Сенькины привычки-3

Ева Светлова
Фото автора
++++++++++

Я лежал, растянувшись в тени куста помидора и отгонял хвостом приставучих мух. Солнце стояло в зените. От жары потрескалась земля и скукожились листья на всем, что Лысый, муж хозяйкин, вчера не успел полить из шланга. Я потрогал лапкой лунку, которая не высохла за ночь – не зря мы с хозяйкой Лысого держим. Зимой с витаминами будем. Приятно пах куст валерианы с соседнего огорода,  но лень было даже встать и подойти поближе, понюхать, подкопать под корень, надкусить чуток. Потом, когда жара спадет, попробую корешка. 

Издалека донесся голос хозяйки. Она кушать звала. Не хочется ничего, только лежать вот так, слушать ветер в деревьях, птичий звон, музыку из гаража, где Лысый со своей машиной все лето возится. К тяжелому року я привык,  даже не подскакиваю, как при звуках пылесоса. Пожалуй,  съел бы я мороженого, сливочного, из морозилки. 

Лапы с мягкими подушечками, но довольно острыми коготками саданули мне по морде. 

- Да ну тебя, Мурка, - отмахнулся я хвостом. – Дай отдохнуть старику.

Мурку Лысый притащил в подарок хозяйке к восьмому марта. Маленькая, но уже все кушала, в лоток ходить научена, и даже мышей ловить умеет. Ладно, пусть живет у нас, только не шалит. И мне не так одиноко, и хозяйке спокойней по ночам.  Я ведь за мышкою не угонюсь,  не тот,  что в молодости стал.      

Мурка легла рядом, растянулась, потягиваясь  и трогая лапой травинку. Красавицей станет к зиме, когда подрастет. Полосатая, с рыжинкой,  зеленые глазищи на пол морды, шерстка мягкая, густая, на хвостике чуть длиннее,  а в лапоухих ушках кисточки торчат.   

- Иди, там кушать дают, – муркнула  звонко. - Витаминки пахучие.   

И подскочила молнией на дерево, повисла на одних когтях, острой мордочкой к ветке, где воробей неосторожный сел.

Шум борьбы, громкое предсмертное чириканье, и Мурка, довольно урча, прыгнула на землю с добычей в зубах.

- Будешь? – она готова поделиться даже комком теплых перьев с грамочкою мяса.

- Да ну тебя. Расшумелась! - Я тяжело поднялся.

Левая передняя лапа застряла в ошейнике, и вытащить ее не получалась. Так и попрыгал, на трех. В конце грядки присел отдохнуть и оглянулся. Мурка резвилась с дохлым воробьем, толкала его лапой, подбрасывала, трепала тонкими клыками, заточенными, как иголки. Я даже гордость за нее почувствовал – моя воспитанница!

Прошел мимо кустов смородины с редкими листьями, мимо вонючего укропа, иссохшего до бледных палок с шелестящими корзинками,  мимо темного беззубого зева собачьей конуры. Джек прошлою зимою сдох, в самую метель с морозами. Лысый тогда вырубал для него лопатой яму в конце огорода, под грушей. Я последний раз понюхал лапу Джека, лохматую, закоченевшую, и будто звоночек раздался оттуда, сверху: скоро и твой черед, Арсений. Я чувствую, что мне чуток всего осталось, вот только Мурку себе на смену подготовлю.

Хозяйка помогла мне вынуть лапу из ошейника. На кухне пахло свежим хлебом и компотом, а в моей миске сметанка была налита. Рядом кошачьи витамины на блюдечке лежали. Меня хозяйка в последнее время лекарствами разными пичкает, чтоб кости не болели и шерсть не облазила. Но даже дорогие таблетки уже не помогают. Я капельку сметаны съел, сколько смог, а после завалился спать под скамейкой, на прохладном полу.    
         
