ИСТОРИЯ ОДНОЙ РЕКОНСТРУКЦИИ
Здание Большого Зала московской Консерватории – БЗК – одно из самых дорогих моему сердцу зданий Москвы. Именно с ним связаны у меня долгие годы самого сокровенного общения. Но, увы, время не щадит ничего. А закон энтропии гласит, что все, что может портиться – портится, и все, что не может портиться – портится тоже. И уже давно назревала необходимость реконструкции этого здания. Уже давно на его балконы и фронтальную часть 1-го амфитеатра не допускались зрители, так как там все угрожающе трещало…
И вот, наконец, свершилось! После длительных реставрационных работ, осуществленных при участии института «Моспроект», здание консерватории было возвращено городу. В радостном ожидании, я отправилась на встречу с ним. Первое мое впечатление было самым благоприятным. Вся территория перед входом в здание была аккуратнейшим образом выстлана светлой тротуарной плиткой, так полюбившейся нашему новому мэру. Дальше – входной вестибюль. Тоже все симпатично – кассовые помещения перенесены на противоположную сторону, отчего высвободилось пространство перед входами в главный вестибюль. Прекрасно! Иду дальше, привычно сдаю пальто в гардероб, и по главной лестнице, устланной роскошным ковром, поднимаюсь на первый этаж. Но уже на лестнице я слегка насторожилась, обратив внимание на измененный цвет стен первого этажа. Прежнее цветовое решение интерьера было единым для всего здания – стены были выполнены в классическом сочетании золотисто-желтого и белого цветов. И благодаря этому, все здание, снизу и доверху, казалось, было наполнено ровным золотистым светом. Теперь же кому-то пришла в голову свежая мысль сделать все разноцветным. Былая благородная сдержанность была оставлена позапрошлому веку, и первый этаж здания, вероятно в угоду современности, неожиданно стал карамельно-розовым. И это розовое суфле теперь украшено огромным, подсвеченным изнутри витражом, впечатляющим, главным образом, своими размерами. Существующий позади витража оконный проем, прежде был закрыт большим живописным полотном, изображавшим, если не ошибаюсь, собрание композиторов «Могучей кучки». Теперь же, при желании, можно было заглянуть сквозь витраж куда-то вовне.
Наверх, к 1-му и 2-му ярусам амфитеатра, как и прежде, ведут две боковые лестницы. Нелегкий подъем туда давно уже был предметом обсуждения необходимости устройства здесь лифта. Помнится, еще Монсеррат Кабалье, во время своих давних гастролей, сетовала на его отсутствие, и тогда же ей дано было клятвенное заверение в том, что в самом скором времени лифт здесь непременно появится. Увы, лифт не появился до сих пор.
На боковых лестницах меня встретили интенсивно зеленые стены, ведущие на второй, также зеленый, этаж. Зеленые стены лестниц соседствовали со странного вида ступенями. Дело в том, что изначально эти ступени были выполнены из благородного белого мрамора. Но, поскольку время не пощадило изысканный материал, то необходимость обновления ступеней стала совершенно очевидной. Однако… Возможно, у реставраторов к этому моменту закончились бюджетные деньги, или, наоборот, в них проснулась жажда эксперимента, но вместо установки новых мраморных ступеней, они решили не менять старые, а попросту залить их поверху дешевым полимером. При этом, цвет выбранного полимера заслуживает отдельного восклицательного знака! Бежевый с белым вкраплением, он наводил на кощунственную мысль о прорыве где-то канализации… И, вообще, я не уверена, что где-нибудь в мире существует здание ранга государственной консерватории, украшенное пластмассовыми лестницами.
Теперь несколько слов о Главном зале. Несмотря на то, что столь милый моему сердцу золотисто-желтый цвет превратился здесь в светло-фисташковый, зал все же выглядит обновленным, чистым и светлым. Главное, что удалось сохранить его изумительную акустику. Однако, на мой взгляд, напрасно на сцене была удалена верхняя часть деревянной стеновой облицовки, с двух сторон примыкавшей к деревянной конструкции органа и объединявшей сценическое пространство в единое целое. Теперь же, обнажившийся на белом фоне стены, музыкальный гигант выглядит просто огромным столовым буфетом.
А вот дальше меня ждало истинное потрясение. В антракте я вздумала по привычке заглянуть, извините, в туалет. Насколько мне помнится, ранее туалетам в консерватории были отведены два укромных, так называемых боковых «кармана», которые располагались с боковых сторон главных лестниц. Каждый такой «карман» включал небольшую входную площадку, отделенную от основного помещения глухой массивной дверью. По привычке сворачиваю в свой «карман», и в изумлении останавливаюсь перед знакомой дверью, украшенной блестящей латунной табличкой с надписью «БУФЕТ»! Вот это был шок! Все, что угодно, но буфет?!... Прежде буфет уютно располагался в расширенном завершении бокового кулуара 1-го этажа. Его пространство приятно оживлялось блеском зеркал и светильников буфетной стойки. Перед стойкой располагалось несколько столиков, и здесь всегда царил аромат свежемолотого кофе и ванильных пирожных. Теперь все было темно, только со стены грустно взирали перемещенные сюда композиторы «Могучей кучки». Все же остальное было отправлено (подумать только!) в туалет! Боюсь, что никогда больше я не смогу заставить себя прийти в этот буфет, из опасения что-нибудь там перепутать…
Да, но, в таком случае, куда же подевались сами туалеты? Отправляюсь на поиски, и нахожу их внизу, в главном вестибюле. Там, в глубине огромного, залитого светом пространства, еще издали, еще со ступеней главной лестницы, я вижу (прошу прощения за подробности!)… приглашающе распахнутые, остекленные двери двух новых туалетов, в глубине которых без ложной скромности взору предстала панорама ярко освещенных туалетных кабин и, соответственно, умывальников! Кроме того, всем любопытствующим была дана также увлекательная возможность наблюдать столпившуюся в дверях туалета очередь !
Мне не удалось узнать имен авторов этой реконструкции. Но я слышала, что над ней не покладая рук трудилось целых пять коллективов проектировщиков, которые, кстати, проделали поистине титаническую исследовательскую работу – подняли архивные документы, которые, якобы, подтверждали, что первоначальный вариант интерьера консерватории был именно таковым! Проверить их изыскания мне не под силу, но думаю, что если бы и существовал прежде такой вариант, то, вполне резонно, от него сразу отказались по причине очевидной его неудачи.
Домой я возвращалась с тяжелым чувством, как если бы стала свидетелем чьего-то грубого вмешательства в нечто мне дорогое. Хорошо еще, что бронзовый Петр Ильич продолжает сидеть в своем кресле спиной к зданию! И, к счастью, он никогда не увидит, что во время симфонических концертов пространство Большого Зала иногда еще изукрашивают разноцветной подсветкой, превращая его в ярмарочный балаган.
В завершении своей грустной повести, могу сказать только, что здание Большого Зала московской Консерватории недавно было выдвинуто на соискание почетной премии в категории выдающихся реставрационных работ 2011 года! (Аплодисменты!)
Декабрь, 2011 г.
P.S. Но справедливость все-таки восторжествовала, и премии ему все-таки не дали!