ПАРОХОД «ДМИТРИЙ ФУРМАНОВ» - КРУТЫЕ РАЗБОРКИ
( часть седьмая)
На фото: Пристань гор.Саратова
Усталые, но весёлые туристы медленно «расползались» по каютам. Одни говорили о шашлыках, какие они были вкусные благодаря, конечно, шеф-повару, уважаемому Семёну.
Другие сожалели, что не пошли с грибниками в лес. Можно было набрать белых грибов и засушить на пароходе. Где таких грибов ещё найдёшь?
На пароходе было много рыбаков, но снасти с собой взял лишь один. С его улова вечером ожидается настоящая уха.
Но, главное событие на «Зелёной стоянке» - это, конечно, фейерверк, устроенный отчаянным туристом с Урала – Фёдором.
Итак, грузопассажирский колёсный пароход «Дмитрий Фурманов» взял курс на Саратов.
Капитан Давид Мартинсон зашёл в свою каюту и попросил Рахиль (свою жену) оставить его одного: «Сбегай к ребятам. Шо они там? Не померли от голоду? И, вообще, пущай передохнУт своей любовью. Иначе их до дому не довезём, и закончится таки их совместная жизнь свадебным путешествием».
- Ой, я тебя умоляю,- «запела» Рахиль,- можно подумать, ты не такой? Не морочь мне голову за ребят! Скажи лучше, шо ты ещё придумал, меня прогоняешь с каюты? Я тебе таки помешала или другую хочешь привести сюда? Мне таки смешно! Всем отдыхать, а мне – беги! Ти – человек или кто, такое даме говорить?
Рахиль села за стол: «Никуда не пойду!».
-Это всё, шо ты имеешь сказать? Ти говоришь обидно, Рахиль. Не делай мне нервы, их есть ещё где испортить! Слушай сюда! И помни в голове то, шо я скажу! Моя каюта №1 – мой кабинет. Здесь, шоб ты знала, я работаю!- разволновался Давид.
-А со мной ти тоже работаешь?,- вставила Рахиль.
-Не перебивай, ти – это другое! Тебя спросил за серьёзное, мне срочно требуется объясниться с Изей. А ты шо подумала?- наступал Давид.
-Ти с ним говори у него в каюте. Зачем сюда его звать? Смотреть мои одежды и бельё?- не сдавалась упрямая Рахиль.
-Шикарно мыслишь! Я давно тебе говорю, убери своё шкаф, развесила бельё по всей каюте капитана. Шо я скажу, кто зайдёт? – не унимался Давид.
-Ой, шо ты переживаешь? Пусть смотрят, у меня бельё столичное, а не ширпотреб, какой. – С гордостью сказала Рахиль.
-Я шо-то плохо не понял. Ти меня не слышишь, Рахиль? Кто таки, наконец, дома муж, хозяин?
-Жена, конечно! – сказала Рахиль. И не надо удивлённо стучать на меня глазами. Или ты меня уже не любишь? Кто важней тебе я или этот ловелас Изя? Я кому спрашиваю? Шо молчишь?
Давид впервые за последние дни, проглотил, что во рту лежало. Стоит и молчит, как в рот набрал.
-Ну, ты шо молчишь Давид? Не терзай мне жизнь, говори, наконец, шо-то. Я же пошутила. Не сердись. Я уже побежала к Софе. И, правда, сколько можно им валяться? – закончила своё выступление Рахиль. Она безответно поцеловала Давида в щёку и быстро выскочила за дверь.
Давид медленно пришёл в себя, собрал все женские вещи и сунул их в шкаф. Осмотрел каюту и снял с чёрного аппарата большую трубку телефонной связи с рубкой: «Бундермахера ко мне, срочно!».
Капитан раскурил трубку, застегнул китель на все пуговицы, надел фуражку и сел за стол.
Зашел Изя Бундермахер: «Визывали? Вам плохо? На вам лица нет. Шо случилось? Я – без аптечки…».
