруга вскакивает, и бросается обниматься с членами команды. Корабль вибрирует, и кто-то говорит о том, что хоть бы выдержала старая колымага. Да, я взял самую старую машину. Не хотел забирать у Леота хороший и дорогой корабль, который ему потом все равно не вернут.
Эфир взрывается потоками информации о недавних победах отделения Зеленого Фронта под названием «Нации за Этическое Обращение со Всеми Расами». На экране появляется Вер, гибрид, который помог мне принять решение. У него лицо Леота и огромные, человеческие глаза. Он снова и снова повторяет девиз Зеленого Фронта - слово «Свобода» на шестнадцати основных интерфейсах галактики, и протягивает мне руку, у которой пять пальцев и два щупальца.
А я закрываю глаза, и слышу все тот же голос, зовущий меня домой.
«Ари, я умру без тебя.»