ГЛАВА XXV
ОБРАЗОВАНИЕ И ОБЩЕСТВО
Анжелика смотрела на отца, словно не веря в то, что эти слова мог произнести он. Отец с вызовом встретил взгляд дочери. Он не испытывал сожаления по поводу сказанного, и не собирался идти на попят. Анжелика с горечью подумала о том, каким же черствым и суровым человеком стал ее отец, всю свою жизнь посвятивший добыче денег и борьбе за власть. Да, такой человек знал жизнь, знал все ее волчьи законы, и знал, как эти законы заставить работать на себя. Это был приспособленец, во многом даже циник, каким, наверное, и должен быть человек, которого жизнь нещадно била и давала суровые уроки, научившие его выживать и оставаться все время на плаву. Алексей Владимирович был как акула, которая для того, чтобы жить, должна непременно двигаться. Потому что стоит ему остановиться, как он погибнет. Ему, как и акуле, просто нельзя останавливаться.
- Какие жестокие и циничные слова, - тихо сказала Анжелика.
Алексей Владимирович пожал плечами.
- Да, жестокие, - равнодушно согласился он. – Но что поделаешь, если такова жизнь. Нас не спрашивают. Жизнь диктует нам свои законы. Может быть, в душе я тоже желаю счастья всем людям. Но рассудком я понимаю, что если я проявлю слабость, меня просто сожрут и уничтожат. Люди – жестокие создания, Анжела. Все они хотят одного, власти и роскошной жизни. И все они стремятся к этому, просто не каждый может этого добиться.
Отец слегка склонил голову на бок и с любопытством посмотрел на дочь.
- Или ты думаешь, что я такой злодей и тиран, цель которого не допустить того, чтобы основное население страны стало жить лучше?
- Я вовсе так не думаю, - с легким ужасом сказала Анжелика.
- Так знай, что это не так, - продолжал отец, словно не слыша слов дочери. – И ты напрасно думаешь, что все остальное население такое вот несправедливо обиженное и обделенное. Ты думаешь, что простые работяги, работающие на заводах и фабриках, лучше бандитов и казнокрадов, находящихся у власти. Вовсе нет. Каждый из них, оказавшись на тепленьком месте, в том числе и на моем, поступал бы точно также, а возможно, что и еще хуже. Разве ты не видишь того, как люди ненавидят друг друга. Достаточно послушать, как сосед отзывается о соседе. Добрым словом редко кто отзовется о ком. Людям плохо уже от одной мысли о том, что хорошо соседу. Можешь ты мне назвать хоть один пример из жизни, когда человек, работающий на трех работах, не покладая рук, в поте лица заработав себе на новую машину, не вызывал бы у своих соседей чувства ненависти? А? Таких примеров нет. Возможно, что не у всех соседей возникает это чувство, но таких людей большинство. И здесь уже не имеет значения, честно ли человек заработал эти деньги или нет. Люди не задумываются о том, каких трудов стоило это соседу. Это уже не имеет для них значения. Главное, что у него есть деньги, что автоматически переводит его в разряд врагов. И это при том, что, что сами завистники зачастую всю свою жизнь только и занимались тем, что крали, по мере своей возможности, и утаскивали то, что плохо лежит. И вот, скажи мне, пожалуйста, что можно для таких людей сделать? Как их осчастливить? Наделить их неограниченной властью или же отобрать все у того, кто все это кровью и потом заработал? Как это было при большевизме. Кстати, такие вот завистники больше всех и кричат о том, что надо вернуть сталинские и ленинские времена. Они хотят грабить и воровать, безнаказанно. И видеть то, как грабят их соседей, как делают им больно. Потому что человеческая натура так устроена. Человек радуется, когда плохо его соседу. При таком состоянии человеческой натуры, сегодняшняя власть, сегодняшняя система, просто божий дар для человека, дар для народа. Поскольку при возврате старой системы, о которой так громко кричит народ, будет хуже во сто крат. Вся страна захлебнется кровью. Будет намного больше крови, чем при сталинизме и ленинизме. История ничему не учит людей, так как люди руководствуются своими низменными инстинктами. Плотскими и хищническими. Такова печальная действительность.
- Неужели же ничего нельзя изменить? – в сердцах воскликнула Анжелика.
- А что здесь изменишь? – спросил отец.
- Я не знаю. Например, сделать что-то доброе и полезное людям. Попробовать улучшить их жизнь. Хоть кому-нибудь, хоть как-нибудь.
- А кто будет это делать?
- Например, ты. – Анжелика вперила взгляд в своего отца. – У тебя же достаточно денег и власти, чтобы улучшить жизнь многим. Хотя бы облегчить.
- Ты как будто и не слышишь, что я тебе говорю, - произнес отец. – Людям невозможно помочь. Все они устроены так, что помочь никому и ничем нельзя.
- Как же это так? – не поняла Анжелика.
- А вот так. Допустим, я перешлю миллион долларов в какой-нибудь фонд. Что дальше?
- Ты поможешь людям, чьи интересы представляет этот фонд.