-Не надо для меня аптечки,- начал капитан. Это тебе щас просить аптечку! Ти шо себе позволяешь? Ти на судне или в кабаке? Ти людей таки лечишь или только спишь с ними? Превратил свою каюту в публичный дом. У тебя был на приёме хоть один мужчина, конечно, кроме Феди? Всё только дамы! И чем ты их лечишь? Уколы всем ставишь? А у тебя шприц ниразу не сломается? В твою каюту в очередь дамы с утра занимают, как на рынке за дрожжами. На экскурсии не ходют…Скоро есть перестанут. Ти не устал их лечить? А я устал смотреть за тобой. Хочешь, будешь спать в Красном уголке, там же и уколы втыкать дамам. Пусть они очередь занимают, а там и кино смотрют.
-В общем, так, если не успокоишься – спишу тебя на берег к чёртовой матери! И не трогай больше Эвелину. Её дочку Аду опозорил. Они с Семёном всё видят. Стыдно было смотреть, как ви с Эвелиной встречали туристов с «Зелёной стоянки». Неужели ви три часа не сходили с койки? Ти же женат, у тебя дети. Убери панику с лица и думай головой. Шоб я дважды не повторял.
-Решай до Саратова. Сойдёшь,- найдём замену. Мне радировали: предлагают судового военврача и бортпроводника.
-Но, если останешься и будешь продолжать свои любови с замужними дамами,- висажу на голый берег как Робинзона. Или с кругом – за борт!
-Товарищ капитан,- заговорил, наконец, судовой врач Бундермахер.- не делайте скандала, я дико извиняюсь и имею что сказать. Ну, шо делать? Люблю я этих баб, и они меня.…А жена у меня, ви же знаете, больная. Я тока здесь и живу. Обещаю и клянусь – больше не буду.
-Шо не буду,- взорвался Кэп,- спать с чужими жёнами? Это – твоё дело, но только не на моём судне! Всё понятно? Свободен!
Изя весь красный, опустив голову, пошатываясь, буд-то пьяный, вышел из каюты капитана. По щекам у него текли слёзы вместе с каплями пота.
Шо за жизнь,- подумал капитан. Ни дня покоя. И Рахиль шо-то мне наговорила. Може я сам шо-то не так делаю? Старый сухарь! Всем от меня плохо…
Давид снял китель, бросил на койку фуражку и пошёл в каюту к своим ребятам. Там его очень ждали. Рахиль бросилась ему на шею и при всех стала целовать Давида. Фима и Софа тоже обнимали Кэпа, как самые близкие люди. Давид никогда в жизни не был так счастлив!
-Мы все тебя любим! – сказала Рахиль, ребята – тоже. Ты – самый лучший, самый умный, самый красивый, самый – самый! Прости нас, что от нас столько хлопот.
Разбередили сердце капитана. Под его внешней суровостью кроется ранимая нежная душа. Он опять прослезился. – Старею,- подумал Кэп.
По местному радио прозвучала команда: на ужин! Будет уха!
Все быстро собрались и пошли в столовую. После ужина никто не остался на палубе, все разошлись по каютам и раньше обычного легли спать.
-Давид, ты меня простил? – начала шептаться Рахиль. Я больше не буду, слово даю. А куда ты мои ночные наряды дел? Я не нашла и легла без ничего. Это плохо?
-Это плохо, шо я раньше их не спрятал,- сказал Давид,- ты без них лучше, шоб я так жил. Не одевай никогда на ночь, а то ведь я все равно не вижу, в чём ты. Я тебя люблю в любом белье, а без него – больше. Шоб я без тебя, нет, без вас делал? Как я раньше без вас жил? Я – не жил! Учился, воевал, служил, работал, плавал. Ел, пил, спал, но – не жил. Но, мы с тобой заживём! Всего наверстаем!
-Давид, а ты шо не спрашиваешь, откуда Софа? – спросила Рахиль. – Тебе это совсем не интересно? У меня был муж – подводник. В 1942 году подорвался на мине под Севастополем. Лодка затонула. И до сих пор лежит на дне Чёрного моря. Софочка ходила в третий класс…Рахиль прижалась и Давиду и заплакала.
-Успокойся, родная, у Софы есть я,- успокоил её Давид. Она мне шо дочь, такая родная и близкая. Я это всем сердцем чувствую. И Фима мне шо сын. Кстати, а его родители где?