Лысый из гаража явился. Почесал меня за ухом, сунул тайком кусочек курицы без косточки. Я с благодарностью лизнул его руку. Помнится, я долго Лысого не признавал, когда он появился у нас в доме. В тапки ему писал, на дисках его с записями дьявольского грохота «Крематория» и «Гражданской обороны» кучки регулярно делал. Меня на улицу выкидывали, а я кусался. Даже шнур от ноутбука Лысого перегрыз в отместку. Как-то Лысый застал меня, когда я фарш из миски пробовал, который хозяйка поставила размораживать. Вдруг не такой купила, мало ли чего. Лысый меня за шкирку собирался выкинуть, но я показал, кто тут главнее и кому из нас хозяйка есть обязана готовить. Искусал Лысого до крови, и нападал, пока он сам из кухни не удрал, трус. Хозяйка вечером ему руки бинтовала, кормила самым вкусным и жалела - я эту любовную сцену из окна наблюдал, поскольку в дом меня долго еще не впускали. Потом, когда она ушла из кухни, Лысый вынес мне кусочек шкурки с косточками. Я вылез из укрытия, понюхал, скушал. Он потрепал меня за ухом дружески, как равного.

- Пацан ты, Сенька.

И я решил, что неплохой он, в принципе, мужик. Не зря ж хозяйке нравится. Я даже с ремонтом в гараже потом  ему помогал, когда музыка там не орала – на теплом капоте лежал, салон на предмет мышей обследовал, за рулем сидел, бутылки из-под пива спрятанные обнюхивал. А Лысый постоянно меня хорошими кусочками со стола подкармливал. Мы даже спали на одной подушке, когда хозяйки дома не было. Эх, Мурка, не понять тебе настоящей мужской дружбы.

Вот и сейчас, когда хозяйка отвернулась, Лысый мне ложечку мороженого в миску положил, из морозилки.

За дверью топот раздался – дитеныш хозяйкин проснулся и по дому начал бегать. До ручки дотянулся, дверь на кухню открыл, меня увидел и сразу ко мне руками потянулся. Я всегда терплю, когда он меня трепет, за усы дергает, в бочке дождевой водой умывает, за хвост таскает, в багажнике трехколесного велосипеда возит по двору. Воркую и терплю. Это Мурка, бестолковая еще,  ребенка цапнуть может, и то легонько. Потому дитеныш меня больше любит. Хозяйка даже спать в ногах в детской кроватке позволяет.

Дитеныш меня взял на руки, к себе прижал. Я все вниз сползал, а хвост мой по полу болтался.

- Осторожней! – Лысый хорошенько умостил меня в руках дитеныша. – Сенька старенький, с ним бережно обращаться нужно.   

Я замурлыкал с благодарностью. Потом, когда ребенок меня в кузов игрушечного самосвала посадил, я убежал на волю и спрятался под гаражом. Тут сыро и прохладно, мышами пахнет и бензином немного. Я чуял еще один запах - обоняние сдает, но крысу-то распознать я в состоянии. В темноте смог разглядеть, как  зверь, почти с меня размером, расчетливо лысым хвостом в пыли ударил. Матерый, старый, как и я, стервец. Мурке с ним не справиться  – нужна не сила с ловкостью, которых у нее в избытке, а опыт. 

  Потом, когда все было кончено, я распластался на добыче и понял, что задних лап не чувствую. Глаза перестали видеть то ли из-за крови, которая текла из рваных укусов, то ли я совсем ослаб. Устал настолько, что не хотелось ничего. Не знаю, долго ли я пролежал, когда учуял запах Мурки. Она жалобно ласкалась, носом мне в загривок тыкалась, будто собралась поднять и унести старика. За лето я подготовил девочку: показал все потайные лазы, научил москитную сетку из окон вытаскивать,  дверь открывать за ручку, секреты охотничьи передал.

- Теперь ты за старшую, - я хотел сказать, но каждое мяуканье невероятных сил давалось. И мысленно ей повторил: «Теперь ты старшая в семье. Береги их». Мурка понимает, она ведь умная, моя воспитанница. 
 

Предыдущие главы:
http://www.proza.ru/2011/02/18/771

http://www.proza.ru/2011/02/23/505