Она смотрела на него, стоя у стены. Смотрела, как он гладит поверхность стола своей ладонью. Сейчас, знала она, эта ладонь была такой же, как столешница. Покрытой шрамами, мозолями, ранами. Как же давно она не чувствовала прикосновения этих рук. Как давно они не были вместе. Они совсем забыли друг друга в этой безумной войне за выживание.
Он взглянул на нее, и в этом взгляде читалась надежда. Наверное, ей стоило сказать ему что-то, утешить. Наверное, она могла все исправить. Именно тогда, в тот момент, когда он взглянул на нее.
Но у нее совсем не осталось сил. И главное - веры. Она почувствовала как от безысходности к глазам подкатывают слезы.
Он просто хотел напиться. Не так, как напивался в последнее время - в душной комнате, в одиночестве, до того состояния, когда глаза закрываются сами и тебя уносит в беспокойный пьяный сон, от которого больше устаешь, чем отдыхаешь.
Он хотел выпить в компании своих друзей, чекаясь каждой кружкой и с каждой кружкой все больше убеждаясь, что мир прекрасен, что у тебя лучшая на свете жена, и скоро ты найдешь отличную работу.
Устало поглаживая пустую столешницу он думал о том, что этого никогда уже не будет. Эта часть его жизни осталась где-то там, в прошлом, в которое, как известно, дверей нет. Жизнь - это дорога, на которой нельзя поворачивать не туда. Он посмотрел на нее, готовый сказать, что они преодолеют все. Что он любит ее так же, как и раньше. Что он готов на все ради нее.
Но в ее глазах было столько отчаянья, что он смутился, и опустил взгляд. Как он мог поверить, что все будет как раньше? Как он вообще может сидеть тут, когда его семье не на что жить?! Когда дети просыпаются по ночам из-за голода. Когда жена ходит в рваном платье. Он гладил столешницу и думал о том, что она похожа на его жизнь. Такая же израненная, голая, стертая.
Она думала о том, как в молодости гуляла с подружкой по набережной. Все, чего она хотела - это капелька беззаботности. Такой же как раньше. Она хотела снова пройтись по улице, полной людей, не думая ни о чем. Есть ли она еще - та улица? Живы ли те люди? Или она умерла и попала в ад в этих четырех, покрытых копотью и жиром стенах.
Она не знала.
Она подумала о том, как бы хорошо сейчас было развернуться и убежать. Оставив спящих детей и мужа, который не ел уже второй день. Снять это старое платье, и убежать голой на ночную улицу. Убежать из этой тюрьмы, где ее держала глупая, похожая на ржавую цепь, любовь.
Она услышала шум из коридора и поняла, что он уходит. На мгновенье ей показалось, что он решил сбежать раньше ее и наполнилась гневом. Она выбежала в коридор, и замерла. Он стоял на пороге, сжимая старое охотничье ружье, из которого он сделал обрез, и смотрел на нее. Это был пустой взгляд, без отчаянья, надежды или любви. Ей показалось, что он вообще не видит ее. Словно он думал о чем-то своем. А потом он развернулся и вышел, оставив за собой распахнутой дверь.
Она хотела закричать ему вслед, остановить, но вместо этого из ее глаз покатились слезы. Крупные, горячие слезинки падали на пол, словно частички ее души. Она смотрела на темную пустоту в дверном проеме и думала о том, что такое же темное и пустое ее собственное сердце.