- Чушь! Все эти деньги, которые я перечислю, просто-напросто, осядут в карманах директоров этого фонда. Я просто накормлю других жуликов, которые заправляют этим фондом. Хорошо, дам я денег какому-нибудь бомжу, лишившемуся и жилья и работы. Что будет дальше? Он эти деньги просто пропьет или потратит на наркотики. Будет упиваться до тех пор, пока не закончатся деньги или пока не упьется до смерти. В любом случае, пользы я ему не принесу. Пожертвовать деньги тяжело больному человеку? Так опять же, ни за какие деньги он не сможет купить себе здоровья. Будет просто умирать богатым человеком, а после его смерти родственники просто разграбят эти деньги. И вот еще, учти то, что помогая одному человеку, ты вызываешь ненависть у других. У его недоброжелателей, да и просто у соседей. Ты же сама знаешь, что чужому счастью никто не радуется. Обеспеченный человек вызывает ненависть, причем не только у бедных, но и у тех, кто значительно богаче его самого. Человеческая натура так устроена, потому что будь это иначе, то и жизнь в обществе была бы совсем другой.
- Неужели же не существует способа изменить человеческую натуру? – воскликнула Анжелика.
- А как ее изменишь?
- Должно же это зависеть от каких-то факторов. Может быть, от воспитания. Что если закладывать в человеке с раннего детства определенные понятия. Разве это не повлияет на его дальнейшее развитие, на его образ жизни.
- Разумеется, от этого многое зависит, - согласился Алексей Владимирович. – Но кто будет закладывать такие понятия? Учителя в школах? Брось. Посмотри, какую они сами жизнь ведут. Да они и детей-то не любят. Многие даже и вовсе ненавидят. И ты хочешь, чтобы такие учителя заложили в детях понятия о добре, нравственности, любви и совести. Это просто невозможно.
Анжелика нахмурилась.
- Тогда кто-нибудь другой.
- Кто же?
- Ну, может, священники.
- Священники? – отец откровенно рассмеялся. – Да ты знаешь, сколько этих священников крутится возле меня?
- Знаю, - хмуро сказала Анжелика.
- Ну вот. Они же всегда там, где деньги. О, они очень хорошо понимают, где находится кормушка, и своего не упустят. И потом, чему они будут учить? Их-то, как раз, сегодняшнее положение вещей устраивает как нельзя лучше. Они всем довольны. О чем им беспокоиться? Им не нужны перемены. Зачем? Посмотри, сколько за последние двадцать лет им выстроили храмов. Сколько у них теперь прихожан. А сколько богатых людей делали и делают им пожертвования. Да они же сейчас живут так, как в советское время не смели и мечтать. Духовенство – это сейчас один из самых обеспеченных классов в обществе. Именно классов, потому что они уже давным-давно превратились из просто священников в определенную элиту. Я едва ли не каждый день имею с ними дело. Церковь уже давно превратилась в коммерческую структуру. Единственная цель духовенства – это забота о собственном благополучии. А все их красивые слова – не более как лицемерие, для привлечения доверчивых прихожан.
- Да уж, - поморщилась Анжелика. – Я много их повидала, когда вращалась в твоих кругах. Чем богаче и главнее чиновник, тем больше вокруг него вращается священников. Как же отвратительно видеть их заискивающие лица, когда они униженно просят о пожертвовании для церкви денег, обещая за это спасение на том свете. Это отвратительно. Я считаю, что такие священники просто позорят православную веру, выставляя церковь чем-то вроде паразита, живущего на людском доверии.
- Вот видишь, - сказал Алексей Владимирович. – Ты сама пришла к такому выводу.
- Как же тут не придешь, когда практически каждый день видишь по телевидению выступления священников, которые призывают население служить сильным мира сего. Для них главных стало собственное благо. А ведь даже в Евангелии сказано, что нельзя служить Богу и мамоне.
- Не знаю, что там говорится у них в Евангелии, - махнул рукой отец. – Знаю лишь, что они представляют собой на самом деле.
- А я их вовсе не понимаю, - призналась Анжелика. – Во что они верят, какого Бога признают. И верят ли они вообще во что-нибудь. Даже термин такой появился «Православный атеизм». По крайней мере, так называл себя профессор Сергей Петрович Капица, тот самый, что вел когда-то передачу «Очевидное-невероятное». А недавно так и вовсе кто-то из священников заявил, что Сталин был Иисусом Христом, а Ленин был величайшим пророком на земле. Сталина даже стали на иконах изображать. А это вовсе верх кощунства.
- Ну, вот видишь. Сама же это признала, - подхватил отец. – Так зачем же священникам желать каких-либо перемен, когда они сами благоденствуют благодаря криминальной обстановке в стране. Для них это золотая жила. Большую часть их роскошных храмов, кстати, построили им такие, как я. У богатых тоже ведь есть зачатки совести. Вот многие и надеются, что отстегнув деньги на строительство храмов, тем самым искупят свои грехи. Не будет криминала, не будет и таких больших пожертвований церкви. Священники вновь начнут голодать. Им это надо? Конечно же, нет.
- А ты сам лично построил хоть один храм на свои деньги? – спросила Анжелика.
- Я? Нет.
- Почему же?
- А для чего? Я не верю в загробную жизнь, и уж тем более не верю в то, что за деньги можно купить себе место в раю. Для чего мне строить им эти храмы? Чтобы благоденствовали священники? На днях я видел одного священника, который в кино снимается. Кажется, про Ивана Грозного фильм был. Да на него смотреть без смеха нельзя. Лысый, весь в наколках, прыгает, кривляется. Неужто я должен о его благоденствии печься? Мерзость, одним словом.
Анжелика покачала головой.
- Кажется, я знаю, о каком священнике ты говоришь.
- Тем более. Так кто же в школах будет детей учить нравственности и честности? Такие вот, как он. Пойми, Анжела, никто ведь священников всерьез не воспринимает.