Стемнело.
Кенрен закрыл последний счет-фактуру. Все сошлось. Отчетная и контрольная цифры совпадали. Кенрен оторвался от созерцания двух исписанных листов, собрал бумаги в папку и пошел к главкому.
Здание штаба встретило генерала пустыми коридорами. Даже адъютант Годжуна уже покинул свой пост.
Главком, пораженный счастливым совпадением чисел, дрогнул, но не отступил. Он, как на последнем боевом рубеже, окопался за столом, положил перед собой кипу счетов и начал проверять все позиции. Следующие полчаса Годжун, одной рукой перекладывая бумажки, пальцем другой водил по перечню. Кенрен переминался с ноги на ногу и сопел. В это сопение он вкладывал всю свою душу и весь свой словарный запас.
Дверь приоткрылась, явив сначала тощий зад, а потом и хозяина зада - годжуньего адъютанта. Бурча под нос веселую песенку, адъютант повернулся к кабинету лицом, и застыл, сжимая в одной руке веник и совок, а в другой - метелку для пыли.
Песенка смолкла, началась тишина.
С каждой следующей секундой этой тишины Кенрену становилось все чуднее и чуднее.
Адъютанту, которого Годжун уважал, надлежало просто извиниться и выйти. Но он стоял и пялился на командира, как на привидение.
Годжун тоже вел себя неординарно. Вместо удивления, недовольства, раздражения или гнева на драконьей физиономии медленно, но верно проступало смятение.
А потом раздался вопль. Орал адъютант. Орал «ВО ДВОРЕЦ!».
Судя по всему, Годжун и сам вспомнил о назначенной аудиенции. С первым же звуком он выскочил из-за стола, содрал шинель и вместо будничной, условно-белой, напялил парадную - белую ослепительно. Адъютант бросил на пол свой уборочный инвентарь, метнулся за сапогами и, пока Годжун переобувался, сдернул со стойки катану.
На ходу цепляя ножны к ремню, дракон скачками, как испуганная антилопа, понесся сквозь вечерний сумрак к сияющим стенам Императорского дворца.
- Надеюсь, его никак не накажут, - сказал лицемерный генерал.
- Надеюсь, его никто не увидит, - добавил адъютант. - Приберусь пока.
Кенрен подошел к столу и ахнул:
- Да что ж такое! Документ не подписан.
- Вот, делать ему больше нечего было... - пробурчал адъютант, подбирая брошенную на пол одежду.
Пришлось ждать возвращения забывчивого командира. Кенрен со вкусом устроился в кресле главкома, покосился на адъютанта, ноги класть на стол не стал, но все равно услышал неодобрительное:
- Не по говядине вилка, Кенрен-доно. Ты ещё с дерева не слез.
Генерал решил отомстить.
- А знаешь, что дальше будет? - спросил он страшным шепотом.
Годжун перешел на быстрый шаг только у самого дворца. И вовремя это сделал: острие алебарды лишь слегка укололо его в грудь.
- Стоять! Ты арестован за оскорбление Императора. Не вздумай сопротивляться, - добавил стражник, заметив, что Годжун коснулся ножен.
Второй стражник опасливо протянул к дракону руку, расстегнул пряжку на его форменном ремне и забрал катану.
- Мне необходимо отдать распоряжение по армии, - глухим голосом сообщил стражникам арестованный.
- Приказано немедленно доставить преступника в императорскую тюрьму. Армия теперь - не твоя забота.
- Встань и выслушай вердикт Императора.
Годжун равнодушно посмотрел на посетителя и поднялся на ноги. Только тот, кто очень хорошо знал Короля-Дракона, смог бы понять, как сильно он изменился за последние дни. Речь, конечно, шла не об одежде, белая форма быстро попортилась в грязной камере, брезгливый Годжун снял шинель и больше не надевал её. Нет, дело было в отсутствующем взгляде и новой манере смотреть поверх головы собеседника. Милосердная, стоявшая за спиной посланца Императора с первого взгляда заметила эти тревожные перемены.
- Тебе позволено умолять о снисхождении, - сообщил посланец.
Годжун поднял бровь.
- Не нужно. Я честно служу и честно приму наказание, - ответил он.
Посланец улыбнулся:
- Императору передадут ответ. Неповиновение приказу. Это бунт. Готовься умереть.
Годжун опустил веки и пожал плечами.
- Думаю, для тебя придумают что-то особенно интересное, - пообещал посланец, отворачиваясь.
- Не так быстро, - окликнула уходящего Милосердная, - иначе я доложу о том, что ты злостно исказил слова Императора. И, слышь, умник, подожди меня снаружи.
Бодхисатва подошла к решетке.
- Ты убийственно прямолинеен. И это не фигура речи. Очень устал?
- Чего ты хочешь?
- Передать тебе вердикт Императора.