-Его родители погибли,- сказала Рахиль. Их состав с эвакуированными разбомбили прямо на вокзале в Одессе. Фима остался цел. Был в детдоме, а после войны живёт в своей квартире, на Пантелеймоновской, она уцелела.
-Ну, вот теперь ты, капитан, знаешь всё. А, теперь, - спать. Завтра будем гулять по Саратову. Хочу посмотреть этот город,- размечталась Рахиль.
А арбузы и дыни там брать не будем. Они в Астрахани – лучше и в два раза дешевле.
К Саратову пароход подходил на рассвете, когда все туристы ещё крепко спали.
Пароходная пристань в г. Саратове, как и сам город, стоит на правом берегу Волги. Это, отдельно стоящее трёхэтажное длинное белое здание с оборудованным причалом на первом этаже. Причал оборудован кранцами – специальными брёвнами (как и на бортах парохода) для мягкой швартовки и защиты бортов судна.
Пароход подошёл правым бортом и медленно пришвартовался к пристани. «Отдать швартовы!»,- не громко в рупор скомандовал капитан.
Вспомнился анекдот, рассказанный Кэпом: Плывёт еврейское пиратское судно. Капитан отдаёт команду - Отдать швартовы! В ответ, боцман Кацман: Кэп, это, те верёвки, шо ми в Одессе пропили?
Натянули канаты, и пароход плотно прижался к пристани и замер. Установили мостик для выхода на пристань. Матросы начали быстро разгружать и загружать какие-то грузы, перевозимые на крыше верхней палубы. Никаких механизмов. Всё – вручную. Заправили топливные баки судна.
В 8-30, к общему подъёму, все работы на пароходе были закончены.
В динамиках заиграла весёлая музыка. Затем заговорила местная Саратовская радиостанция: Местное время 9 часов. Передаём последние известия. Сегодня 26 августа 1951 года. Температура воздуха в городе и области +25 градусов, днём ожидается до +32 градусов. Без осадков. Ветер 2-3 метра в секунду.
Заспанные туристы медленно «выползают» на палубы. Зарядка, утренний туалет. Все обмениваются впечатлениями об ухе и «Зелёной стоянке» с шашлыками.
Первая смена приглашается на завтрак…вторая смена…
В обеденном салоне Ада помогает шеф-повару. Ей так идёт всё белое. Она выглядит как медсестра. Ей бы на колпак красный крестик, а на шею фонендоскоп – вылитый ТЭРОПЭВТ – судовой врач и Изю не надо! Мужчины сидят за столами и крутят головами.
Шо вертитесь? Не видали новую официантку? Спрашиваю из интереса – хлеба надо? Он у нас есть и бесплатно. Кушайте весь, ещё положу,- обращается Ада к туристам.
И где тебя носило,- спрашивает Ада опоздавшего,- ти ж молодец, как я знаю. А, если бы всё съели? Ну, шо ты так дрожишь губами? Не волнуйся так, садись уж, накормлю. Щас принесу голодным не будешь.
- А вы замужем?,- спрашивает вполголоса рыжий парень,- а то пойдём сёдня в наш кинозал или на палубе погуляем по воздуху.
-Оставьте ваших глупостей, молодой человек. У вас некуда время девать?- засуетилась Ада. Може посуду помоете на камбузе. Не хотите? Таки шо ви хотите? Молодой человек замолчал. Он подумал о переводчике, как-то не понятно говорит эта белая красавица.
Сёма с недоброй улыбкой наблюдал за этим диалогом. – Ведь, сама заигрывает,- думал Сёма. Как бы сказал нач. уголовного розыска Одессы Гоцман – Сёма мучался, аж зуб крошился.
Ада объясняла Сёме: «Для моего организма очень вредно долго молчать. У меня застаиваются связки в горле. Надо их всё время раздражать: говорить или лучше – петь. Но, так как я петь не знаю,- я говорю.
После завтрака Изя взял за руку Эвелину и, почти силой, повёл её в свою каюту.
-Ты шо, Изя, так грубо? Я, какая ни есть – дама. Не тащи меня, я таки сама к тебе иду. В чём дело? Шо за муха тебя укусила?- возмущалась Эвелина.
Зашли в каюту, и Изя закрыл за собой дверь. Эвелина сняла с плечь платок.
