Каким блеском всегда искрились Алькины глаза, также отменно и молниеносно всё горело и ладилось у неё в руках. Сестра могла сделать любую работу. За пол-часа до маминого прихода с работы она до лоска наводила порядок в нашем скромном жилище в восемнадцать квадратных метров, разделённым фанерной перегородкой на жилую площадь и подсобку, которая в свою очередь состояла из трёх кабинок: крохотной кухоньки, метровой прихожки и санУГЛА. Алька могла шить, вязать, неплохо готовила.
В электричестве сестра тоже кумекала. Могла без особого напряга отремонтировать электроплитку, кипятильник, даже выбитые от перенапряжения пробки в счётчике с умением могла починить. Она отматывала от тонкой медной проволоки кусочки сантиметров по шесть, затем соединяла и скручивала их в жгут, находила в пробке какую-то прореху, один конец жгута вставляла туда, другой улиткой наматывала на самой пипочке и без страха пробку засовывала в пакетник, и... «Да будет свет!!!».
Захлебнувшиеся от постоянной трескотни и дребезжащей побудки ходики или неожиданно перегоревший утюг после кропотливого копания во внутренностях обретали рабочее состояние. Только вот почему-то после каждой очередной починки у Альки появлялись лишние запчасти. Но, главное, всё ходило, тикало, грелось и светило!!! Чего Алька боялась, так это высоты, и мне порой приходилось её выручать.
В тот злополучный день на улице стояло дьявольское пекло. Спасти мог только сельский пруд, на котором собиралось всё народонаселение нашей деревни. Воду взбултыхивали до такой степени, что поросятам и не снилась подобная «купальня». Но желание хоть как-то приободриться от изнурительной жары для людей было гораздо важнее, нежели сомнительное качество содержимого местного водоёма.
Мальчишки давно орали за окном, зазывая меня на «грязевой источник». Я торопил Альку, которая дошивала мне трусы из мамкиного спецовочного халата блёкло-синего цвета. Она всё равно его не носила, по размеру халат был большеват, да и тусклость расцветки её тоже не устраивала. Вот мы с сестрой и решили посамовольничать, не спросив у мамы разрешения на пошив новых "плавок" для меня. Как-то так получилось, что все подштаники мои поистрепались, а новых пока не купили. Вставив резинку в трусы, Алька швырнула их мне со словами: «На!!! Это тебе мой подарок к купальному сезону!»
Когда я натянул на себя Алькино творение и величественно подошёл к зеркалу, тут перед моим взором возникло какое-то убого-комичное создание, схожее с кузнечиком на прутиковых опорках. Но зато в пышной юбчонке!!! В одно мгновение внутри вскипело чувство бешенства, которое без промедления выплеснулось наружу. Вылупив глаза, я начал вопить во всё горло:
- Овца, ты чё пошила?
- Трусы, Вовка,- спокойно ответила сестра, - чё ж ещё? Как ты и просил.
- Я как девка в юбке. Это чё, трусы што-ли??? - негодовал я. - Меня же все засмеют на пруду!!!
- Тебе какая разница в чём купаться в этой луже, лишь бы задница и всё остальное были прикрыты. Намочишь, они прилипнут и не будут такими пушистыми, издевалась сестра.
Я немного стал приходить в себя, и уже надуто-хмуро прогнусавил:
- Аль, некрасиво ведь...
- Ну, давай я тебе карманы ещё пришью или из кухонной клеёнки вон... вырежу василёк... и пришпандорю на самое интересное местечко, а хочешь, мои трусики одень, - рассмеявшись, предложила сестра.
- Ладно... Не надо больше ничего..., - высказал я с обидой и направился к двери.
- Стоять!!! Вовец, ты мой должник!!! - остановила меня Алька.
- Чё те ещё надо? - раздражённо спросил я.
- Лампочку в абажуре поменять.
- Папка придёт – поменяет. Меня ждут, - отмахнулся я.
- Папку нашего не дождёшься. Пока-а-а он во всём районе дерьмо вычистит, пока-а-а свою вонючую «ласточку» в гараж поставит... А нам опять при ночнике куковать? Давай залазь! - приказала Алька, начав ловко монтировать башню из стульев. Отец действительно приходил домой поздно. Он работал в районном ЖКК ассенизатором, в народе таких попросту называли говновозами,"специалистами", кому уж точно не желательно было погружаться в работу с головой. Уставшему, а нередко и подпитому, отцу было бы не до абажура.
Барак, в котором мы жили, был старым, но потолки... Высоченные!!! Не то, что сейчас в современных домах. Я с помощью сестры взобрался на вышку из стула, табурета и пятилитровой кастрюли. Придерживая патрон, я осторожно вывернул помутневшую лампочку, не глядя вниз, передал её Альке, взамен взяв новую. Только начал ввинчивать лампочку, как произошло что-то щекотно-корябистое в неосуществлённой по замыслу Альки «васильковой» зоне. Мои и без того худенькие и кривоватые ножки начали почему-то труситься, и я, не удержав равновесия, с высоты полетел на пол, разбросав все секции "башни" в разные стороны, а кастрюлька каким-то образом угодила Альке в лоб.
- Ты чё, придурок!!! - потирая ушибленное место, простонала сестра. - Ни на что не годен, доходяга!!! - крикнула она и рванулась на кухню. Я, прихрамывая на правую ногу, поплёлся за ней. Алька пыталась найти что-то холодное, чтоб срочно приложить к внезапно появившейся шишке. Бедная моя сестрёночка от боли всхлипывала, хлюпала носом и всякий раз шикала от прикладываемого к больному месту половника, который первым подвернулся ей под руку. Немного перебесившись, Аля спросила:
- Вовк, ты чё навернулся-то, я ж тебя крепко держала?
- Алька... Я, наверное, где-то за оголённый провод дотронулся... Мне так резко защипало там, - указав на «цветочную» чакру, стыдливо пожаловался я.
Что тут произошло с моей сестрой!!! Она начала смеяться, да где смеяться... закатываться, держась за живот и периодически фыркая от недостатка дыхания.
- Ты чё гогочешь, как гусыня??? - разозлился я. - Мне больно, а она скалится!!!
- Ой, Вовка, не могу остановиться... Так то ж я!!! - И Алька поведала мне тайну моего неудачного приземления. - Когда я подняла голову, чтоб подать тебе лампочку, перед глазами из твоих парашутиков открылись бубенчики, и я решила их пощекотать. Я просунула палец, поскрябала слегка, а ты...ха-ха-ха, - вновь закатилась Алька, забыв о шишке, растущей с невероятной быстротой.
Вот ведь бестия!!! Эх, знала бы ты тогда, моя милая Алечка, как мне хотелось в ту минуту стянуть с себя эти злосчастные сикушники, и ими отхлестать тебя по шишковато-сияющей физиономии. Купаться я в тот день, конечно же, не пошёл, коленка распухла, а сестра в оправдание за свой извращённый поступок постоянно меняла мне "самогонные" компрессы. Вечером мамка спросила за ужином:
- Сынок, а что у тебя с ногой? Ты хромаешь? Упал что ли?
Тут я увидел умоляюще-жалостливый взгляд Альки, и одновременно из-под стола появился её костлявый кулак, как условный знак угрозы в случае фискальства.
- Да, с мостика нырнул неудачно, мам, - соврал я, чтоб не разъярить старшую сестру.
«Кто с бабой свяжется, тот сам бабой станет» - звучит русская пословица.