- Уже слышал, не глухой.
- Не глухой, зато глупый и наивный. Подходящие качества для главкома! Тебе позволено просить прощения за опоздание. И ты будешь полностью прощен. Лучше звучит?
Годжун промолчал.
- Тенпо щерится, ходит в форме и готовит мятеж.
Арестант фыркнул:
- Рассказывая о своих планах каждому встречному?
- Нет, только Конзену.
- Это - просто способ давить на тебя.
- Зачем на меня давить? - красивые плечи выразили крайнюю степень удивления. - Не хотела пугать, но ты не оставляешь выбора. Твоего отказа ждали. Поговаривают об изощренной медленной казни. Кенрен заявил Тенпо, что, в таком случае, он просто пристрелит тебя. И пох...
Годжун вздохнул:
- А я ругал его за боевые патроны...
Милосердная просунула через решетку изящную руку.
- Ближе подойди.
Годжун подошел. Тонкие пальцы скользнули по его лбу и губам.
- Чушь несешь. Тебя тут ничем не опоили?
Дракон усмехнулся:
- Поразительная осведомленность о нравах здешних тюремщиков. Я сразу заподозрил неладное и с тех пор все, что приносят, выливаю.
Бодхисатва выругалась, ушла и вернулась с полным стаканом.
- Пей, не бойся, для себя просила.
Годжун взял стакан и залпом выпил воду. Милосердная вытерла каплю с его подбородка.
- Ты всегда был отважным и упертым. Что ж так быстро сдался? Армию предал.
Годжун попытался отпрянуть, но бодхисатва крепко держала его за волосы.
- Придется выслушать. Чихать было Императору на твое опоздание. Но высокородные бездельники сочли нужным поднять гвалт. Они же только тем и полезны Тенкай, что приходят вовремя. Им очень хотелось посмотреть на то, как дракон преклонит колени, а ты всё веселье обломал - отказался извиняться. Это оскорбление Императора и измена, за такое казнят. Казнь - тоже подходящее развлечение, особенно, если преступника поджаривают на медленном огне. Мятеж - не мятеж, но казни Тенпо точно не допустит, а за ним и Кенрен увяжется. Что станет с армией?
Годжун закрыл глаза.
- Не вздумай в обморок грохнуться, неженка.
Милосердная тряхнула дракона и отпустила.
- Так что передать Императору?
- Я буду просить о снисхождении.
- Вот и славно! Старому маразматику очень не хочется тебя казнить...
На церемонию собралась вся гражданская администрация Тенкай. Из военных в толпе находились только два ками: маршал Тенпо и генерал Кенрен. Три другие армии отсутствовали в полном составе, что, конечно, не осталось незамеченным. Народ шептался и предвкушал. Годжун подошел к императорской ложе, стал на колени и голосом, громким, как шум прибоя, выговорил:
- Прошу меня простить за опоздание.
Император отодвинул золотую занавеску, посмотрел на дракона и отвел глаза.
- Встаньте, главнокомандующий, вы прощены, - объявил глашатай.
Прощенный поднялся и прямо через толпу пошел к казармам. Несмотря на давку, желающих остаться у него на пути не нашлось. Кенрен и Тенпо догнали командира только в расположении армии.
- Слушай, - на бегу предложил предприимчивый генерал, - давай его напоим.
Тенпо только отмахнулся.
- Годжун-сама, разрешите обратиться? - крикнул он.
Годжун стремительно развернулся к ним.
- Обращайтесь.
- Годжун-сама, - торжественно заявил маршал, - ваше решение было единственно правильным.
- Я знаю.
Дракон ушел к себе. Друзья отправились в библиотеку.
После получаса неуклюжих попыток Кенрена завязать беседу, маршал задушил в пепельнице очередную сигарету и приказал:
- Пошли.
- Думаешь, плохо дело? - всполошился генерал.
На рабочем столе главкома, непривычно пустом, лежала катана. Одетый в гражданское хозяин кабинета, опустив голову, сидел в темном углу на кушетке. Кенрен прыгнул к столу и двумя руками вцепился в ритуальное оружие.
- Думать об этом не смейте! Ваша жизнь, если хотите знать, она, вообще, не ваша. В смысле, армии принадлежит! А вы из-за какой-то ерунды... кх... простите! Простите, я - дурак!
Между тем, маршал подошел к главкому, присел перед ним на корточки и сказал, не оборачиваясь:
- Помолчите, генерал. Сердце, наверно... Он вас уже не слышит.
- Ну, и сказочник ты, Кенрен! - вздохнул адъютант. - Однако долго его нет...
Дверь распахнулась, ударив медной ручкой по древней дубовой панели стены. Годжун влетел в комнату, содрал с себя ремень и бросил благородное оружие на пол. Его глаза остановились на генерале, и смятая отчаяньем драконья морда несколько разгладилась.