-Скажи, шо ты от меня хочешь?- начал Изя. Шо тебе надо? Шо ты меня преследуешь и позоришь? Я – серьёзный женатый человек, у меня двое детей. На тебе я никогда не женюсь. Шо ты ходишь за мной как банный лист. Как иголка за ниткой. Шо ты за сети шьёшь на меня? Не поймаешь! Переспали раз – хватит! Потом заставила переспать со своей дочкой Адой – почти изнасиловал девушку. Мне щас в тюрьме сидеть, а тебе всё мало. Я тебе кто? Бык – производитель или кто? На кого щас меня положишь? На Рахиль или Софу (ребёнка), а может мне соблазнить колхозницу Глашу? Так, за Глафиру её мужик – Фёдор меня убьёт!
Из-за тебя, меня Кэп списывает на берег! Ты поняла? Больше ко мне не подходи, и в каюту не заходи. Заболеешь – лечить таки не стану! И шоб тебя у своей каюты больше не видел!
-Изя, ты Идиёт! Ти шо о себе возомнил? Ти изнасиловал мою дочь! Я тебя посажу! Ада напишет заявление. Есть свидетели, как она от тебя убегала рано утром в рваной нижней рубашке и в одном тапке. Все губы ей искусал, людоед проклятый, и на шее синяк до сих пор. Я тебя жалеть не стану.
У Изи отпала челюсть. Он повалился на койку. Очки упали на пол и разбились. Эвелине показалось, что он не дышит.
-Шо я натворила? Переборщила я!- запричитала Эвелина. Она брызнула водой из графина в лицо врачу. Изя вздрогнул и открыл глаза.
-Где я? Шо ты здесь делаешь,- закричал Изя. Ада уже написала заявление? Пусть не пишет. Я сойду с парохода сегодня же, здесь в Саратове. Даю слово! Жаль очки, где-то были запасные…
Эвелина оставила Изю в каюте и возбуждённая вышла на палубу. Ей так не хватало свежего воздуха.
На пристани комплектовались группы экскурсантов из состава туристов с парохода. Подошли три Автобуса ЗИС-150, и забрали всех желающих.
Несколько слов о Саратове: Основан в 1590 году, площадь 400 кв. км, население 500 тыс. чел, находится в 858 км от Москвы. Протяженность города вдоль Волги – 34 километра. Сегодня Саратов считается самым неудобным для жизни городом (вместе с Владивостоком). В 1951 году пущен первый троллейбус, первый холодильник «Саратов». В этом году Юрий Гагарин поступил в Саратовский индустриальный техникум, а Олег Попов впервые клоуном вышел на арену Саратовского цирка. Сегодня город входит в тройку по самому плохому состоянию дорог. Через 30 лет на Соколовой горе в Парке Победы установят памятник «Журавли» городам – Героям СССР и павшим в годы Великой Отечественной Войны
Когда все туристы покинули пароход и уехали на экскурсии в город, Изя Бундермахер постучал в каюту капитана. Никто не ответил. Кэп находился в радиорубке, там и застал его судовой врач Изя. В руках у него было заявление (рапорт) на увольнение с парохода «Дмитрий Фурманов».
Кэп прочёл заявление и сказал: По крайней мере – честно! До Сталинграда передашь все дела новому врачу, подпишешь Акт передачи и досвидания. Дальше на поезде или самолёте (если есть деньги) - в пароходство за расчётом.
Радиста ко мне! Уже через два часа на борт парохода «Дмитрий Фурманов» поднялся военврач Саратовского гарнизонного госпиталя, капитан Юрий Власов. Прикомандирован до конца рейса. Вместе с военврачом на судно прибыла бортпроводница (стюардесса) – член экипажа.
Так, в экипаже грузопассажирского колёсного парохода «Дмитрий Фурманов» появились первые русские. По прибытию в Молотов, команда будет расформирована, и набрана заново. Это будет пароход Волго-Донского речного пароходства с интернациональной командой.
Ну, это уже будет другая история. А сейчас пароход стоит в Саратове. Производится уборка судна и всех его помещений.
Впереди – Сталинград и Астрахань. И обратный путь против течения до порта приписки - Молотова (Пермь).
(Читайте продолжение – часть восьмая)
http://www.proza.ru/2012/05/24/887