- Вы что тут делаете?
- Как это «что»? - пожал плечами генерал. - Документы же...
- Ох-хо-хо, - вздохнул адъютант, поднимая несчастную катану. - Как там прошло?
- Я под арестом! - рыкнул Годжун в ответ.
Адъютант облегченно вздохнул. Кенрен спиной почувствовал, что это - не худший вариант.
- Вас на губу проводить? - спросил он, собирая разлетевшиеся при стремительном появлении дракона документы. - Или сами дорогу знаете?
- Под домашним, - уже спокойнее добавил арестант, - на три дня. Работать кто-то же должен!
- Тогда, может быть, завтра подъем попозже? - предложил адъютант.
- Завтра, то есть сегодня, никакого подъема не будет. Уже за полночь. И днем не приходите.
Годжун дождался, когда за адъютантом закроется дверь, и тяжело опустился в кресло. Он попытался взять со стола бланк, но листок упорхнул из дрожащих пальцев и упал на пол. Кенрен кинулся за беглецом, поднялся и ахнул: Годжун лежал на столе, уронив голову на сложенные руки. Реализация собственной фантазии напугала генерала до холодного пота. Он кинулся к командиру, пребольно ударился об угол стола, но даже не заметил этого. Надо было как-то... дотронуться, и Кенрен сунул пятерню за ворот белой шинели. Оказалось, Годжун жив. Более того, тонкое, почти прозрачное веко поднялось.
- Что с вами? - спросил Кенрен шепотом.
- Не знаю, - так же тихо ответил Годжун.
- Болит что-нибудь?
- Нет. Только холодно, и плывет все. Правильно вы меня не любите, не гожусь я в командующие. Слаб.
Кенрен подавился словами.
- Да я за вас горло... любому перегрызу!
Дракон кивнул.
- В это верю.
Кенрен выпотрошил ослабевшего дракона из шинели и приказал:
- Пошли.
- Куда? - только и спросил тот.
- В постель, под одеяло. И спать восемь часов. Лично проконтролирую. Вы мне дороги, как память.
С теплыми одеялами в мире вечной весны было туго, но Годжун, стуча зубами, сообщил:
- В шкафу, там, где форма, есть спальный мешок.
Кенрен принес мешок, и дракон замотался в него по самые лихорадочно блестящие глаза.
- Идите домой, а бумаги на столе оставьте.
- Никуда я не пойду. Посижу здесь до развода. Не нравитесь вы мне. Тьфу, не то!
Кенрену показалось, что дракон рассмеялся.
- Ну, скажите честно, что там было такого уж страшного?
Годжун хмыкнул:
- А если предположить, что ваш командир - трус и просто испугался наказания?
Кенрен ответил немедленно.
- Не срастается. Я вас в бою видел.
- Есть вещи пострашнее боя. Хорошо, расскажу. Конечно, мне припомнили все, и вас в том числе. Дело запахло гауптвахтой. Потом кто-то сказал, что маршал не сможет руководить армией в мое отсутствие, маршала надо уволить и назначить новое командование. Тут какой-то тощий блондин заявил протест в форме «вы все охренели».
Стало очень шумно.
А потом меня обвинили в предательстве, и стало очень тихо.
Они спросили, как я поступлю в случае войны с драконами. Кенрен, мне показалось, что свет выключили, так в глазах потемнело. Я стоял и молчал, а они совещались о том, что со мной делать. Предложение убить было самым милосердным.
- А ещё что можно?.. - Кенрен прикусил язык.
- Снять шкуру и использовать её в качестве боевого знамени. Шутка.
Кенрен живо себе это представил.
- Шутка? Ох...
- Хорошо. Пытать, пока не поклянусь убить пленного соотечественника. Это лучше?
- Силы небесные, как вы оттуда ушли?
- Довэнь встал и сказал: «Некогда мне. Император пригласил поиграть в шоги. Скажу, что шоги отменяются из-за того, что вы без его ведома объявили войну драконам. Ну, за дисциплинарное нарушение следует три дня домашнего ареста. Решено? Славно». А мне - шепотом: «Отдохни, ты весь зеленый». Я зеленый?
- Серый, - признался Кенрен.
- Поверьте, я не испугался пыток. Я испугался и не посмел... Я должен был сказать, что перейду на сторону своей расы. Но не смог. Страх здесь не при чем. Просто - не перейду. Я больше не дракон. Я - никто.
Годжун спрятался в спальник с головой.
Кенрен дернул за белую, торчащую из тряпочного кокона прядку волос.
- Кто. Я тоже. Мы - воины Небес. Но, мы не принадлежим Небесам. Мы только их воины. Вам надо больше спать и есть. Я завтра принесу обед.
- Лучше наловите, - буркнул Годжун, засыпая.